В начале ноября 1940 года меня приняли, верней, призвали, в ряды Красной Армии. Я писал, что в 1933 году окончил курсы подготовки командного состава, после окончания курсов мне было присвоено звание командира пулеметного взвода, это звание соответствовало званию лейтенанта. В ряды Красной Армии я не был зачислен, а находился в запасе. Находясь в запасе, я почти каждый год призывался на сборы в лагеря (Прудбой) и был приписан в 32-й стрелковый полк 15-й стрелковой дивизии, которая размещалась в Сталинграде в Красных казармах. Сборы были не продолжительные, по два месяца. На сборы призывался не только командный состав, но рядовой и сержантский. Сборы давали практические навыки командования подразделениями, мне, в частности, пулеметным взводом. В 1939 году на сборах я стажировался на штабной работе, был помощником начальника штаба по кадрам полка. В мае 1940 года был призван в Махачкалинское пехотное училище, прошел ускоренный курс обучения в объеме училища. Нам, членам партии, порекомендовали подать рапорт в ряды Красной Армии. Я подал рапорт, и после окончания нас в сентябре послали на сборы в Прудбой, тут я уже командовал пулеметной ротой 518-го стрелкового полка 129-й стрелковой дивизии, которая разворачивалась в Красных казармах на месте 5-й стрелковой дивизии, которая была переведена на Кавказ. В октябре я поехал домой в совхоз, после учебы в армии мне дали отпуск, но отпуск полностью я использовать не сумел. Пришел приказ наркома обороны Тимошенко о зачислении меня в ряды Красной Армии.

В феврале 1940 года меня вызвали в обком партии и предложили работу директором совхоза «Красная звезда» ст. Нижне-Чирская. В совхозе считали, что я после отпуска поеду принимать совхоз, но получилось так, что я был призван в ряды Красной Армии. В ноябре 1940 года, будучи военным, зашел в трест, представился директору треста как командир пулеметной роты, директор треста возмутился, почему меня призвали в армию, я находился на броне. Я ему сказал, что не был директором, в военкомате числился старшим зоотехником совхоза, так трест упустил, а вернее, в силу расхлябанности начальника отдела кадров, лишился директора. После этих событий я разговаривал с начальником отдела кадров, он мне сказал, что не предполагал, что меня могут забрать в Красную Армию, решил дать мне отпуск, а потом вручить приказ о зачислении на должность директором. Решение министра сельского хозяйства было принято в августе, когда я находился в училище. Я не жалею о случившемся, мне понравилась служба в Красной Армии. 129-я стрелковая дивизия была кадрированного состава, т.е. была полностью укомплектована командным составом всех частей и подразделений, начиная от сержантского состава до командира полка все были кадрового состава срочной службы, а рядовой состав комплектовался по необходимости обеспечения содержания материальной части оружия. Пулеметчиков было по три человека на пулемет, а кроме командира отделения, это примерно половина штатного расписания военного времени, недостающий состав пополнялся за счет приписанных в запасе военного времени. Я назначен был командиром пулеметной роты 2-го батальона 518 СП (стрелкового полка). Звание было присвоено -лейтенант -еще в 1938 году, когда в Красной Армии были установлены новые звания, независимо от должностей. Служба в Красной Армии проходила, главным образом, в отработке действий подразделений в условиях войны. Это требование было продиктовано плохой подготовкой частей, подразделений, выявленной в Финской войне, пришлось срочно совершенствовать боевые действия применительно к военной обстановке. К началу 1941 года части и подразделения 518 СП в основном составе сколотили и в мае месяце были выведены в лагеря в Прудбой, где должны были произвести пополнение рядового состава для укомплектования подразделений и обучения их. Но 5.05.41 г. по тревоге были возвращены в Сталинград, где нас погрузили в эшелоны и отправили, примерно 10.05.41 г. прибыли в Трушковские лагеря под городом Белая Церковь, это недалеко от города Киева. По прибытии занялись боевой подготовкой, наши представители выехали в Сталинград за пополнением личного состава и лошадьми. В Киевском округе оказался весь Северо-Кавказский округ во главе с командующим округа генералом Коневым. Личный состав округа образовал 19-ю армию резерва главного командования наркома обороны. Весь май, июнь до войны мы занимались боевой подготовкой, ждали пополнения за счет приписного состава Сталинградской области, который не успел прибыть к нам.

В 4 час.40 мин. 22.06.41 г. полк был поднят по тревоге. Провели митинг, на котором нам объявили, что немцы начали войну. Полк с митинга вышел из лагерей, через 2 часа после ухода немцы стали бомбить лагеря, но, кроме тыловых подразделений, в лагерях никого не было. 23-24 июня мы сосредоточились в лесу не далеко от железной дороги (не помню, какой разъезд) ,готовились к погрузке в эшелоны. Здесь и произошел позорный случай не только для нашего полка, но и всей Красной Армии. Командир полка, подполковник Серболин, начальник штаба майор Пшеничный вместе с командирами батальонов выехали на станцию погрузки, полк отдыхал в лесу. Примерно в час ночи открылась пулеметная стрельба в первом батальоне. Офицеры и личный состав батальона вскочили, я скомандовал «в ружье», пулеметы приведены в боевое положение, солдаты роты заняли круговую оборону из расположения первого батальона. Раздается истерический крик «бей предателей командиров, которые продали Родину немцам». Мы ничего не понимали, что происходит, я послал в разведку своего заместителя в расположение 1-го батальона и начальника штаба, в штаб полка. Когда стало рассветать, стрельба прекратилась, но крик продолжался. Мой заместитель доложил, что в батальоне оказался предатель, который хотел поднять полк против командиров и Советской власти. Предателя захватил живым, но он сумел из зенитного пулемета убить восемь командиров и рядовых солдат и несколько человек ранил. Потом стало известно, что в полку были националисты из западной Украины, призванные в армию в 1940 г., которые имели намерение поднять восстание полка, обвиняя командиров в измене Родине из-за заключения «Пакта о ненападении между Германией и СССР» в 1939 г. Так, наш полк, не вступая в бои с противником, потерял командиров и рядовых. 518 СП отправлялся отдельными эшелонами в Смоленском направлении. Движение производилось только ночью, днем бомбила немецкая авиация. 14 июля 1941 г. наш батальон вторым эшелоном прибыл на станцию Починок Смоленской области, где командиру эшелона было приказано разгружаться - дорога на г. Смоленск была занята передовыми частями немцев. Из-под г. Смоленска пришел эшелон с боеприпасами и обмундированием нашей дивизии, который подтвердил, что первый эшелон не сумел прорваться в г. Смоленск. Мы сумели пополниться боеприпасами, ведь до этого у нас было по одной ленте на пулемет вместо двенадцати. Я сделал запас патронов сверх комплекта, так как пулеметь1 были на повозках, мы стали боеспособны. После выгрузки батальон стал пешим порядком двигаться на г. Смоленск. Нас встретил командир полка подполковник Серболин, поставил задачу батальону (командир - капитан Высоцкий Д.Е.), но 16.07.41 г. нас встретили два подполковника из штаба армии и приказали двигаться обходным путем через г. Ельню, которая находилась примерно в двух переходах. Ельню мы прошли утром, а к вечеру немцы без боя заняли ее. К нам приехал майор с приказом выбить немцев из кирпичного завода на окраине г. Ельни. Не имея ни разведки, ни боевого охранения, ни сведений о расположении противника, мы колонной двинулись к заводу и, не доходя 2-3 км, попали под минометно-пулеметный огонь. Колонна разбежалась, наступление - сорвано. Мы с командиром батальона до вечера собирали солдат, в роте были также потери, половина повозок из-под пулеметов и лошади были уничтожены минометным огнем, заместитель по строевой части ранен - оторвало кисть руки. Вот так позорно я принял первый бой.

В ходе боев нас присоединили к 5-й дивизии 24-й армии, но нам хотелось вернуться в свою дивизию. Комбат капитан Высоцкий Д.Е. послал меня разыскать свою 129 СД и 518 СП, дал полуторку, и я поехал в г. Вязьму, там нашел пекарню дивизии и привез хлеб в дивизию. По прибытии в штаб представился командиру 129 СД генералу Городнянскому А.М., обратился с просьбой возвратить нас в свою дивизию. Генерал позвонил командиру 5 СД и получил согласие. Имея на руках документы, я их вручил командиру 2-го батальона капитану Высоцкому Д., который, в свою очередь, вручил их командиру 5 Сд, получил приказ ночью отвести роты в тыл, отбыть в распоряжение 129 СД. Ночью мы с комбатом находились на НП батальона, кругом было тихо, но где-то разорвался снаряд большого калибра, и капитан Высоцкий Д.Е., находящийся в окопе, был сильно контужен и приказал мне принять командование батальоном. Батальон принял утром, в дивизии представился как исполняющий обязанности командира батальона. Генерал дивизии Городнянский А.М. поправил: «Не временно исполняющим, а постоянно исполняющим», и приказом по дивизии я был назначен командиром 2-го батальона 518 СП 129 СД.
