«...В ночь с 4 на 5 апреля 1945 года наш 350 отб. со средствами усиления занял исходные позиции для штурма Кенигсберга в лесу северо-восточнее поселка Нойхуфен (ныне пос. Первомайский Ленинградского района г. Калининграда) и 6 апреля начал атаку на подступах к форту №4 «Гнейзенау». За этот форт разгорелся ожесточенный бой. Немцы сопротивлялись отчаянно. Боевые машины застревали в грязи в условиях распутицы и бездорожья. Танкисты на глазах у противника под шквальным и непрерывным огнем, используя бревна и подручные средства, вытаскивали танки. Только к вечеру, потеряв два экипажа и четыре машины, удалось обойти форт с западной стороны и выйти на нынешнюю улицу Ивана Сусанина в Первомайском поселке, что позволило блокировать форт и последствии принудить его гарнизон к капитуляции.

В выдавшуюся ночью минуту затишья в батальон прибыл капитан Какалия для дальнейшего прохождения службы в должности парторга батальона. Я еще не отошел от боя, а тут такая вводная. Коротко ознакомившись с офицером, я даже не запомнил его имени, но сообщил ему, что в батальоне эта должность занята и вакансий нет. Доложив обстановку в штаб бригады, получил ответ, что разбираться по этому назначению сейчас некогда и приказание начальника штаба бригады - оставить капитана Какалия при штабе батальона до завершения штурма. На этом и порешили. Я вновь окунулся в водоворот событий предстоявшего боя, сделав только короткую запись о случившемся в журнале боевых действий.

7 апреля 1945 г. 350 отб с раннего утра вступил в бой на ул. И.Сусанина с контратакующей пехотой и САУ противника. Отбивая их атаки, танкисты медленно продвигались по нынешней улице Горького к центру города и к 15 часам с боем и потерями достигли железнодорожного моста. Мост был взорван, и дальнейшее продвижение танков стало невозможным. Командир первой танковой роты повернул своих подчиненных в направлении ул. Озерной (район облвоенкомата), где танкисты вступили в противоборство с фаустниками из фольксштурма. Вторая танковая рота батальона с боем вышла к военному госпиталю немцев (ныне главный госпиталь Балтийского флота) в районе Кведнау (Северная Гора), где вступила в бой с батареей 88-мм зенитных пушек гитлеровцев. Я находился в боевых порядках второй танковой роты, нанося на карту расположение огневых точек гитлеровце и организуя взаимодействие подразделений.

Во второй половине дня, под градом пуль и осколков, ко мне на наблюдательный пункт пробрался капитан Какалия и попросил послать его в «дело», так как боевому офицеру не к лицу в такой напряженный период отсиживаться в тылу. Я по-фронтовому понял своего брата-танкиста и предложил ему тридцатьчетверку, оставшуюся без командира. В ночь на 8 апреля капитан Какалия, занявший место командира танка, повел свою боевую машину в бой по нынешней улице Колхозной, но из него не вернулся... Танк был подбит из фаустпатрона в корму и загорелся. Экипаж, отстреливаясь из автоматов, сумел покинуть машину и залег в воронку. Капитан Какалия, видимо, получив контузию, вылез на башню танка в полный рост и размахивал руками, не зная, в какую сторону ему прыгать с брони. Экипаж кричал, чтобы он прыгал к ним в воронку, но капитан почему-то прыгнул к забору госпиталя на другую сторону, и больше его никто не видел...

Когда командир роты доложил мне о случившемся, я смахнул скупую мужскую слезу и начал составлять донесение в штаб бригады о потерях батальона за день. Тут-то и выяснилось, что имя и отчество пропавшего капитана я впопыхах записал неразборчиво, а тут еще и вода затекла в планшетку. Так и ушло донесение в штаб без имени и отчества: капитан Какалия пропал без вести в боях за город Кенигсберг... На душе у меня остались щемящий осадок и чувство какой-то вины за собой: два офицера, два танкиста, два капитана даже не познакомились как следует... На войне как на войне - жизнь и смерть стоят рядом, и первой всегда в обрез... Штурм цитадели в Восточной Пруссии продолжался, и надо было снова принимать решение на бой, в котором обязательно следовало победить и остаться в живых...»