Горлов Григорий Родионович
Горлов
Григорий
Родионович
старшина / радист
21.01.1914 - 28.09.1999

История солдата

Всем привет. Я правнучка Горлова Григория Родионовича. И так как я застала прадедушку живым, остались воспоминания о его рассказах о войне. И эти рассказы у меня вызывали, с одной стороны, восторг, понимая сколько храбрости, отваги и самопожертвования было в людях. Но с другой стороны они вызывали ужас, понимая какой масштабной и жестокой была эта война. 

Несмотря на все ужасы войны, всю начальную школу мои однокассники каждый год с огромным удовольствием приходили в гости на 9 мая к моему прадедушке, что бы послушать его воспоминания. Григорий Родионович всегда надевал свою парадную форму, с огромным количеством медалей, брал деревянный стульчик и выходил во двор, что бы поделиться с детворой рассказами о войне. И детвора, обступив его вокруг, с замиранием сердца слушала о событиях прошлого. И только слезы на глазах прадедушки молча подтвержали о том, какое это было тяжелое и страшное прошлое.

К сожалению, в детской памяти мало осталось подробностей и конкретики. Но в нашей семье хранится газета «Красная звезда» от 25-26 июля 1972 года № 172-173 (14830-14831). В которой капитан 2 ранга Н. Радченко очень подробно описал один из боев Великой Отечественной Войны с участием моего прадедушки. Этим кусочком прошлого я и хочу поделиться.