Я должен подробней рассказать о первом бое. Когда батальон попал под минометный огонь, роты быстро развернулись в цепь, заняли позицию и стали вести огонь по немцам, но враг посадил на чердаках автоматчиков, которые вели огонь нам в спину. Пока мы разобрались, в чем дело, был нанесен большой урон. Потери главным образом были таковы: ранены командиры первой и третьей стрелковой роть1, командиры пулеметных взводов и мой заместитель по строевой части, батальон остался без основного комсостава, я находился вместе с командиром батальона. Управление батальона не было организовано, солдаты выносили раненных командиров, некоторым показалось, что командование бросило солдат, и они стали стихийно отходить. Мы бросились задерживать бегущих, но было уже поздно, я увидел, что мои станковые пулеметь1 побросали, бросился с замполитом политруком Поздниным М.Г. к пулемету. Немцы цепью шли на наши позиции. Мы легли за пулемет и открыли огонь, цепь немцев залегла, но у нас кончились патроны. Слева кто-то из наших вел огонь из пулеметов, что заставило противника залечь, и огонь больше не возобновлялся. Мы с Поздниным М.Г. взяли пулемет и стали отходить по ржи, когда пробежали рожь, то увидели, что батальон отошел на два километра. Командир батальона и другие командиры наводили порядок. Я собрал своих взводных, которые бросили пулеметы, и приказал любой ценой пулеметы возвратить. Были посланы санитары на поле боя, вскоре санитары и посланные пулеметчики стали выносить раненых и убитых. Немцы не передвигались вперед потому, что им во фланг был нанесен удар частями 5 СД. К вечеру мы собрали своих солдат и брошенное оружие, раненых отправили в медсанбат. Так бесславно батальон провел свой первый бой, он многому научил меня. Но мы сумели совершить марш в направлении г. Смоленска. Утром нас остановили и присоединили к войскам, которые вели оборонительные бои. Почему я стал командиром батальона? Начальник штаба, Астахов Николай, еще из лагерей был послан в г. Сталинград за приписным составом, вместо него не был назначен другой начальник штаба. Батальон остался без начальника штаба. В первом бою мы потеряли 2 командира роты, а когда нас присоединили, был ранен и командир 3-й роты, из ротных в строю остался я один. Есть еще неписаное правило: командир пулеметной роты исполняет обязанности заместителя, как правило, он свои взводы передает стрелковым ротам и остается вместе с командиром батальона на наблюдательном пункте. Вот я был там рядом с капитаном Высоцким Д.Е. и получил приказ принять командование батальоном (когда его контузило). Считаю необходимым рассказать об организации стрелковых полков в Красной Армии. Стрелковый полк - основная стрелковая часть дивизии, которая ведет самостоятельный бой, он имеет 3 стрелковых батальона, артиллерийскую батарею, во время войны минометные роты были сведены в механизированный батальон, который вошел как четвертый, а до войны минометы были в батальонах. Помимо боевых подразделений в полку были обслуживающие подразделения вещевого, продовольственного, артиллерийского снабжения, медицинские, санитарные роты и другие подразделения. Всего по штатному расписанию насчитывалось 2400-2700 человек. Стрелковый батальон состоял из 3-х строевых рот, из 3-х строевых взводов. Взвод состоял из отделений, отделение - 1 О бойцов и командир отделения - сержант. Всего в отделении 11 человек. В стрелковом взводе: 33 рядовых, сержант, командир взвода - лейтенант, помощник командира взвода - младший лейтенант. Всего в взводе - 35 человек. В стрелковой роте - 3 стрелковых взвода: командир роты, замполит, зам. по строевой части, старшина роты, писарь, санинструктор, два санитара. Всего в роте 110-120 человек. Пулеметная рота состоит из 3-х пулеметных взводов. Взвод состоит из 4-х пулеметов, 4-х лошадей, 2-х повозок, 2-х ездовых. Отделение - 1 пулемет станковой системы «Максим», командира отделения - сержанта, первого номера, второго номера, трех подносчиков патронов. Всего в отделении 6-7 человек, один станковый пулемет. Во взводе 4 пулемета, 2 повозки, 4 лошади, 26 человек. В пулеметной роте - 3 пулеметных взвода, командир роты, замполит, заместитель строевой части, старшина роты, писарь роты, санинструктор, санитар. Всего в пулеметной роте 86-90 человек. В минометной роте такой же состав. В стрелковом батальоне взвод противотанковых пушек - 2 орудия 45 мм. Для транспортировки орудия использовались по 2 лошади на пушку. Санитарный взвод - во главе фельдшер, взвод связи, взвод снабжения. Всего в батальоне по штатному расписанию 900 человек. Справедливости ради нужно подчеркнуть, что батальон на фронте никогда не был в полном составе. Стрелковый батальон -это основная сила полка. Командир батальона по сути является заместителем командира полка. Если командир полка выходит из строя, его замещает начальник штаба, если начальник штаба выходит из строя, то в командование вступает оставшийся командир батальона. Так сложилась судьба, что я на втором месяце войны стал командиром стрелкового батальона в звании лейтенанта. 129 СД занимала оборону по западному берегу реки Устром Глинковского района Смоленской области недалеко от Соловьевской переправы на р. Днепре. Оборону строили не по уставу, а отрывали сплошные траншеи, как это делали немцы. Находясь в обороне, мы все время наступали. Расскажу об одном бое, который мы провели в это время. Дивизия должна была занять деревню и небольшую рощу. Мой второй СБ наступал в третьем эшелоне, нам нужно было перейти на левый берег реки. Первый СБ колонной по мосту передвигался на левый берег под огнем немцев, за ним-третий батальон, а затем - мой второй батальон. При выдвижении на исходные позиции для атаки командиров первого СБ, третьего СБ ранило, я вышел на исходную позицию и ничего не мог понять: солдаты лежали, где их настиг артминометный огонь. Командир полка находился на правом берегу реки и ничего не видел со своего наблюдательного пункта. Река имела заболоченные берега, и чтобы перейти её, нужно было идти на мост или на лодке. Командир полка ничего не смог сделать, чтобы занять позиции для атаки. Разослал командиров штаба, которые, не дойдя до батальонов, были частично ранены, а начальник штаба убит. Командир полка тоже был тяжело ранен. Полк оказался без командования. Я со своим батальоном занял позицию, приказал окопаться и ждать указаний. Связи со штабом не было. Потом пришел заместитель по политической части батальона, но и он ничего не знал. К этому времени подвели телефонную связь. Командир 129 СД Городнянский А.М. позвонил и приказал доложить обстановку. Замполит доложил, что командиры батальонов ранены и роты располагаются как кому вздумается. Командир полка выругал его и приказал, чтобы доложил, кто еще находится в строю из комбатов. Я доложил ему обстановку, получил приказ принять командование полком. Занял исходную позицию для атаки, собрал ротных, поставил задачу, и примерно через час полк занял исходную позицию для атаки. Генерал Городнянски А.М. на лодке переплыл реку. Я доложил ему обстановку, он приказал артиллеристам открыть огонь и вместе с нами пошел в атаку. Атака была успешной, мы заняли траншею и деревню. Так я впервые был в атаке. Должен сказать, что атака -это сложное психологическое состояние. Людей трудно поднять в атаку, а когда поднимутся, то бегут, не обращая внимания на соседей. Выражение лиц у солдат и командиров искажены, злые, все кричат «Ура!» и стреляют по траншеям, не видя противника. Когда достигли траншеи и опустились в нее, стало как-то радостно и даже не верилось, что живой и невредимый, генерал тоже сидел рядом, смеялся и говорил: «Ну как, лейтенант, здорово мы их?». Я говорю: « Ага, здорово», и все засмеялись.
