МАЙ СОРОК ПЯТОГО
Как бы то ни было, но по извилистым дорогам уничтожения 9 армии немцев в 20-30 км южнее Берлина добрались мы и до последнего боя. Надо было взять городок, названия которого не помню. Наверное, он был последним, где немецкое воинство решило оказать организованное сопротивление. Город брала наша авиация. Волнами по полсотни - сотне шли «Бостоны», «Петляковы» и «Ильюшины». На восходе солнца без единого выстрела заняли город.
А спать в эту ночь не дали. Разбудили после полуночи. Что это? Почему стреляют? Стреляет всё, что может стрелять. С автоматами вываливаемся на улицу. Какой фейерверк! Зенитки и пулеметы лупят трассирующими, трещат автоматы, ахают винтовки.
- Славяне, что случилось?
- Война кончилась!
А как нас много! Ночью кругом за горизонт уходят трассы пуль и снарядов, впечатление такое, что вся земля занята русскими солдатами. Смеемся, плачем, обнимаемся, целуемся и пускаем очереди в небо. Вот она победа и вот он конец войны!
- Прекратить стрельбу, – налетели на нас два старших офицера, – не демаскируйте себя, война не кончилась. Немцы рядом.
Через 15-20 минут всё стихло.
Но мы больше не уснули. Не могли славяне ошибиться. Война кончилась!
В это время кончились бои за Берлин. Над Рейхстагом реяло красное знамя. Война, в самом деле, для нас закончилась.
Это было конкретное мгновение счастья. Полная уверенность, что война закончилась и больше никто не из какого вида оружия в тебя целиться не будет. Помогает ощущению счастья простое бытовое благополучие: человек помыт, побрит, одежда на нём сидит ладно, он выспался, сыт. Не помешает этому и конкретная очень важная задача, которую поручено выполнить. Так, 2 мая 1945 года мы должны разведать аэродром в районе Дессау на восточном берегу Эльбы. Но мы уверены, что война кончилась, и воспринимаем это не как боевую работу, а как приятную прогулку. Прогулка в тёплый солнечный день по широкому шоссе, обсаженному фруктовыми деревьями, а они все в цвету и легкий ветерок, как снег, перегоняет бледно-розовые лепестки по асфальту. Что может быть приятней истосковавшемуся по мирной жизни солдатскому сердцу? И ещё, если человеку 22 года и он в кругу своих кровных товарищей, в кругу фронтовой семьи и нет никаких забот, всё позади, все смеются и улыбаются. И вдруг, как удар дубинкой по голове, крик наблюдателя:
- Танки!
Зачем опять танки? Наших танков, говорили, на Западе нет. Немецкие? Но война кончилась, они не будут стрелять в нас. А кто им запретит? Только мы. Сворачиваем в кусты, хватаем автоматы, гранаты, рассосредоточиваемся по кювету у дороги. Затаились, замерли. Что дальше? И кто-то тихо:
- Белые треугольники на танках!
Намалеванные краской белые треугольники - это опознавательный знак для союзников – американцев, англичан, нас, чтобы не перебили при встрече друг друга. С приближением машин страх проходит и кто-то кричит:
- Танки союзников!
Через мгновение бросаем оружие, выскакиваем из укрытия и, махая руками, орём:
- Союзники, союзники!
Высыпаем на шоссе, расставляем руки, останавливаем американцев. С ними мне пришлось еще раз встретиться в августе 1945 года в Берлине. А на Эльбе мы их больше не видели. Оказывается, их вторжение на восточный берег, противоречило решениям Ялтинской конференции и поэтому они сами быстро ушли с «нашей» территории.
На следующий день проезжали через город Цербст, родину русской императрицы Екатерины II. Узнали об этом по вывеске на очень скромном двухэтажном доме. Оказывается, это не дом, а дворец ее родителей, и в нем музей. Фашисты не разорили его.
В 15 километрах от Цербста наша бригада остановилась в деревне на постой. В большом доме была одна пожилая хозяйка. Остальные ее родственники уехали за Эльбу от русских. Но через два дня появились ее родственники из Золингена, пожилые муж с женой. Больше месяца они добирались до тихой, по их понятиям, деревне, убежали от ужасных бомбёжек англо-американской авиации. А попали к русским. Вот и оценишь свою родную Россию, у нас есть куда прятаться, а на немецком пятачке – некуда.

Ночью с 8 на 9 мая нас разбудил стук в дверь. Девчонки из штаба орут:
- Разведчики! Победа! Немцы подписали капитуляцию!
И откуда и когда эти девчонки взялись, мы не заметили. Вроде за Вислой их не было, а больше мы со штабом бригады вместе не жили. Быстро одеваемся, хватаем автоматы, выбегаем на улицу, девчонки обнимают, целуют нас, и мы первые очередями из автоматов разрываем ночную тишину. Командир командует:
- Ребята, каждому выпустить по диску! - а сам обойму за обоймой выпускает из пистолета.
Свершилось! Теперь и формально состояние войны кончилось. В честь победы приготовили праздничный стол. Первый тост – за Победы, за мир, за жизнь! Да-а, сколько в течение жизни за это выпито спиртного, но начало было в то утро 9 мая 1945 года. Весело посидели за праздничным столом. Пригласили немцев. Мы кричим свои песни, любые в мажорной манере и темпе. Немцы свои народные протяжные красивые и грустные. «Heimat! Heimat!» во что ты превратилась? Но настроение и у них было приподнятое. Кончился ужас убийств бессмысленных и жестоких.

На следующий день состоялось первое построение штабной батареи в полном составе, первое после декабря 1941 года. Нас поздравили с Победой, сказали, что все будем награждены правительственными наградами – это было подслащение, а потом – пилюля! Комбат произнёс речь:
- Вот разведчики, разве можно по их одеянию понять к какой армии они принадлежат? Фуражки у них японские, брюки немецкие, ремни английские. Прошу всех к завтрашнему построению одеться в форму Красной Армии и сдать всё трофейное оружие.
Война кончилась. Кончились вольности боевой обстановки. Да, кончились. Прощай наш бравый вид, прощай удобная одежда. А эсэсовский кинжал я не отдам, пускай он до конца жизни останется свидетелем нашей вольницы. Оказывается, мы за время войны разболтались и нас надо «вводить в оглобли». Мирная жизнь началась.
По случаю победы много всяких торжеств было. Поздравляли нас генералы, руководители 33-й Армии, какой-то генерал из фронтового начальства, но почти ничего не осталось в памяти от этих торжеств. Впечатляющей была картина – отстрел оставшихся после боевых действий снарядов. Все 36 пушек бригады были построены в один ряд. На всех был установлен один прицел, соответствующий углу между стволом и горизонтом 65 градусов. На взрывателях установлено одинаковое время подрыва снарядов. И вот последние команды:
- Натянуть шнуры! – по этой команде наводчики подтягивают шнуры, привязанные к боевому спуску на затворе пушки.
- Огонь! – 36 человек одновременно дергают шнур, производят выстрел.
Мощный рёв! Секунд через 15-20 на высоте 10 км одновременно разрывается 36 тяжёлых снарядов. И эта операция повторяется много раз. Пока не расстреляли снаряды.
Ветер гонит облачка разрывов на север. Прощайте, разрывы, последний раз вас видим и слышим. Почему-то жаль расставаться с этими элементами прошедшего ада. Что за свойство человеческой души, привязчива она и к доброму и к злому. Или, всё что прошло, что пережил, кажется легким. А неизвестность будущего пугает. Или это прощание со своей юностью? И почему-то нет в сознании ни к кому претензии, что она так, нелегко и тяжело прошла.