«Шквал» на связь не вышел…
Поздним вечером 24 августа 1943 года в
рубке оперативного дежурного охраны
водного района (ОВР) зазуммерил телефон.
Начальник поста службы наблюдения и связи (СНИС) на мысе Кодор докладывал, что по пеленгу 250 градусов далеко в море наблюдается зарево пожара. Оперативный бросил взгляд на карту и еще более встревожился: направление на зарево почти совпадало с пеленгом на место, где с наступлением сумерек легло в дрейф дозорное гидрографическое судно «Шквал». Свои координаты командир «Шквала» донес в 20.30 и больше на связь не выходил.
-Продолжайте наблюдение,- приказал оперативный начальнику поста СНИС.
– Если что-то заметите, докладывайте немедленно!
С папкой свежих радиограмм в рубку вошел дежурный по связи главный старшина Субботин.
-Что-нибудь от «Шквала»?
-Нет, текущие донесения.
-Почему молчит «Шквал»? Радист там хороший?
-Первостатейный, товарищ оперативный. Горлов с 520-го. Давно его знаю, надежный парень.
-Вызывайте «Шквал». Может, ответит.
Пробило час ночи. «Шквал» на связь не вышел…Тревога за его судьбу в штабе все нарастала. По приказанию оперативного дежурного на поиски судна из Сухуми вышел сторожевой катер СКА 0108. В 5.30 с озера Палеостоми в воздух поднялись гидросамолеты. Однако ясности они не внесли.
Лишь к исходу дня 25 августа в штабе прояснилась картина драматических событий, разыгравшихся накануне вечером в районе Черного моря, в районе, который в документах того времени именовался «Квадратом 2795».
В потийской гавани стояла обычная для августа парная духота. Спать не хотелось. Лейтенант Бакчевников только смежил веки и лежал в полудреме, прислушиваясь к бойкому кваканью лягушек. Что-то далекое, родное всплывало в памяти от их незатейливых рулад. Станица на Дону. Детство…
Стук в дверь вернул офицера в действительность.
-Товарищ командир,- в каюту вошел моторист Лаушкин,- семафор получен: оперативный приказал «Шквалу» подойти к стенке ОВРа, а вам срочно прибыть в штаб.
-Добро. Заводи!
Ступив на причал ОВРа, Бакчевников обратил внимание на группу старшин с вещевыми мешками, на пулемет ДШК, ящики с дозапасами и другое военное имущество, подвезенное к месту швартовки «Шквала». Но только в штабе он понял, что все это имеет к нему самое прямое отношение. Оперативный дежурный объявил приказ начальника штаба базы, согласно которому гидрографическое судно «Шквал» с 20 августа 1943 года вступило в распоряжение охраны водного района и по готовности (т.е. с установкой пулемета, радиостанции и размещением 4 прикомандированных моряков) должно выйти в квадрат 2795 для несения дозорной службы.
Работы по снаряжению «Шквала» в дозор были закончены далеко за полночь. Бакчевников доложил оперативному дежурному о готовности и получил добро на выход.
В 2.00 «Шквал» покинул потийскую гавань.
Бакчевников поудобнее пристроился на ходовом мостике рядом с рулевым. Ночи стали прохладными, пришлось на плечи накинуть дождевик. Ровно постукивает дизель. Чуть-чуть покачивает. И тишина - словно и нет войны….
На судах гидрографии лейтенант Бакчевников начал плавать с мая 42-го, до этого в морской пехоте воевал. Командовал минометным взводом под Севастополем, ротой – на Керченском полуострове, потом кадровики задумались: зачем же инженера судоводителя держать в морской пехоте, когда таких специалистов на кораблях не хватает. Так Федор Бакчевников, лейтенант 44-х лет, стал офицером гидроотдела флота. Командует гидрографическими судами – «ГИСУ», как их называют военные моряки. Сначала у него был «Град», теперь вот «Шквал». Конечно, это отнюдь не то, что, скажем, океанский лайнер или трудяга-сухогруз, на которых в довоенные годы Бакчевникову довелось пройти всю морскую табель о рангах от юнги до капитана дальнего плавания.
ГИСУ «Шквал» не сравнить и с его тезкой – сторожевым кораблем «Шквал», без участия которого (это знал Бакчевников точно), пожалуй, не обошлась на Черном море ни одна более или менее крупная операция.
Но все же и гидрограф «Шквал», если все взвесить хорошенько, добрый корабль. Не стоит у причальной стенке. Воюет в меру своих возможностей. Кроме главного дела – промеров глубин на фарватерах и в местах якорных стоянок кораблей,- возил «Шквал» подкрепление на фронт, эвакуировал раненых из Одессы, вывозил имущество гидроотдела из Севастополя на Кавказ, высаживал десанты, выполнял множество других – не всегда броских, но всегда важных – диктуемых войной задач. Не раз при этом попадал в тяжкие переделки. Однако непосредственно боевого соприкосновения с кораблями противника у «Шквала» не было. Да и нечем было у него «соприкасаться», поскольку штатного вооружения на судне не было. И команда вся из вольнонаемных.
Теперь «Шквал» получил первое по-настоящему боевое задание. Конечно, ни командир, ни экипаж не догадывались, что пойти на такой шаг побудили серьезные обстоятельства. Хотя шел третий год войны, и кровавая машина вермахта уже катилась под нашими ударами вспять, на запад, враг был еще силен. Летом 43-го года активизировалась деятельность его подводных лодок у Кавказского побережья, т.е. в оперативной зоне главной базы флота, развернувшей свой флагманский командный пункт в Поти. Требовалось всемерное усиление дозорной службы. А сил не хватало. За два года войны много малых кораблей и катеров погибло в различных операциях. Так что приходилось иногда вооружать пулеметами и радиостанциями и посылать в дозоры суда, подобные «Шквалу».