Так мы атаковали! Сколько уничтожили фашистов, я не помню, но ничего, главное, что мы можем их бить, правда, с большими потерями, а могли бы иметь другие результаты если бы ночью заняли позицию и утром атаковали. Меньше бы потерь людей, затрачено снарядов. В последующих боях таких ошибок не допускали. Вот так учились воевать, правда, очень дорого нам эта учеба далась. А что со мной случилось после этой атаки? Я стал исполняющим обязанности командира полка и командовал около месяца, а потом пришел командир полка, капитан Лубягин Н.Е., который до войны командовал развед-батальоном дивизии. Так закончился первый период войны для меня и нашего полка, мы перешли к обороне, которую совершенствовали, обучали личный состав военному делу.
В августе месяце мне было присвоено звание старшего лейтенанта. Получили пополнение, в основном за счет местного населения Смоленской области. Роты были доведены почти до штатного расписания. В полку было 2 батальона, мой первый и второй. Мы находились недалеко от Соловьевской переправы, наши разведчики часто ходили на переправу и доставали там оружие, телефонный кабель. Я сумел полностью укомплектовать взвод связи и навел связь с командирами рот и даже взводом снабжения: которым командовал Тюрин И.М., бывший старшина стрелковой роты. Мой старшина пулеметной роты Соловьев В.К. командовал стрелковой ротой, а в августе был ранен. Начальником штаба батальона был лейтенант Сколов В.С., из местных жителей. Его дом находился от наших траншей в 5-ти км. В этой деревне жила его невеста Нина, учительница, у которой я часто брал книги. До октября 1941 года немцы нас не беспокоили. 1.10.41 г. противник перешел в наступление, обстреливал арт-минометным огнем около трех часов, наносил бомбовые удары, после чего перешел в атаку. Батальон отразил успешно атаку. Противнику не удалось по линии фронта обороны полка прорвать нашу оборону. 2.10.41 г. я получил приказ командира полка оставить оборону и перейти в подчинение (не помню какого) полка, который оборонялся. Мы прибыли в расположение полка. Я получил задачу -выбить противника с высоты и окопаться. Без арт подготовки ночью сумели выбить противника с высоты и закрепиться на ней. Утром 3.10.41 г. после арт подготовки противник перешел в атаку. Первая рота дрогнула и побежала. Я находился сзади роты. Рота бежала на мой командный пункт. У меня, кроме связистов, никого не бьшо. Мы с командиром взвода связи стали кричать « СТОЙ», я дал несколько очередей из автомата, первые солдаты кричат: «Комбат скомандовал СТОЙ, за мной! в атаку! УРА!». Солдаты, увидев меня и связистов, которые бежали на противника, повернули назад и побежали на врага. Это происходило в кустарнике, немцев было не много, они побежали назад. Когда мы достигли своих траншей, я скомандовал «Стой», но порыв был так велик, что солдаты гнали немцев до их траншей и заняли их. Так мне пришлось побывать и в контратаке. Вечером приехал командир полка и приказал сняться с позиции и отходить. Противнику удалось прорвать нашу оборону в районе г. Ярцева и г. Рославль западнее г. Ельни. Мы отходили по дороге Дрогобуж-Семлево, а второй батальон с начальником штаба полка прикрывал дорогу Ельня-Семлево. Мы их больше не видели. Отходили с боями, останавливались, занимали высотки, когда полк подходил на 300-400 метров, открывали огонь. Так, перекатами, сдерживая мотоциклистов противника, прибыли в г. Семлево, это 25 километров западнее г. Вязьмы. Командир полка Лубягин Н.Е., комиссар Степанков И.В. выехали в штаб дивизии. Дивизией командовал генерал Филатов, а генерал Городнянский А.М. бьш назначен командующим 13-й армией. Когда наша колонна двигалась через г. Семлево, подошли офицеры и приказали занять оборону по западной окраине города и оборонять до особого распоряжения, т.е. до трех часов ночи, если не будет доп6hнительных распоряжений, отходить в г. Вязьму.
Так мы попали в окружение. В окружение попал почти весь западный фронт - 16, 20, 24, 32 Армии. Почему противнику легко удалось прорвать нашу оборону? Командиры всех степеней признали недооценки обороны. Нас учили только наступать, а не обороняться. Обороне не придавалось большого значения, да и полевой устав Красной Армии оборону предлагал строить не так, как немцы. Немцы в основу брали траншею, которая строилась во взаимосвязи с инженерными сооружениями - доты, эскорты и т.п., была насыщена огневыми позициями артиллерии, минометами, позиции были связаны ходами сообщения между собой. Траншеи были не только на переднем крае, но и в глубине. За первой строилась вторая - 200-400 метров и третья - 800-1 ООО метров, между ними были ДОТ, ДЗОТ, минные поля и орудия, которые вели огонь прямой наводкой. Перед первой траншеей проволочные заграждения, минные поля - противотанковые, противопехотные мины. А наш устав предусматривал строить оборону опорными пунктами, если взять роту, то два взвода впереди и один сзади 200-300 метров, опорные пункты, связанные ходами сообщения траншей, не предусматривались. В октябре получилось так, что немцы после трех часов арт- авиа подготовки бросили большие силы танков на главном направлении и в первый день наступления прорвали оборону, а второго эшелона, где мы оборонялись, не было, и некому было вести бой с противником, вот они и пошли вглубь нашей обороны и стали охватывать с двух сторон наши войска на глубине 25-30 километров. Выход? В октябре 1941 г. мы не умели воевать, пока немного подучились - оказались под Москвой. Как же мы выходили из окружения? Опыта не было, да большое начальство постаралось быстрей вырваться из окружения, оставив войска, которыми командовали младшие офицеры. Вот и наш командир полка Лубягин Н.Е. и комиссар Степанков И.В. вместе с комдивом генералом Филатовым бросили войска и уехали в Вязьму. Майор Лубягин Н.Е, когда мы заняли оборону по западной окраине г. Семлево, приехал, приказал принять командование полком, а он с комиссаром отзываются в распоряжение командира дивизии. Деревня Семлево была забита военной техникой, все брошено, стоят пушки, трактора, машины. Я увидел полуторку, на которой была смонтирована зенитная установка, станковые пулеметы «Максим». Машина и пулеметы новенькие, когда мы осмотрели, то оказалось, что с пулеметов сняты затворы. У нас была такая же установка. Я приказал взять с собой установку, запасные затворы и установить на брошенную. Машина была на ходу, только не было бензина, я приказал обойти брошенные машины, трактора и заправить обе машины. Так у нас стало две установки, которые могли вести огонь по самолетам и наземным целям, когда мне доложили, что установка готова к бою, я решил проверить ее в действии. Было темно. Немецкий мотоциклист все время ездил перед линией обороны и вел пулеметный огонь трассирующими пулями так, что было видно не его самого, а трассу, откуда она начиналась. Я приказал заехать сбоку, чтобы не попасть под огонь немца, и заткнуть глотку немцу. Испытание прошло удачно, установка дала 2 очереди, и немец замолчал, больше не появлялся. Что она (установка) представляла из себя? Это на вертлюге смонтированы четыре тела пулеметов «Максим», они соединены между собой, и достаточно нажать на гашетку, как все 4 тела открывали скорострельный огонь, 100 пуль в минуту. Впоследствии мы не раз пользовались этими установками при отходе. Огнем по наземным целям уничтожали противника, эффект очень хороший. Когда мы отошли от Семлево на 6-8 км, встретили артполк, которому бьmо приказано двшаться в пункт сбора (не помню деревню). Когда мы пришли в пункт сбора, то я увидел громадное скшmе?ие войск с техникой, там же были и тылы нашего полка. Зам полка знал решение Лубягина Н.Е., что я исполняю его обязанности, и безоговорочно выполнял мои указания. Были все походные кухни приведены в действие, и через 2 часа люди были накормлены. Меня вызвали к члену военного отдела 20-й армии генералу, не помню его фамилии. Он ознакомил нас с обстановкой и приказал подготовиться к атаке.
