Мой прадед Павел Николаевич Ключников, ушёл в армию еще до войны. Служил на Украине, в Николаеве, их 122-й зенитно-артиллерийский полк ЧФ прикрывал главную верфь на Черноморье. В 1940 он прислал семье своё фото – парадка, бескозырка, гюйс с золотыми буквами.
9 сентября 1941 года близ белорусского Кричева он попал в плен. Был направлен в Шталаг IIIА в г. Лукенвальде, земля Бранденбург. В семье рассказывали, что деда фашисты хотели сперва расстрелять – чернявый да кудрявый, думали, что еврей. Но обошлось.
На немецкой карточке пленного его фото. Дед смотрит прямо в камеру. Щеки впали, видно, что до плена пришлось поголодать – скорее, всего, часть была в окружении. Но прежде всего я вижу его глаза. В 21 год умирать особенно страшно. Особенно вот так – не в бою, на адреналине, а в чужом плену. В этом дедовском взгляде для меня вся война.
Нет, он выжил, был освобождён Красной Армией и даже потом успел немного повоевать связистом. Кажется, даже медаль заслужил – по крайней мере, боевая у него точно имелась плюс несколько юбилейных. Но главное – встретил бабушку. Которая три года была от него в 400 километрах. Он был в Лукенвальде, она – в Зосте. Её угнали в девятнадцать лет из Ростова-на-Дону на работу в Германию батрачить на герра Шульце. Они выжили, встретились, родили моего дедушку. Они прошли ту войну. И теперь я говорю: «Никогда больше».