Впрочем, высокие соображения командования сейчас мало занимали лейтенанта Бакчевникова.
(отсутствие нескольких строк - повреждена газета)….
Коль поставлена определенная задача, значит он обязан ее выполнить. Как и с кем он ее будет выполнять, за него никто, разумеется, думать не будет. А уверен ли он, командир, в своих людях?
На «Шквал» Бакчевников пришел не так уж давно, но о каждом члене экипажа успел составить вполне определенное суждение. Все они люди, хотя и гражданские, но с хорошей военной закваской. Вот рядом стоит вахтенный рулевой Григорий Головин. В юности работал на военных стройках Севера, служил связистом на Дальнем Востоке, участвовал в боях Халхин-Голе. Там же, на Востоке прошел боевую закалку Александр Лаушкин – кавалер ордена Красного Знамени. На Хасане заслужил, в танковых атаках. Алексей Ксенофонтов, механик, - бывший катерник, плавал, как и Бакчевников, на судах Черноморского пароходства, а перед самой войной, после женитьбы, перешел работать в отряд гидрографических судов флота.
Интересный человек этот Ксенофонтов. И бывалый, вся команда помнит его рассказы о том, как в ночь с 31 июня на 1 июля 1942 года из горящего Севастополя уходил гидрограф «Черноморец», на котором Ксенофонтов был механиком. В небе висели зловещие карусели «юнкерсов». Вода кипела от взрывов бомб. Пробоина за пробоиной. И все же моряки выдержали. После боя, прямо в море, подремонтировались и – в Батуми. А их уже в покойники зачислили. За этот поход
 Ксенофонтова отметили орденом. И жена его, Вера была с ним тогда, за ранеными ухаживала. Как-то она заходила на «Шквал». Сразу видно, боевая женщина…
О боцмане «Шквала» Василии Робертовиче Одынском и говорить не приходится: вся команда питает к нему уважение. Шестой десяток разменял, но сохранил крепость духа и тела. А в работе и молодые не угонятся за ним. Наконец, моторист Иван Сиротюков. Потомственный керченский рыбак, пулемет знает не хуже двигателя.
Вот и вся штатная команда. Пять человек. И прикомандированные: радист старшина 1 статьи Григорий Горлов, рулевой старшина 2 статьи Петр Ванцев, пулеметчик старшина 2 статьи Анатолий Болонкин и сигнальщик старшина 1 статьи Алексей Будин. Бакчевников припомнил сейчас, что слышал о них в штабе: толковые моряки.
Минула ночь. В квадрате 2795 стояла совсем мирная, по летнему ласковая погода: чистое небо и полный штиль. Бакчевников отправил донесение о прибытии в район дозора и собрался, было часок отдохнуть после ночного бдения. Но война очень скоро напомнила о себе: по пеленгу 350 градусов сигнальщик Будин обнаружил силуэт подводной лодки, идущей в надводном положении.
-Боевая тревога! На румб 350 градусов!- скомандовал Бакчевников, поднося к глазам бинокль. Лодка шла курсом на восток. Оповещение о ней не было. Значит, чужая.
Подлодка заметила идущее на нее судно, изменила курс и через несколько минут скрылась под водой. Оперативный дежурный штаба, получив донесение, одобрил действия командира и подтвердил, что лодка была действительно вражеская.
Утром следующего дня сигнальщики заметили плавающий предмет напоминающий мину. Подошли поближе. Нет, не мина. Корчага. Но вид ее показался подозрительным: не маскирует ли под нее перископ подводная лодка?
Бакчевников собрал команду, сказал:
- Всех наблюдателей прошу быть повнимательнее. Лодки противника в этом районе есть. Мы с вами в этом уже убедились.
Корчагу взяли под наблюдение. Однако в течение дня ничего подозрительного за ней не замечалось.
Наступил вечер 24 августа. Бакчевников приказал мотористам застопорить машину и лечь в дрейф. Так делали ежедневно, согласно инструкции для кораблей, несущих дозор: с наступлением темноты предписывалось останавливать двигатели и усиливать прослушивание шумов. Для чего и мотористов подключали к верхней вахте.
В 20.30 лейтенант Бакчевников донес в штаб о своем месте нахождении и действиях. Не предполагал, конечно, Федор Васильевич, что это донесение окажется последним…
Радист Горлов возвратился в кубрик усталый с тревожным чувством: при передаче последней радиограммы что-то не ладилось с мотор-генератором рации.
Сегодня утром Григорий Горлов узнал из сводки Софинформбюро о том, что советские войска завершают освобождение его родного Донбасса. «Вернусь из дозора,- подумал он,- напишу письмо старикам. Живы ли?»
Войну Горлов встретил в Одессе, на учебном корабле «Днепр», где он, в то время лаборант кафедры радиотехники Черноморского высшего военно-морского училища, стажировался вместе с курсантами. Курсантов отозвали в училище, а он так и остался на корабле радиотелеграфистом. Служба на «Днепре» оборвалась у Горлова драматически, 3 октября 1941 года на пути из Новороссийска в Севастополь корабль торпедировали «хейнкели». Горлова подобрал из воды тральщик.
Потом он воевал в Керчи на Тамани, под Новороссийском, а теперь служил в дивизионе катерных тральщиков. Их КТЩ-520 почти не выходил из дозоров, в базу заглядывал накоротке - для пополнения запасов. Утром 20 августа, едва вернулись с моря, Горлова вызвал на узел связи главный старшина Субботин. «Получай,- сказал,- рацию, пойдешь в дозор на «Шквале». Так флагманский связист распорядился. Ты же у нас ударная сила…»
«Ударная сила»,- не без укора для себя повторил теперь Горлов, снова вспомнив капризы мотор-генератора. Он уже привстал с койки, намереваясь вновь подняться в рубку, однако тут же раздался сигнал боевой тревоги. Первым к трапу кинулся механик Ксенофонтов. Горлов выскочил на палубу вслед за ним.