Примерно 1400-1500 м проходила дорога Вязьмы на юго­-запад, куда шла, я не знал, потому что у меня не было карты. В установленное время полк вместе с тылами перешел в атаку, шли все, кто хотел жить и не попасть в плен. Генерал ехал на легковой машине, немцы прошли несколькими танками, по которым артиллерия открыла огонь, и ушли. Мы успешно проскочили дорогу и стали двигаться колонной на восток. Вечером нам пришлось еще раз переходить в атаку. Немцы небольшими силами пытались задержать наше движение, но мы успешно прорывались и шли на восток - на Москву. На другой день, это было 6-7 октября, мы всей массой 20-й Армии вышли на рубеж (не помню, какого населенного пункта), где сосредоточилось много войск. Все было перемешано, так как ночью шли лесами и все перемешались, стали разбираться, и к вечеру подразделения разыскали своих. Батальон опять стал полнокровным, даже больше людей стало, те, кто потерял своих, подходил, спрашивал разрешения присоединиться, и наш полк стал очень большим. Тут пришел полковник из опер-отдела армии и заявил, что он будет командовать объединенным полком, меня назначил своим заместителем, короче говоря, был создан сводный полк. Ночью 8 октября мы должны были перейти в атаку, впереди наступали пограничники на пулеметных установках, потом артиллеристы, наш сводный полк шел последний. Все орудия от 76 мм до 156 мм были установлены на небольшом холме, и в установленный час открыт огонь прямой наводкой. Эти события развернулись где-то восточней Вязьмы и Ржева. Тут немцы выбросили нам заслон и успели занять оборону. По сигналу атаки артиллерия открыла огонь, пошли пулеметные установки на машинах, ведя огонь. Был такой шквал огня, что не можете себе представить. Море трассирующих линий. Немцы не ожидали такого огня, очень губительный был огонь из 152 мм орудий. Атака удалась. Потерь у нас было мало. Полковника мы на руках вынесли, он был пожилым человеком, да приболел после атаки. Двигались на восток, сосредоточились в лесу. Утром стали разбираться и искать своих. Член военного Совета (он находился с командиром артполка) передал нам приказ Сталина выходить из окружения малыми группами, имея при себе личное оружие, тяжелое оружие - уничтожить. Я был назначен командиром группы 129 СД. В этой сумятице и неразберихе авторитет командира имеет очень важное значение. Комиссаром группы был назначен батальонный комиссар Устинов Г.А. Утром 9 .10.41 г. вышли из леса. Перед нами были две деревни. Послал разведку в обе деревни, но никаких сведений нет, люди спорят между собой, раздаются голоса, что разведчики сдались или их захватили немцы в плен. Что делать? Люди двое суток не ели, если мы не захватим деревню, будет плохо. Я решил, атакуем ближайшую деревню. Вышел из укрытия и крикнул: «Кто желает идти со мной - в атаку!» Вышли все офицеры и рядовые моего батальона, выстроились в цепь и пошли на деревню. Не доходя 400-500м с криками «Ура!» бросились в деревню. Немцев оказалось мало, только фуражиры, которые дали несколько выстрелов из автоматов.
Деревню мы заняли, и я завоевал авторитет и уважение, мои приказы стали законом для всех. Кто не подчинялся, выгоняли из своих рядов, так мы поругались с погра­ничниками, и они отде-лились от нас и выходили отдельно. В деревне за-паслись продуктами, провели организационные мероприятия. Группа была очень большой, и мои ротные не могли ими управлять. Офицеров было много, решили за каждым офицером закрепить по 25 человек, за которых он несет персональную ответственность. Приняли решение, что командир группы имеет особые права, вплоть до расстрела. Пришлось избрать Совет группы, которому подчинялся командир. Председателем Совета был избран полковник медицинской службы ( фамилию я забыл), майор из СМЕРШа Карнаух С.А. и я. Я командовал группой, а Совет -мной. Двигались в основном ночью, днем -только по большим лесам. Проводников брали из местных жителей, которые были преданы Советской власти, а говорили -России. Мы двигались по лесам, а немцы -по шоссейным дорогам. Должен сказать, что мы двигались довольно быстро. 13 .10.41 г. вышли к деревне Лыткино Пушкинского района Московской области и соединились со своими войсками. В г. Пушкино стояла медлетучка, в которую мы передали раненых. Больных около 80 человек. Остальным пришлось пешим способом добираться до г. Звенигорода Московской области. На сборный пункт прибыли вечером 14.10.41 г., всего 605 человек и одна лошадь. 15.10.41 г. прошли проверку. Я встретил адъютанта комиссара дивизии, который сообщил, что штаб дивизии находится в г. Истре. Дозвонились до комиссара дивизии, получили приказ забрать офицеров на машину, а которые не поместятся в нее, двигаться пешим порядком в расположение дивизии. Так закончился наш выход из окружения. Последние три дня мы, кроме капусты ничего не ели, и когда на пункте сбора нас покормили пшенной похлебкой, то показалось, что я ничего в своей жизни вкусней не ел.

Московское сражение

Город Истра Московской области расположен на реке Истра. Не широкая, примерно 50-80 м, но глубокая, быстрая, не замерзающая река. Через город проходит Волоколамское шоссе. В городе находятся исторические произведения искусства, постройки и живописный собор Новый Иерусалим, вот в подвале этого монастыря расположился штаб 129 СД и наш 518 СП. Я прибыл в г. Истру со своими офицерами батальона и офицерами штаба 518 СП. Батальонный комиссар Карнаух С.А. стал исполнять свои обязанности, парторга полка, а Устинова Г. назначили комиссаром
другого полка, здесь я встретил своего политрука пулеметной роты, старшего политрука Позднина М.Г., который был назначен комиссаром полка. На выборах парторганизации меня избрали членом партбюро. По приказу командира дивизии сразу приступил к формированию 518 СП. Мне легче было формировать батальон, так как батальон имел полностью офицеров, не было только начальника штаба батальона. Я разослал офицеров по дорогам, которые задерживали выходящих из окружения офицеров, сержантов, рядовых и зачисляли их после проверки в роты. Уже к концу октября батальон был укомплектован личным составом, недоставало оружия, орудий, станковых пулеметов, минометов. Это снаряжение было получено под г. Звенигородом, куда мы были переброшены для укомплектования. В ноябре получили орудие 45 мм, станковые пулеметы, минометные роты были сведены в минометный батальон полка. В батальоне минометов 82 мм не было, ротные 50 мм минометы были сняты с вооружения, как не оправдавшие себя в бою. Немцы тоже отказались от этих минометов, у них были 80 мм минометы, их в начале войны называли батальонными. Они зарекомендовали себя в бою и остались на вооружении до конца войны. Немного хочу рассказать о роли командира подразделения части и соединения. Командир играет очень большую роль в управлении войсками. Каким он должен быть? Прежде всего стройным, как в народе говорят, видным, справедливым, смелым, выдержанным, находчивым, заботливым о подчиненных, интересоваться их нуждами. По возможности удовлетворять их запросы, больше общаться с рядовыми, сержантами, быть непримиримым к нарушителям дисциплины. У меня много было случаев, когда нужно было проявлять заботу о людях. Часто обращались солдаты с просьбой оказать помощь семье, приходилось писать в колхозы, исполкомы, на заводы. Когда наши письма имели успех и это становилось известно солдату, то для него это была самая большая награда. Он становился иным, как бы преображался, всегда говорил: «Нам может помочь командир полка, наш батя!». Был такой случай в 1942 г. К нам в полк прибыли добровольцы девушки - 8 человек - радистами, телефонистами, санитарами. Обмундирования для женщин не было предусмотрено в армии, их одели в мужское. Выдали самые маленькие сапоги, шинели, нательное белье, когда смотрели на девушку в обмундировании, становилось смешно и больно, идет не человек, а «огородное чучело». Мне доложил комиссар, что такое дело. Я приказал помощнику по тылу привести на командный пункт полковых портного, сапожника и с комиссаром поехал в санроту. Когда посмотрели на вновь прибывших, стало не по себе, такие жалкие стояли девчата. В трехдневный срок девчатам перешили сапоги по ноге, подогнали по фигуре гимнастерки, шинели. Девчата преобразились, стали красивыми, счастливыми. За это заботу они готовы были отдать жизнь при несении службы. Солдаты, сержанты, офицеры эту заботу восприняли как отеческую. Командир не должен, просто, я считаю, не имеет права оставлять во время боя свой командный пункт. Если он отойдет назад во время обороны, то и подчиненные последуют его примеру. В наступлении он должен быть у всего личного состава на виду. Только при таком поведении командира возможен успех. 