На войну шли три недели...Больше шли, потому что рельсы взрывали и при высадке в Невеле их разбомбили так,что два дня собирали все. Что осталось от двух школ распределять по частям было некогда. Наступал вечер-время атаки.

Какой-то офицер отыскался и повёл их в бой, на пути наступления  попалась цистерны, и старослужащие не двинулись дальше нее. Вперед, за танками, дальше побежали только они,молодые сержанты. Немцы развернулись и пошли навстречу, отступали до исходного и еще,еще, под гору,  и сколько они ещё потом ходили эту гору брать, в последний раз шли не по земле,а по трупам. После первого боя живыми остались единицы, и их уже расставили по отделениям. 

В отделении девять человек. Туркмены да таджики. У меня автомат, у солдат  винтовки, им нельзя автомат давать. Мы пехота,сброд. Живем в окопе. От дождя веткой укроешься, откуда там плащ-палатка, я каски сроду не видел. Комбат далеко, в тылу, ротный поближе в земляные, комвзвода тоже норовит в какую-нибудь нору забиться.

Немцы близко, от нас на два броска гранаты. Когда тихо, матом их крыли. Они листовки бросали, спасибо хоть бумага на курево,а то каждый день давали пол пачки табаку, хорошего,американского,а бумаги нет... Я справку о второй контузии даже скурил. Когда немцы собираются в атаку, голдят, шумно у них. А мы атаковали почему-то всегда вечером. Если раздали сухой паек на сутки: колбасу в банках, сосиски все американские, значит в атаку. Съедалось все сразу: умирать, так сытым. Атака верная гибель, пространство впереди все пулеметами откашивается, а минометы накрывают. Бежишь и ничего не чувствуешь,  не смотришь, кто рядом упал. Немцы не очень-то побегут,стойкие.  Особенно,когда атаки у них.  Окопе капитальные, с досками, пачками, не как у нас тяп-ляп. Даже в плен они с достоинством шли.

Почему же победили мы?

У нас патриотизм все время. За Родину. Русские умрут за Родину. И все нас не навидят. Проходили Белоруссию, выжжено, одни трубы торчат, в Прибалтике все целое, как не воевали.. Ворон ворону глаз не выклюет.

В Прибалтике ад: они уходят, мы наседаем, техники нагнали с обеих  сторон, огонь страшный, самолёты бомбят. Ух и намерзлись мы там... Когда после войны вызвали в Москву и через особый отдел предложили Киевский округ, сразу согласились, с удовольствием. В Москве вон как тепло, так в Киеве наверняка еще теплее. Конечно, едем. Только удивительно, что полковник сказал: " Я вам, ребята, четверо суток на дорогу выписал, в Киеве хоть погуляете напоследок". Что это за прогулки такие? И еще, фуражки нам выдали голубые. Я таких и не видел прежде. Смотрим, в вагоне  сидят двое в таких фуражках, мы подсели: что такое? Они: "А-а, так это вас, ребята, на борьбу с бандитизмом. На Западной Украине бандеровцы батальонами ходят, с танками." А мы ни сном ни духом, что воюют на Украине, уже и слушать их дальше не хотим, отвернулись друг от дружки и сидим молча, и гулять по Киеву не пошли, ну нет никакого настроения. 

Служба такая: разведывательно-поисковая группа идет по району, оперативники МГБ с нами,  с агентами шушукается, и бандитов ищешь по району, а они с полным обмундированием. 

В итоге для Павла Илларионовича по 1947 год не прекращалась Война...не прекращалось напряжение боя и ожидание завтрашнего  дня.