Взревел мотор. Застучал судовой пулемет. Метрах в двухстах от судна Горлов отчетливо разглядел темный корпус подводной лодки.
-Горлов,- крикнул с мостика лейтенант Бакчевников,- срочно передайте оперативному: «В 21.30 обнаружил немецкую подводную лодку. Вступил в бой».
Горлов кинулся к рации, щелкнул тумблером и … зло выругался от досады: мотор-генератор не возбуждался. Никогда еще его руки не работали с такой быстротой и ловкостью. Но тут что-то жгучее и острое рвануло по спине. Ранен… В следующее мгновение пулеметная очередь прошила рацию. Изнемогая от залившей тело слабости и острой боли, Горлов поднялся наверх к командиру.
-Донесение передать не успел, товарищ лейтенант. Рация разбита, я – ранен…
-Пожар тушить сможете? – спросил Бакчевников. – Быстрее на ют!
Развернув судно так, что бы пулемет получил сектор обстрела, лейтенант скомандовал Сиротюкову:
- По рубке, огонь!...
Очереди трассирующих пуль ложились точно. На палубу подводной лодки выскочила орудийная прислуга. Сиротюков пустил очередь по ней. Лодка открыла огонь снарядами.
Пока бой только завязывался, лейтенант Бакчевников рассчитывал своим огнем задержать вражескую лодку до прибытия наших кораблей или самолетов. Узнав, что рация не работает, следовательно, о бое никто не узнает, командир понял, что экипажу остается одно: драться в неравном бою до последней возможности. И чем дольше будет длиться этот бой, тем меньше станет у фашистской субмарины шансов выполнить поставленную ей задачу.
Всех, кто не был связан вахтой, Бакчевников послал тушить пожар, а сам следил за маневрами и действиями подводной лодки.
Умолк пулемет: убит Иван Сиротюков. Его место тут же занял старшина 2 статьи Анатолий Болонкин. Огненные трассы вновь полетели в сторону врага. Вдруг Бакчевников почувствовал, что судно круто покатилось влево. Обернулся – на штурвале повисло безжизненное тело старшины Петра Ванцева.
-Головин! – позвал было своего рулевого командир. Но тот не слышал, увлеченный тушением пожара. На руль пришлось стать самому.
Машина работала четко. «Молодцы, Ксенофонтов и Лаушкин!» - подумал командир. Все еще надеясь, что их заметят какие-нибудь наши проходящие корабли и придут на помощь, он постреливал из ракетницы и пытался оторваться от противника в сторону берега. Но командир вражеской лодки разгадал этот маневр. Имея преимущество в скорости, он пошел наперерез «Шквалу», обстреливая его из пулеметов и орудия. Деревянный «Шквал» вновь запылал.
А бороться с огнем и водой становилось все труднее. Тяжело ранен сигнальщик Будин. Рухнул на палубу подкошенный пулей боцман Одынский. Еще две раны получил радист Горлов. Снаряд перебил штуртрос рулевого устройства, повредил пулемет.
«Шквал» оказался совсем безоружным.
Думай, думай, командир, что делать дальше! Люди ждут твоего приказа готовые выполнить свой долг до конца…
«Поведение команды за все время боевых действий безупречное…», - напишет потом, после боя, лейтенант Бакчевников в рапорте на имя начальника района гидрографии и командира ОВРа. А пока они действуют.
Действуют четверо военных и трое гражданских моряков. Действуют как единый, сплоченный боевой экипаж. Алексей Ксенофонтов в машине, весь почернел от гари и пота, но не выпускает рукоятку насоса, непрерывно качая горючее в продырявленный пулями расходный бачок. Александр Лаушкин, весь в ожогах, налаживает управление рулем из машинного люка. Борются с огнем Григорий Головин и Анатолий Болонкин. Даже тяжело раненные Горлов и Будин, лежа на палубе, зачерпывают из-за борта и заливают пламя.
Видя, что советские моряки огня вести не могут, фашисты осмелели. Подводная лодка подошла лагом к борту «Шквала». Послышалось сначала гортанное «Хальт!», потом русское:
- Сдавайтесь, а то всех утопим!...
- Заткнись!...Черноморцы не сдаются!...
На палубу «Шквала» в том месте, где лежал радист, грохнулся какой-то ящик. Горлов тот час выбросил его за борт. И вовремя: то был фугас, он взорвался прямо у борта, но людям вреда не причинил.
Бакчевников попытался снова оторваться от лодки. Он застопорил ход и чуть переложил руль влево. Подлодка ушла вперед. Когда на большой циркуляции она показала свой борт, у командира мгновенно созрело решение.
- Самый полный ход! – крикнул он в машину. – Идем на таран!...
Удар пришелся как раз по рубке. На лодке погас свет. Она отошла подальше и снова открыла огонь, двигаясь параллельным курсом. А «Шквал» опять развернулся и вновь пошел на таран. На сей раз ударили в корму субмарины.
Неожидая столь решительных действий советского судна, врожеская лодка теперь отошла на почтительное расстояние. Воспользовавшись этим, Бакчевников вновь стал прижимать «Шквал» поближе к берегу. Судно же горело от форштевня до кормы. Рухнули верхние надстройки, провалилась носовая палуба. Языки пламени захватили машинный люк. Он дымил так, что в машине стало невозможно работать. Ксенофонтов уже не успевал откачивать воду, вот-вот затопит дизель.
Около 3 часов длился этот неравный поединок горстке оставшихся совсем без оружия советских моряков с отлично вооруженным вражеским кораблем. Но силы и возможности были уже на исходе. Как спасти в живых оставшихся людей? Бакчевников велел Лаушкину, заменившему боцмана осмотреть шлюпку-двойку, которая буксировалась на бакштове. Она оказалась невредимой. Командир приказал морякам покинуть судно.