17 .11.41 г. полк был поднят по тревоге и форсированным шагом совершил марш-бросок 70 км. 18.11.41 г. прибыл в деревню Румянцево Истринского района, которая находилась на Волоколамском шоссе. Полк вошел в состав 18 СД Московского ополчения Ленинградского района г. Москвы, дивизия входила в состав 16-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Рокоссовский К.К. Разведка доложила, что противник занял н.п. Новожировск, это примерно 7-8 км. западнее д. Румянцево. Приказано занять оборону по западной окраине деревни, лесхоз. Траншеи были отрыты частями 18 СД и местным населением в октябре месяце. Впереди обороны находилось небольшое болото, через которое проходили шоссе и железнодорожная линия. В 3-х км. западнее д. Румянцево располагалась деревня Головино. Мы деревню заняли, расположили боевое охранение в составе стрелкового взвода. С боевым охранением находился мой заместитель по строевой части лейтенант Ревенко М.В., кандидат сельскохозяйственных наук, зоотехник, преподаватель Тимирязевской Академии, он погиб под д. Баранцево. Чтобы было понятнее, пару слов нужно сказать о Московских боях. Они начались в о:к:гябре, когда противник перешел в наступление. Гитлер ставил задачу группе «Центр» окружить западный фронт и сходу овладеть г. Москва в направлении г. Можайска, г. Волоколамска, а окруженную группу уничтожить, но эту задачу не удалось осуществить, помешали ополченцы Москвы и Московской области. Москва дала 20 дивизий, не считая других соединений -инженерных, артиллерийских и других. Вот пример. Наша дивизия -18 СД ополчения -отражала с 4 -9 о:к:гября прорывавшиеся через р. Днепр 6, 7 танковых дивизий и 36 механизированных дивизий и три танковых группы немцев, это было юго-западней г. Вязьмы. Пехотное училище остановило перед г. Можайском немцев. Активные бои вели кавалерийские корпуса генералов Белова, Доватора и к 15.10.41 г. немцы был остановлены на Можайской JШНИИ. Второе наступление немцев началось 16.11.4 lг. Немцы любой ценой стремились захватить Москву. К моменту прихода нашего 518 СП дивизия вела тяжелые бои на Волокаламском шоссе, нанося противнику потери, отходила на шоссе в районы деревень Румянцево, Ядрелино, Семенково, Чаково, Лужки, Бужерово. Правее нас оборонялись части кавалерийского корпуса генерала Доватора, а слева, в д. Ядрелино, оборонялся 1306 СП, во втором эшелоне 365 СП занимал деревни Семенково, Чаково. 19 .11.41 г. немцы начали атаку против нашего батальона, который седлал шоссе. Наш полк состоял из двух батальонов. Мой был полностью укомплектован. Имел взвод 45мм пушек, шесть станковых пулеметов, вместо двенадцати, в каждом отделении был ручной пулемет, как видите, средств уничтожения танков не было. Я целую ночь провел среди солдат. Рассказывал им, как вести бои с танками, приказал каждому отделению иметь связку гранат. Главная задача -положить пехоту в снег, если не сумеют остановить танки, пусть идут вглубь обороны, там их встретят команды истребителей танков. Многие были в боях и имели опыт ведения боя, мне задал вопрос пожилой солдат: «Где Вы будете находиться во время боя?», я показал ему свой наблюдательный пункт, он говорит: «Место хорошее, только дерево надо убрать, чтобы противник не имел ориентира», я поблагодарил за совет. Гранат на каждого бойца не хватало, пришлось дать связки только наиболее смелым. Одна связка на отделение. Дорогу заминировали в наиболее танкоопасных местах. Мною отдан приказ пулеметно-оружейный огонь открывать по моему сигналу «красная ракета». Так мы подготовились к отражению атаки. Утром шла метель, видимость плохая, самолеты не летали, это нам было на руку. В 9 часов боевое охранение доложило, что немцы большой колонной движутся на д. Румянцева. Впереди мотоциклисты, за ними танки и пехота на крытых машинах. Я приказал пулеметным огнем нанести побольше потерь противнику и отойти на свои позиции. Комвзвода Ревенко М.В. отвел взвод на восточную окраину и, подпустив противника на оружейнь1й огонь, они дали несколько очередей по мотоциклистам из двух пулеметов и отошли.
Немцы были удивлены нахальством наших солдат, открыли такой огонь по деревне, что несколько домов загорелось, деревня состояла из нескольких дворов. Когда немцы разобрались и увидели отходящих солдат-убедились, что это отдельные разрозненнь1е группы, продолжили движение на г. Румянцево. Когда колона показалась перед нашим рубежом, мы решили открыть огонь артиллерией, которая нас поддерживала. Мотоциклистов я приказал пропустить в деревню и захватить в плен ИJШ уничтожить. Необходимо отметить, что наши солдаты и офицеры были теш10 одеть?, имели ватнь1е брюки, телогрейки, валенки, немецкие солдаты были в летнем обмундировании и на морозе быстро замерзали. Морозы в это время были 20-25 градусов. Я приказал не допускать немцев в деревню. На таком морозе человек за 2-3часа получает обморожение 1-ой степени, а если дольше полежит в снегу, то получает сильное обморожение и не в состоянии не только вести огонь, но и двигаться. Глубокий снег и морозы помогли нам вести борьбу с фашистами. Мотоциклисты, прошедшие в деревню, были уничтожены, одного удалось захватить в плен живым. Он оказался литовским немцем, стал кричать, что мы «неправильно воюем, что мы партизаны». Его отправили на допрос в штаб дивизии. Танки, пройдя 300-400 м, стали подрываться на минах. Сразу один за другим подорвалось два танка. Колонна остановилась и попала под минометный огонь минометчиков старшего лейтенанта Гладкова И.И. (погиб под г. Витебском - командовал 40 СП в звании подполковника). Пехота противника выскакивала из машин, попадала под пулеметно-минометный огонь и залегала в кюветах. Танки второго эшелона стали разворачиваться на обочину шоссе, в глубоком снегу буксовать. Не многим удалось выйти на обочину, и вместо того, чтобы двигаться на нас, немцы стали отходить назад. Наши солдаты ликовали от радости. Командование немцев не отказалось от наступления, и во второй половине дня они перешли в атаку развернутыми порядками танков в два эшелона по обоим сторонам дороги. Примерно по 15-20 танков слева и справа, на танках была посажена пехота. За первым эшелоном шли тяжелые танки. Первый эшелон подошел до нашей траншеи на 200-400 м, мы вели огонь со всех видов оружия, артиллерия и минометы вреда танкам не причиняли, правда, 45 мм орудие попало в танк, он остановился и загорелся, к моему удивлению, танки стали останавливаться. Был подбит еще один танк первого эшелона, пехота залегла в снегу. По правой стороне танки двигались, и некоторым удалось отойти на 100-200 м, но два танка подорвались на минах, установленнь1х ночью. Первый эшелон остановился, второй подошел к первому, и танки стали погружаться в болото, некоторые ложились на бок. Перед нашей обороной стояло большое количество танков, солдаты которых попытались отойти, попадали под наш пулеметно-минометный огонь. Сколько было танков я не помню, начальник штаба написал в сводке - 80 танков, 12 автомашин, 8 мотоциклов. На самом деле, сколько их было, не знаю. Немцы вели интенсивный огонь по нашей обороне и деревне, но мы выстояли.
Уверенность у личного состава поднялась очень высоко, если раньше многие не верили в то, что мы можем успешно бить врага, теперь верили! Каждый солдат молил бога, чтобы больше насыпало снега, покрепче были морозы. Это наше дополнительное оружие сильно нам помогло в уничтожении немцев, ведь у нас, кроме винтовок и пулеметов, ничего не было. Архивные данные на 6 декабря 1941 г. Дивизия имела 8000 человек, 4100 винтовок карабинов, 7 станковых и 22 ручных пулеметов, 115 автоматов, 19 орудий, 14 минометов. Как видите, нам даже не хватало винтовок, вот почему некоторые солдаты и офицеры не верили в наши успехи.
20.11.41 г. немцы больше по шоссе не атаковали, решили нанести удар на левый фланг полка д. Ядремино. Нашему батальону пришлось 3-ю роту перебросить на левый фланг. На левом фланге условия для атаки немцам были менее удобны. Кустарники, грунтовые дороги занесены снегом, по которым с трудом проходили танки. Маневрировать танкам было сложно, пехота не могла двигаться за танками пешим порядком. Машины тоже не могли двигаться, нужны дороги, а они под снегом, да еще и заминированы. 20.11.41 г. атаки немцев были отбиты, они не были такими мощнь1ми, как 19 .11.41 г. Части 18 СД, которые сражались в районе деревень Скерманово, Козлово, Агифидово, 10-15 км. юго-западней Новопетровска, не давали простора немцам, сдерживали их действия. 21.11.41 г. немцам удалось потеснить 365 СП и 1309 СП и занять д. Ядремино, Семенково, а справа потеснить кавалеристов генерала Доватора. 22.11.41 г. мы отбивали небольшие атаки немцев, чувствовалось, что противника не интересует больше д. Румянцево, они стремятся обойти нас.
Так и получилось. Мы оказались в полуокружении. Решили обороняться до ночи, а ночью 23 .11.41 г. выходить из окружения. Хочется рассказать один случай, который произошел у нас.
Ночью под 20.11.41г. вместе с отходящими под­разделениями 1309 СП нашей дивизией отошел танк КВ, он дрался под Козловом, был подбит, подремонтировался и отошел в деревню Румянцево. Танк КВ был поставлен на разъезде железной дороги за насыпью, где его заправили горючим, снабдили снарядами, патронами. Немцы шли по грунтовой дороге на Румянцево. Нам, 2-му батальону, не удалось остановить 5 танков, двигающихся на деревню. Наш КВ на близком расстоянии подбил два танка противника. Затем вышел из укрытия и пошел в контратаку против трех немецких танков. Огнем орудия в бок поджег следующий танк. Танк КВ пошел в лоб на второй немецкий танк, который не выдержал и стал убегать, но КВ огнем и его подбил. Оставшийся пятый легкий танк противника был прижат к земле и раздавлен массой танка КВ.
Так отличился экипаж танка КВ, принадлежавший танковой бригаде полковника Катукова. 23 .11.41 г. ночью танк КВ помогал нам выходить из окружения. Немцы заняли деревню Чаново, набились, как муравьи в муравейнике. Местных жителей выгнали в лес. Наши разведчики побывали у жителей, уточнили необходимые для нас данные. Перед танком КВ была поставлена задача в два часа ночи ворваться в деревню, огнем орудия, пулеметов поджечь дома, создать панику и уйти к своим танкистам. Задача была успешно выполнена.
Немцы отвлечены от наших действий. Утром батальон успешно вышел из окружения в резерв командира дивизии в д. Бужарово, второй батальон был передан 365 СП. Наш батальон занял оборону по восточному берегу р. Истры. Эту оборону строил, укреплял пулеметно-истребительный батальон, но не известно, почему оборона не была занята войсками. Мосты через реку Истру были заминированы, один был подорван, а в д. Бужарово не подорван. Спецпод-разделение, которое должно было подорвать мост, погибло, не успев выполнить задание.
Бой под д. Румянцево нашего 518 СП бывшей Ста­линградской 129 СД овеял славой солдат и офицеров, которые вышли из окружения. Правда, в наши роты пришли жители Москвы и Московской области, мобилизованные в октябре 1941г. Эти люди защищали свои дома, своих детей, матерей, жен и дрались на смерть. Мы задержали на главном направлении немцев, не позволили им по шоссе наступать на Москву, выиграли 5 суток , позволили нашим войскам подтянуть резервы.
Немцы в д. Бужарово форсировали р. Истру и устремились на восток, обходя город с севера. Наш полк 518 СП после д. Бужарово остался с одним моим батальоном. 25.11.41г. батальон, отойдя к деревням Степанково, Никольское, принял бой с танками немцев. В д. Степанково немцы сосредоточили много танков и решили занять д. Никольское. Деревня Степанково расположена в лесу, дорога на д. Никольское пролегала через лес, чтобы развернуть танки перед д. Никольское, нужно проехать 3-4 км лесом. Мы решили встретить танки в лесу. Заминировали дорогу на выходе из леса, отрыли щели. Посадили по 2 человека «химиков», которые должны были зажигательными бутылками (КС) истреблять танки, истребителей прикрывала группа прикрытия. Немцы не отказались от своей тактики. Впереди ехали мотоциклисты, за ними танки с десантом пехоты по 5-6 человек на танке. Когда мотоциклисты выехали на опушку, здесь их уничтожили наши автоматчики, одновременно танки были забросаны бутылками. Стрелки уничтожали пехоту, которая сидела на танках. Таких действий немцы не ожидали. В этом лесу они потеряли около 1 О танков. Атака захлебнулась, немцы больше не бросали против нас танки, решили пустить пехоту. Пехота по пояс в снегу далеко пройти не сумела, ей мешал не только снег, но и огонь нашей пехоты. Бой был чисто пехотным, наша пехота оказалась более стойкой. Наши солдаты имели винтовки, карабины, у немцев -автоматы. Винтовка дала нам преимущество, с нее можно поразить цель с дальнего расстояния, автоматы - оружие ближнего боя. В августе 1941 г. мы проводили стрельбы из винтовок, карабинов и немецких автоматов по чучелам, которые были одеты в шинели, телогрейки. Огонь вели одиночными выстрелами. Результат этих стрельб: винтовочный огонь поражал на дистанцию 600-800 м мишень на вылет, автоматный огонь поражал на 400 м. Автомат пробивал шинель, телогрейку и застревал в коре пня. Винтовочный огонь пронизывал мишень на вылет через пень. Огонь автомата на 200 м пробивал мишень, но пня не пробивал. Эти стрельбы позволили нам сделать вывод, что огонь автоматов на 400-500 м человека может ранить, но не убить. Я приказал командирам рот, чтобы Ворошиловские стрелки вели огонь по офицерам и солдатам, вооруженным карабинами. На нашей стороне было преимущество в том , что мы лежали в окопах, многие прятались за деревьями, а немцы шли в рост. Атака пехоты немцев успеха не имела, была отбита с большими потерями для них. Больше в нашем направлении немцы не наступали. Наступление перенесли на правый фланг нашего полка, т.е. по Пятницкому шоссе.
Правее нас оборонялась Панфиловская дивизия. Полнокровная дивизия, которая пришла из Киргизии г. Фрунзе. 16.11.4 lг. на разъезде Дубосеково взвод стрелков, а верней 28 человек, все, что осталось от стрелковой роты, принял неравный бой с танками противника. Уничтожил 18-20 танков, все герои погибли.
После войны следопыты Румянцевской средней школы документально установили, что 26.11.41 г. взвод саперов и стрелков, 36 человек, под деревней Акимово уничтожили 20-30 танков, это были герои 365 СП нашей дивизии. Мы ничего про них не знали, это стало известно в 1986 г.
Деревню Новоникольское мы вынуждены бьmи оставить, так как противник обошел ее справа. Главная наша задача -оседлать Пятницкое шоссе и не дать прорваться к Химкам. Ожесточенные бои разыгрывались за деревни Еремеево, Алексино, Дедово-Талызино. Немцы стремились любой ценой занять деревни, где они спасались от морозов. К 30.11.41 г. немцы, потеряв большое количество танков и живой силъ1, не атаковали нас большими силами, как говорят - выдохлись! Немцы не переходили к обороне, занимая деревни. Так наша 18-я ополченчинская стрелковая дивизия Ленинградского района г. Москвы остановила части 1 О танковой и 5 мехдивизий СС «Рейх» и перешла к обороне на рубеже справа населенных пунктов Крюково, Баранцево, Брехово, Шеметково, прикрывая Пятницкое шоссе. Это был последний рубеж обороны дивизий под Москвой.
Сплошной обороны не было. Немцы сидели в деревнях, мы вели ночные действия, подходили к деревне, поджигали дома, забрасывали гранатами. Немцы несли большие потери. С 1-5 декабря 1941 г. наш 518 СП занял отделение совхоза «Общественник», д. Ладушкино, Шеметково, Надовраженко. За период октября-ноября противнику нанесены потери: до 4500 человек-убитыми и раненными, уничтожено 57 танков, 49 автомашин, 15 орудий, 24 минометов, до 30 пулеметов, 50 мотоциклов. Захвачено: 4 танка, 3 орудия, 4 мотоцикла, 9 пулеметов, до 500 снарядов и 49 тысяч патронов. 6.12.41 г. Западный фронт перешел в контрнаступление. Наша 18 СД во взаимодействии с 9-й гвардейской СД генерала Панфилова и с 8-й гвардейской СД генерала Белобородова перешли в наступление южнее д. Крюково и заняла: Бакеево, Гретовку, Жилино, Дедово-Талызино, Хаванское, Еремеево, нанесла поражение частям 5-ти танковым и механизированным дивизиям се «Рейх». К 12.12.41 г. отбросила их за реку Истра. За проведенные оборонительные и наступательные бои в ноябре-декабре 1941 г. 518 СП был награжден орденом Красного Знамени. За эти бои я был награжден своим первым орденом Красного Знамени. За бои под Москвой дивизия получила гвардейское звание . Наш 518 СП продолжал преследование противника. Немцы не оказывали сильного сопротивления, они отходили по дорогам , где могли двигаться машины, а мы лесными дорогами, тропами стремились перегородить путь отхода. Мне запомнился один случай, не помню название деревни, не далеко от г. Истры. Мы двигались колонной, впереди - разведка. Я шел в голове колонны. Тропой вышли к деревне. Разведка доложила, что немцы поджигают дома. Мы поспешили к деревне, выйдя на опушку леса, увидели в деревне машину и несколько солдат. Я приказал открыть огонь, чтобы напугать немцев и не дать сжечь дома. Поджигатели, боясь попасть под огонь наших стрелков, сели на машины и уехали. Мы шли в белых маскхалатах по пояс в снегу, когда вошли в деревню, нам навстречу бежали женщины. Одна молодая женщина спрашивает: « Кто старший?», ей показали на меня, спрашиваю: «В чем дело?», она рассказывает, что старик со старухой захватили одного немца, который сейчас находится в подвале. Женщина берет меня за руку и ведет к дому. Вошли в дом, увидели пожилого мужчину с седой бородой с немецким карабином и пожилую женщину, сидящую на лавке. «Где твой немец?». Мужчина показал на подвал. Подняли люк, в него спустился командир пулеметной роть1 Иващенко, он выволок немца, который был без сознания. Было так. Немец проголодался, зашел в дом и потребовал налить ему щей. Хозяйка вынула чугун из печи, налила щей. Немец снял каску, поставил карабин к стене, стал есть. Старик стоял рядом с немцем. Баба кивнула головой на карабин, сама взяла скалку, спрятала под фартук. Старик схватил карабин и направил его на немца, тот подскочил, что-то стал кричать, бабка стукнула немца по голове, да так, что он упал. Старики услышали стрельбу, испугались, открыли люк погреба и сбросили немца. Удар был сильный, когда его вытащили из погреба, не сразу пришел в себя. Очнувшись, увидя наших солдат, немец стал что-то говорить, непонятно, но ясно: «Гитлер капут!». Прибежали ребята, говорят, что старосту поймали. Вышли на улицу. В деревне много народа шли из леса домой и везли на санках девушку, которую немец зарезал за то , что не дала себя изнасиловать. Думали, что это тот немец, которого вытащили из погреба, старик сказал, что не он. Люди шли на площадь, я тоже поспешил. Когда подошел, увидел крепкого мужчину лет 40 со связанными руками, без полушубка- староста из местных жителей. Недалеко стояли жена и дочь. Он оправдывался, что никого не предавал . Ко мне подбежал мальчишка 14-15 лет, сообщил, что по предательству старосты расстреляны родители мальчика, жители подтвердили. Я спросил людей: «Что будем делать?». В это время Степка ( так звали мальчика) ударил палкой старосту. Я не успел что-либо сказать, как староста и немец лежали на земле и женщины их били, кто как мог. Одним словом, через 20 минут от этих «гадов» осталось «мокрое место». Я в первый раз в своей жизни видел самосуд -страшное зрелище. Нужно было в деревне навести порядок, выбрать председателя сельсовета, от старого никого не осталось. Жители предложили старика, который задержал немца. Этот случай говорит о жгучей ненависти к фашистам и их пособникам. Если еще кто-то верил до этого в благородство немцев, то после зверств и надругательств над мирными жителями все офицеры и солдаты видели в лице немца убийцу, которому нет пощады. Мы за все наступление не взяли ни одного немца в плен и нас не ругали. Оказывается, т. Сталин, когда узнал о казни Зои Космодемьянской, приказал немцев из части, которая казнила Зою, в плен не брать, всех уничтожать. Это я узнал из книги генерала Василевского. В декабре 1941 г. о таком приказе мы не знали и о казни Зои тоже не знали, узнали уже из газет в 1942 г.
Мы двигались на запад в направлении д. Осташково, которая располагалась на берегу р. Рузы. Противнику удалось выбросить резервы, организовать оборону по западному берегу реки. Мы к этому времени выдохлись. От полка остался мой батальон, в котором было около 200 солдат. К 30 декабря нам удалось отбросить немцев на 150-200 метров и почти полностью освободить Московскую область. Вся местность, по которой мы шли, была усеяна машинами, орудиями, танками брошенной, подбитой и уничтоженной техники. Масса трупов лежала на снегу, которых похоронили только весной.
Мне этот бой дорог больше других тем, что я своим личным составом батальона сумел на широком фронте удерживать оборону. Главное, мы получили уверенность в своих силах, научились бить танки, изжить страх перед танками противника. Бой за д. Румянцево был для меня большой школой по ведению оборонительного боя. Еще раз я убедился, что личный пример командира имеет большое значение в бою, если командир спокоен, уверен в успехе, то и личный состав уверен в успехе. Командир в критический момент боя должен находиться на КП или НП. Как бы ни было опасно для жизни командира, он ни в коем случае не должен менять КП. Смену КП можно проводить, когда отбиты атаки, с обязательным предупреждением личного состава рот. Личный пример командира, его поведение в бою воодушевляет бойцов на стойкость в обороне и успех в наступлении.
Победа была очень большая не только для нас, участников, а для всего человечества. В Европе считали непобедимой только немецкую армию, а тут русские ИВАНЫ! Взяли и побелили «непобедимых», чванливых немцев. Эта победа обеспечила нам мир на востоке. Японцы не посмели напасть на нас, турки тоже отказались от войны с Россией. Возрос мировой престиж, США, Англия, увидя нашу силу, увеличила помощь нам.
Много ходит легенд о нашем любимом командующем 16-й армией генерале Рокоссовском К.К. Хочу рассказать, как мне пришлось встретиться с ним. Примерно 23-24.12.41 г. полк готовился к наступлению юго-восточнее д. Осташково на р. Рузе. В мой батальон были сведены все офицеры, которые остались без солдат и находились в лесу, где и был мой командный пункт (IOI). На КП вход посторонним был строго запрещен, стояли постовые. Я готовился выйти на наблюдение, слышу крик: «Комбат, на выход!», звал часовой, который стоял у шлагбаума. Я вышел из землянки и вижу, стоят сани, рядом два офицера, один в черном полушубке, другой в белом, на обоих шапки-ушанки, папах нет. Я понял, что начальство не такое большое, попросил пропуск. В черном полушубке говорит: «Пропуска не имеем, я командующий 16-й армией генерал-лейтенант Рокоссовский, а это начальник штаба генерал-майор Малинин». Я представился как исполняющий обязанности командира 518 СП, командир полка Лубягин Н.Е. на лечении в медсанбате. «Чем занимаетесь?» Отвечаю: «Готовимся через 40 минут атаковать оборону противника, захватить высоту», «А зачем она вам, эта высота?», отвечаю: «Мне не нужна». Показал на карте, потом на местности, когда вышли на опушку леса, что захват этой высоты наше положение не улучшит. Генерал-майор Малинин говорит: «Какой стратег нашелся, ваше дело приказ выполнять и не рассуждать». Я пожал плечами. Вид у меня был препаршивый: телогрейка, ватные брюки, на шее висели меховые руковицы. Генерал-лейтенант Рокоссовский К.К. говорит: «Почему не рассуждать? Надо рассуждать. Как думаешь, возьмете высотку?». Я посмотрел ему в глаза и говорю: «Нет». Рокоссовский К.К.: «Как нет?» , показываю им огневые точки, говорю: «Они нас огнем пулеметов уничтожат, нет орудий прямой наводки, в закрыть1е позиции не попасть, да и арт-подготовка длится 30 минут, а мы находимся в 400-500 м от высоты, снег по пояс. Вот почему не возьмем высоту». Он говорит: «Ну что же прикажешь делать? Когда атака?» Я говорю: «Через час, а артподготовка через 30 мин». Командарм решил пройти на КП вместе со мной. Начальник штаба крутит головой, дает знак -« нельзя». Я говорю: «Вам идти туда нельзя, так как Вы командующий», « Я приказываю вести меня на НП». Для того, чтобы попасть на НП, нужно пробежать 150-200 метров по открытой местности. Я говорю: «Делай, как я». Командарм говорит: «Делаю, как ТЬD>. Я, согнувшись, пробежал половину и лег, он за мной, а за ним Малинин. Немцы открыли минометный огонь, но было поздно, мы благополучно добрались до НП, где находился командир артиллерийского дивизиона, который доложил подробно об артподготовке. В это время вбежал комдив полковник Чернышев. Поздоровались. Командарм говорит: «Вот, командир полка считает, что не возьмем высотку». « Как, не возьмем?» -начштаба говорит, -«да и надобности в этом нет, все равно положение не улучшится». Комдив Черньппев посмотрел на меня, говорит: «Пусть попробует, я его самого заставлю высоту взять», я говорю: «Высоту взять не против, если она нужна дивизии, но для этого нужно подготовиться. Прежде нужно взять кустарник, поближе подойти, и делать это надо ночью, втихую». Артиллеристы доложили о готовности поражения огневых точек. Прошло 10 минут, ни одна огневая точка не подавлена. Генерал-лейтенант Рокоссовский К.К. отменил наступление, говорит: «Нужно хорошенько подготовиться, а потом, наверняка, атаковать, не губить людей без толку». Так я познакомился с командующим 16-й Армией генерал-лейтенантом Рокоссовским К.К. 5 января 1942 г. приказом Главнокомандующего 18-я ополченческая стрелковая дивизия Ленинградского района г. Москвы была переименована в 11-ю гвардейскую стрелковую дивизию ( 11 ГВ Сд) и награждена орденом «Красного Знамени». Приказом также от 5.01.42 г. 282-й стрелковый полк был переименован в 27-й гвардейский стрелковый полк ( 27 ГВ СП), 518-й стрелковый полк стал 40-м гвардейским стрелковым полком ( 40 ГВСП), 365-й стрелковый полк стал 33-м гвардейским стрелковым полком ( 33 ГВСП). В феврале 1942 г. командир 16-й Армии генерал ­лейтенант Рокоссовский К.К. присвоил мне звание майора, минуя звание капитана. Я был назначен командиром 282 СП 18 ГВ дивизии, или по новому расписанию -командиром 27 ГВ СП, 11ГВ СД.
Находясь в должности командира 27 ГВ СП, мне пришлось провести наступательные бои в марте-июне 1942 г. в районе д. Слободка, которая была взята моим полком и д. Зимницы Сухинического района Смоленской области. Наиболее характерный оборонительный бой был проведен в августе 1942 г. на реке Жиздра, в районах населенных пунктов: Восты, Дудина, Воробьево, Полянь1 Сухиничевского района Смоленской области. В начале августа месяца немцы, сосредоточив большие силы танков, мотопехоты, перешли в наступление на стыке 11-й Армии и 16-й Армии, прорвав оборону, примерно 11-12 часов на узком фронте устремились вглубь нашей обороны. Нашу 11ГВ СД быстро на машинах выбросили на указанные выше рубежи для задержания прорвавшегося немца. 27 ГВСП оборонялся на участке
- Восты, Воробьево, слева Поляны, справа - 40 ГВСП. Слева 4-я бригада заняла оборону. 14.08.42 г. немец своими передовыми подвижными отрядами вышел на рубеж нашей обороны, которую мы спешно готовили. Здесь противник был остановлен. Немецкое командование имело планы- 15.08.42 г. овладеть гг.Козельск - Сухиничи, а 18.08.42 г. овладеть г. Калугой, откуда своим левым крылом окружить войска у г. Кирова, замкнув кольцо у г. Ржева и далее двинуться на Москву. Необходимо отметить, что наша армия в это время не имела у себя резервов. Все резервы были отправлены на Сталинградский фронт. Была поставлена задача любыми средствами задержать немцев на реке Жиздре до подхода фронтовых резервов. 14- 18.08.42 г. немецкая группировка всеми силами стремилась прорвать оборону на участке 27 ГВСП и 4-ой стрелковой бригады, как на главных магистралях кг. Козельску, этого немцам не удалось сделать. Ночью на 19.08.42 г. немцы решили обойти с правого фланга мою оборону, прорвать оборону на участке 40 ГВ СП и 33 ГВ СП, 11 ГВ.СД, что им удалось сделать. Они 20.08.42 г. окружили 33 ГВ СП и вышли в тыл 40 ГВ СП и 27 ГВ СП. В наши тылы вышло до 60 танков, было занято несколько населенных пунктов, противник сосредоточивал силы в направлении г. Сухиничи. 27 ГВ СП оказался отрезанным от баз, и пришлось вести бои с ограниченным количеством боеприпасов. Связь имелась только с 4-й СБ, со штабом связи не было. 40 ГВ СП к 22.08.42 г. тоже был окружен, оголив мой правый фланг. Обстановка была исключительно тяжелой, но мы выиграли время и дали возможность подтянуть фронтовые резервы. Установив связь с корпусом, 23.08.42 г. получили задачу перейти в наступление на Восты с задачей овладеть ими. Во взаимодействии с подошедшими частями резерва задача была выполнена. Немцы были отброшены на западный берег реки Жиздры, был захвачен плацдарм - Восты. В последующих боях бьmи взяты еще ряд населенных пунктов на западном берегу реки Жиздры. План немцев по захвату г. Калуги, окружению наших войск севернее города и наступлению на Москву был сорван.
Немцы в этих августовских боях потеряли до 11 стрелковых дивизий, три танковых и две механизированных дивизии.
После проведения успешных боев я был назначен командиром 4-й стрелковой бригадой ( 4 СБ). Не имея академического военного образования, я вошел в ходатайство к командующему 16-йАрмии генерал-лейтенанту Баграняну И.Х. об оставлении меня на должности командира 27 ГВ СП. Просьба была удовлетворена, через 10 дней я вернулся в свой полк. В оборонительных боях полк простоял до февраля 1943 г.
10-14 февраля 1943 г. 27 ГВ СП тремя ночными переходами совершил марш-бросок вдоль фронта и сосредоточился северо-восточней д. Маклаки для участия в отвлекающей операции наступления на г. Жиздра по приказу Главнокомандующего т. Сталина.
Первый раз за всю войну мы готовили войска для наступления. На что отводилось 1 О суток. Готовились тщательно, в тылу оборудовали позицию, подобную той, на которую должны наступать. Учения проводили в порядках, которые будут в бою. Разведка полка _и оперативные работники штаба все время изучали поведение противника. Я лично несколько раз был на участке наступления, беседовал с солдатами, находящимися на обороне. Меня беспокоило, насколько точно нанесена обстановка на карте, какое удаление исходного положения наших войск от первой траншеи противника. На карте обороняющихся войск удаление 200-300 м, на местности по нашим подсчетам было 400-500 м. Приказал разведке и саперам уточнить расстояние. Мне бросилась в глаза одна особенность: на 2-й и 3-й траншеях хорошо просматривается дым из блиндажей, а не на первой (на фронте наступления устанавливали три дыма). Это навело меня на мысль, что противник основные силы сосредоточил на второй и третьей траншеях. Вторая загадка -нет проволочных заграждений, вопрос для разведки. Разведка установила: вместо проволоки противник установил железные ежи, с которыми мы еще не встречались, что они из себя представляют? Это доски, в которые набиты железные, очень острые, 25-30 см штыри в виде гвоздей. Ежи прокалывают сапог и валенок, ранят солдат. Ширина ежей 1,5-2 м, между досками-мины. Нужно было решить проблему преодоления этих ежей. Февраль -1943 г. был снежным, саперы пытались снять ежи, но доски примерзли к земле и их трудно оторвать. Решение подсказали солдаты. Изготовить доски наподобие коротких лыж, привязать к валенкам и на них преодолевать заграждения. Во время учений солдаты хорошо научились ходить на «импровизированных лыжах». Некоторые сибиряки доски оббивали конскими шкурами. В процессе учений я пришел к выводу, что успех наступления возможен только в случае, если подразделения будут находиться от первой траншеи на удалении 150-200 м. Необходимо заметить, противник занимал склон высоты, а мы находились у ее подножья. Боевой порядок полка был построен в три эшелона, на фронте 1 ООО м, на вторые эшелоны наращивали удар первого эшелона. Такой порядок был введен приказом командующего 16-й Армией генерал­ лейтенантом Баграмяном И.Х. Соседи наступали в обычном порядке двумя эшелонами. Нетрудно догадаться, почему был принят такой порядок для нашего полка. 27 ГВ СП наступал на главном направлении 11 ГВ СД. 22.02.43 г. ночью 27 ГВ СП сменил части, находящиеся в обороне, и приготовился в атаке. Саперы проводили разминирование перед передним краем противника, захватили двоих немцев. На мой вопрос: «Почему не топят печи в первой траншее?» ефрейтор ответил: «В первой траншее мало солдат, в основном установлены пулеметы». Из этих показаний мне стало ясно, что первая траншея обороняется боевым охранением, а главные силы сосредоточены во второй и третьей, артиллерия находится за тре...