В первую очередь в шлюпку опустили тяжело раненных Григория Горлова и Алексея Будина. С болью простились с павшими – Василием Робертовичем Одынским, Иваном Алексеевичем Сиротюковым и Петром Ивановичем Ванцевым. Взять их тела не было возможности: двойка и в штилевую погоду едва шестерых держала, а тут семеро – и на волне.
Отвалили от борта и тут сообразили: не дадут ведь фашисты уйти им живыми. Обмануть их надо. А как? Разумная мысль родилась у Лаушкина: дать – хоть не на много судну ход, пусть враг думает, что команда на месте. А самим, пользуясь темнотой в противоположную сторону грести.
- Добро, Кузьмич, действуй, - согласился Бакчевников, - только поосторожнее…
Лаушкин вернулся на «Шквал». В машине бушевало пламя. Быстро отыскав брезент, Кузьмич обмакнул его за бортом, закутался и кинулся в машину. С трудом включив муфту, он выскочил на палубу и бросился к сектору руля, заклинил его так, что бы судно на ходу не рыскало. Сделав все это, Лаушкин оторвал доску от обшивки и прыгнул за борт.
Хитрость удалась. Подводная лодка увязалась за пылающим «Шквалом», продолжая его расстреливать.
Измученные боем, израненные, обгоревшие и еще не верящие в свое спасение, моряки изо всех оставшихся сил налегали на весла, стараясь побыстрее отойти от места, где их еще могла обнаружить и уничтожить или пленить вражеская подводная лодка.
«Шквал» пылал и все удалялся, превращаясь в зарево. То самое зарево, о котором докладывал оперативному дежурному наблюдательный пост на мысе Кодор. На этот мыс держали теперь курс чудом уцелевшие моряки «Шквала», еще не осознавая меры подвига, который они совершили.
***
Почти три десятилетия отделяют нас от событий, происшедших на Черном море в августе 1943 года в квадрате 2795. Оставшиеся в живых моряки «Шквала» благополучно добрались тогда утром до мыса Кодор. Их встретили жители грузинской деревни Дранды, они и оказали морякам первую медицинскую помощь. Старшина 1 статьи А. М. Будин вскоре умер от ран в госпитале в Гульрипше, а другие шкваловцы после излечения получили новые назначения и продолжили воевать.
В разгаре была великая война с массой великих подвигов. Вполне понятно, что на их фоне героический поединок «Шквала» с вражеской подводной лодкой сверкнул яркой вспышкой метеора и постепенно стал достоянием архивов и устных воспоминаний. Поскольку сами участники боя были людьми весьма скромными и о себе не любили распространяться, эпизод этот даже в опубликованных источниках иногда подается с немалой толикой домысла и неточностей. Потому и захотелось пойти по следам событий на «Шквале», отыскав живых участников боя.
 В отделе гидрографии мне показали записку, которую адресовал на имя капитана 1 ранга А. В. Солодунова, возглавлявшего гидрографию флота во время войны, старший моторист «Шквала» А. К. Лаушкин. Дотирована записка 1946 годом, а в ней слова: «Живу сейчас в Керчи: работаю на заводе». Пишу в Керчь.
«Старая гвардия скрипит, но не сдается», - вскоре написал мне Александр Кузьмич. Там же, в Керчи, отыскался и бывший рулевой «Шквала» Г. П. Головин. Они рассказали, что А. И. Ксенофонтов умер в 1951 году, но в Севастополе проживает его семья – жена Вера Семеновна и сын Евгений. Вера Семеновна работает поваром у военных моряков, а Евгений учится в Черноморском высшем военно-морском училище им. П. С. Нахимова.
Работники Центрального военно-морского архива полковник П. Г. Тарасов, капитан 2 ранга К. П. Буйко, старший научный сотрудник Ш. Я. Биллевич, заведующая читальным залом Г. В. Фомина и другие помогли не только установить судьбу Федора Васильевича Бакчевникова, но и выяснить многие важные подробности боя «Шквала» и судьбы остальных членов его экипажа.
До конца войны Ф. В. Бакчевников плавал на судах гидроотдела флота, в 1947 году уволился в запас по возрасту в звании старшего лейтенанта. До последних дней своих трудился Федор Васильевич в Одесском порту и после тяжелой болезни умер в 1959 году. Об этом написал мне его сын Владимир Бакчевников, инженер…
Отыскался и радист «Шквала» Г. Р. Горлов. Он плавал на боевых кораблях флота до 1947 года, после увольнения в запас вернулся в родные Шахты и трудился по горному делу. Сейчас на пенсии по болезни. И так, здравствуют и поныне трое героев «Шквала» - Г. Р. Горлов, А. К. Лаушкин и Г. П. Головин. Не выяснена судьба четвертого - А. П. Болонкина. По данным архива, он уволился с флота в 1949 году и направлен в Челябинский горвоенкомат. Может быть, прочтя эти строки, Анатолий Парфенович даст о себе знать.
История войны на море хранит в своих анналах не один случай, когда малые или слабовооруженные советские корабли, подобно широко известному североморскому «Туману», вступали в неравную схватку с превосходящим по силе врагом. По-разному складывались эти бои, но моральное превосходство всегда оставалось на стороне советских моряков. Потому, что это было не простое противоборство сторон, а поединки людей разной духовной закваски, противоположных идеологий. Именно непревзойденные морально-политические качества советских воинов, преданность великим идеалам коммунизма делают их непобедимыми.
Бой «Шквала» с фашистской подводной лодкой – еще одно тому подтверждение.
Автор статьи капитан 2 ранга Н. Радченко
Газета «Красная звезда» от 25-26 июля 1972 года № 172-173 (14830-14831)

 

Регион Ростовская область
Воинское звание старшина
Населенный пункт: Шахты
Воинская специальность радист
Место рождения Шахты
Годы службы 1938 1947
Дата рождения 21.01.1914
Дата смерти 28.09.1999

Боевой путь

Место призыва Ростовская область г.Шахты
Дата призыва 1938
Принимал участие Оборона Одессы, оборона Севастополя, защита Кавказа

Награды

за оборону Одессы

за оборону Одессы

Воинская часть- бр. ПВО ГВМБ ЧФ Наименование награды-Медаль «За оборону Одессы» Приказ подразделения №: 48 от: 01.08.1943

Орден Отечественной войны I ст.

Орден Отечественной войны I ст.

Воинская часть -охрана рейдов порт Бургас ЧФ Кто наградил- Черноморский флот Наименование награды Орден Отечественной войны I ст. Даты подвига 24.08.1943 Приказ подразделения №: 163с от: 27.09.1945

Медаль «За оборону Кавказа»

Медаль «За оборону Кавказа»

01.05.1944

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

09.05.1945

Документы

Наградной лист Орденом Отечественной войны I ст.

Наградной лист Орденом Отечественной войны I ст.

акт о вручении медали "за оборону Одессы"

акт о вручении медали "за оборону Одессы"

приказ командующего Черноморским флотом о награждении

приказ командующего Черноморским флотом о награждении

Фотографии

Григорий Родионович с женой и сыновьями

Григорий Родионович с женой и сыновьями

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт:
История солдата внесена в регионы: