В июне 1941 года молодой электромонтер Василий Клюев был направлен военкоматом в школу радистов при штабе Ленинградского фронта. Курсанты изучали радиодело, азбуку Морзе, учились работать „на ключе“. Однажды пришли в школу двое военных, вызвали Василия в отдельный кабинет побеседовать. Поинтересовались, как учеба, как настроение, есть ли невеста, то да сё. Василий чувствовал, что за этим последует нечто серьезное, и не ошибся.

– Вы комсомолец, характеристика у вас хорошая, занимаетесь успешно, – сказал с одобрением один из военных. – А что, если мы возьмем вас из этой части, подучим еще и отправим на родину?

– На родину? – удивился Василий. – Моя Смоленская область немцами оккупирована!

Офицер улыбнулся, по-дружески хлопнул парня по плечу:

– В этом-то и заключается весь смысл. Вы поняли? Я не тороплю вас с ответом, подумайте хорошенько. Ответ дадите через неделю.

В разведшколе

Курсанты разведшколы обучались борьбе во вражеском тылу: совершенствовались в работе с радиостанциями, учились ориентироваться на местности и налаживать в полевых условиях стойкую радиосвязь друг с другом, прыгать с парашютом, владеть оружием и приемами рукопашного боя. Предусматривались для радистов и варианты на случай провала.

Так, оперативный офицер, который готовил Василия, спросил неожиданно:

– А как ты будешь действовать, если попадешь в плен?

Не задумываясь, Василий ответил:

– У меня есть пистолет и граната. Живым не дамся!

– Ну, на это много ума не надо, – спокойно возразил офицер. – Тебя ведь могут взять тяжело раненным или контуженным, ты можешь не успеть уничтожить рацию с шифром. Тебя попытаются завербовать. Все возможно.

– Если немцы попытаются заставить меня работать на них, я, наверное, буду передавать то, что потребуют, но сделаю „на ключе“ так...– и Василий назвал ряд предусмотренных на такой случай секретов и хитростей в работе с радиостанцией, с помощью которых специалисты нашего разведцентра поймут, что их радист работает под контролем.

Через линии фронта

По заданию разведорганов Ленинградского фронта Василий Павлович забрасывался в немецкий тыл в качестве радиста с различными разведывательными группами с декабря 1941 года по февраль 1944 года. Задания были всегда одинаковы: добывать сведения о планах и намерениях противника, о группировках, численности, дислокации и вооружении вражеских войск, об их моральном состоянии, а также фиксировать все передвижения грузов и живой силы по железным и шоссейным дорогам, передавать разведданные в штаб фронта.

Фронт переходили по-разному. Там, где не было сплошной линии обороны, шли лесами и болотами, обходя опорные пункты противника. Приходилось пробираться по-пластунски среди вражеских дзотов и проволочных заграждений. Василий Павлович выпрыгивал с парашютом из тесной кабинки У-2, вываливался из фанерного контейнера, укрепленного под крыльями биплана Р-5, выбрасывался из люка бомбардировщика,  прыгал с ЛИ-2.

На всю жизнь запомнился Василию Павловичу неудачный ночной прыжок в апреле 1943 года. Попал он с парашютом в болото, увяз сразу по самые плечи. А кругом ни деревца, ни кустика – зацепиться не за что. Начал подтягивать на себя стропы парашюта, но только глубже погрузился в трясину. „Глупая смерть!“ – подумал в отчаянии. С огромным трудом достал фонарик, стал сигналить во тьму. Когда почувствовал, что сил почти не осталось, увидел огонек. Закричал. Огонек приблизился, возник силуэт человека. Крикнул ему:

– Не подходи, тут трясина! Засосало меня!

Потом подоспел еще один товарищ, вдвоем вытянули они Василия из болотного плена.

Неудачным было и приземление их группы в феврале 1942 года в районе Тосно. Разведчики свалились, что называется, на штыки немцев. Случайность это была или нет – неизвестно. Тут же вступили в бой, с трудом оторвались от преследования. Василий попробовал связаться с „центром“, но рация и батарея питания оказались пробитыми автоматной очередью. Разведчики решили переходить линию фронта. В таких случаях выйти из немецкого тыла было сложнее, чем проникнуть в него.

Однажды  разведгруппе Василия Клюева предстояло выйти из немецкого тыла на одном из болотистых участков Волховского фронта. „Центр“ дал координаты выхода, но обстоятельства на фронте изменчивы. В сумерках разведчики подошли к обозначенному на карте болоту, тихо миновали его. Только вышли к опушке леса – крик из-под елки:

– Стой! Ложись! Руки вверх!

Подошел комроты:

– Кто такие?

– Разведчики, – отвечают. – Нам дали эти координаты.

Комроты взводному:

– Ты встретил их, ты и веди в дивизию.

Командир дивизии расстелил на столе карту-километровку, спросил подозрительно:

– Так где же вы вышли? Покажите.

Василий ткнул пальцем в карту.

– Не может этого быть! – удивился комдив. – Здесь у нас все заминировано!

В общем, отобрали у разведчиков оружие и рацию, продержали сутки в землянке, пока не проверили.

А первую свою вылазку в немецкий тыл сделал молодой радист Василий Клюев под Волховстроем с группой разведчиков-моряков. Там под черным морозным небом, усыпанным гирляндами звезд, встречал он 1942 год. Когда в полночь сомкнулись стрелки наручных часов, шесть фляжек со спиртом в крепких руках бойцов поднялись в братском фронтовом единении.

– За победу!

Никто из них не мог тогда знать, сколько дней и ночей было еще до победы и кто доживет до нее, но каждый свято верил, что она будет. Это помогало жить и бороться.

База под Сиверской

В июле 1943 года с аэродрома близ станции Хвойная ночью один за другим поднялись в небо самолеты У-2 – маленькие двухместные бипланы, прозванные немцами „рус-фанера“. Они могли ночью на малой высоте тихо пересекать линию фронта, взлетать и садиться на небольших полянах. Василий сидел в тесной кабинке позади летчика, слева от него рация, справа батареи питания, за спиной парашют, на коленях вещевой мешок, автомат, гранаты – не повернуться. Высота 600 метров, скорость около ста километров в час. Благополучно перелетели линию фронта, вышли к намеченной точке. Летчик сделал контрольный круг, зашел на планирование. Махнул рукой: „Пошел!“

Василий с трудом поднял затекшие от тесноты ноги, перекинул их через кабину, встал на крыло. Тугой холодный поток ветра ударил в лицо, перебил дыхание. Внизу темная бездна, в которой едва угадывался чернеющий лес. Василий провалился в эту бездну. Ёкнуло сердце, захватило дух. Секунды свободного падения в воздухе, и над головой с гулким хлопком раскрылся парашют. Легкий толчок и тишина. Слышен лишь шум удаляющегося самолета. Но вот приблизился другой, от него отделился парашютный купол...

Так была переброшена в немецкий тыл севернее станции Оредеж разведгруппа в составе командира Василия Быстрова, радиста Василия Клюева, разведчиков Петра Трусова, Евгении Ваньковой и Нины Соколовой. Группе предстояло действовать в полосе Ленинградского и Волховского фронтов в районе станций Сиверская, Вырица, Луга и Оредеж. Задачи группы – наблюдение за Витебской железной дорогой, выяснение численности гарнизонов и намерений противника. Разведчики были хорошо экипированы, снабжены новейшей портативной радиостанцией „Север“, имели личное оружие, документы с немецкими печатями и подписями. У девушек для выхода в населенные пункты имелись комплекты женского платья, духи, губная помада и прочее. Женя и Нина уже не впервые были с заданиями в немецком тылу, имели по ордену Боевого Красного Знамени. Кроме того, Нина Соколова хорошо владела немецким языком. Несколько раз уже бывал за линией фронта Василий. А вот у Быстрова и Трусова пока не было опыта работы в тылу врага.

Проверив большой участок железной дороги, разведчики установили, что у населенных пунктов бдительность патрулей меньше, чем на прогонах между станциями. На прогонах оккупантами были установлены запретные зоны, где постоянно патрулировали команды с собаками. Кроме того, немцы заставляли мирных жителей под страхом смертной казни дежурить на железных дорогах в ночное время при свете костров. В таких условиях не только взорвать, но даже пересечь линию было трудно. А в Луге вдоль окрестных дорог стояли части и подразделения 285-й охранной дивизии.

В болотистом лесу недалеко от станции Слудицы – это лесом километров двадцать от Сиверской – разведчики нашли сухой островок, на нем и оборудовали свою базу. Землянку вырыли стальными ножами, землю в парашютном шелке отнесли подальше и закопали в мох. Бревнышки для землянки натаскали издалека, засыпали их сверху землей и мхом, укрыли ветками, даже елочку с корнем сверху посадили. Тщательно замаскировали вход. Теперь посторонний человек мог пройти рядом с землянкой и не заметить ее.

Разведчики установили круглосуточное наблюдение за железной дорогой: все они выходили поочередно дежурить, считали проходящие в обе стороны эшелоны, замечали предполагаемые грузы, их количество. Добытые за день сведения Клюев передавал в „центр“ в строго определенное время. Для этого уходил в сторону от базы, накидывал на макушку тоненького высокого деревца антенную петлю, отпускал деревце – антенна взвивалась ввысь. Включал радиостанцию, надевал наушники, руки привычно ложились на ключ. На Большую землю летели позывные морзянки: точка- тире-точка... В ответ позывные „центра“ – сигнал принят. Теперь полетели в эфир зашифрованные разведданные. В этот момент радист слеп и глух к окружающему, его всегда охраняет товарищ. На случай экстренных обстоятельств для радиста была предусмотрена и аварийная волна, по которой он мог связаться с „центром“ в любое время суток.

Похищение Фрица

Одновременно с контролем железной дороги разведчики „прощупывали“ окрестные населенные пункты, под видом мирных жителей беседовали с местным населением. Только Василию Клюеву запрещено было покидать территорию базы. Ведь провал радиста с его шифром и рацией равносилен провалу всей разведгруппы – ее работа становилась бессмысленной.

В поселки ходили лишь девушки. Они переодевались в платьица, туфли, брали с собой кое-какие вещи якобы для обмена на продукты и на дороге ловили машину. Немецкие военные охотно подвозили девушек до поселков мимо всех патрулей и шлагбаумов.

Именно таким образом Женя Ванькова проникла на станцию Сиверская. Она установила, что в поселке и его окрестностях расположен штаб 18-й гитлеровской армии, строится мощный укрепленный центр, подводятся новые дополнительные линии связи. Разведчице бросилось в глаза обилие офицеров. Женя встретилась со связной „тетей Галей“.

Полученные сведения были ценны, но особенно любопытными показались Жене соседи „тети Гали“, жившие во второй половине дома, – два штабных офицера. О них сообщили в „центр“. Группе был дан приказ взять „языка“.

В тот хмурый осенний день унтер-офицер штаба 18-й армии Фриц Хиппель пришел на квартиру один. Его сосед получил отпуск по службе и уехал домой в Германию. Фриц нашарил в притолоке над дверью ключ, открыл замок, повесил в потемках на гвоздь шинель. И только собрался зажечь свет, как перед ним вдруг возникли две крепкие мужские фигуры с пистолетами в руках. Прозвучала короткая команда:

– Хенде хох!

Тупо озираясь по сторонам, Фриц поднял руки.

Василий с Петром взяли у немца из кобуры парабеллум, чтоб не удрал, выдернули из брюк ремень и отрезали финкой все пуговицы, сунули в рот кляп и, взвалив на него мешок с картошкой, вытолкали за дверь. Там их ждал Быстров. Придерживая одной рукой штаны, а другой картошку, Фриц топал покорно по лесу, проклиная эту страну, фюрера и свою судьбу.

Немец оказался начальником службы радиотеле-фонной цензуры. Он подтвердил приказ Гитлера об уничтожении Ленинграда, о вывозе советского населения в Германию и дал немало ценных сведений о 18-й армии. Клюев более десяти дней передавал радиограммы большой важности, используя для этого даже аварийную волну.

А в Сиверской после исчезновения штабного офицера объявили тревогу. Немцы прочесывали местность, бомбили и обстреливали окрестные леса по квадратам.

Не вернулись из боя

В разведке потери неминуемы. Погиб командир разведгруппы Василий Быстров. Они с Петром Трусовым возвращались на базу из-под Сиверской. Разведка прошла успешно, настроение было хорошее. День клонился к вечеру. Шли не лесом, как полагалось, а по просеке. В шести-семи километрах от базы из-за дерева вдруг вышел рослый партизан: стеганая фуфайка, автомат ППШ, красная лента на шапке.

– Привет! – гаркнул он. – Кто такие?

– А вы кто такие?

– Мы партизаны.

– Какой бригады? Отряда? – спросил Быстров. – Назовите командира.

– Нас ночью только что сбросили, – ответил партизан и назвал какую-то фамилию.

– Мы такого не знаем, – Быстров потянулся к затвору автомата. Петр меж тем внимательно осмотрелся по сторонам и увидел прячущихся за кочками и деревьями людей в немецкой форме. Василий тоже понял: ловушка!

– Петр, каратели! – крикнул он и дал длинную очередь из автомата.

Швырнув в немцев гранату, Трусов скатился в кусты. Василий упал на просеке, сраженный пулей. Петру удалось оторваться от преследователей. Кустарником да болотом добрался он до базы, принес скорбную весть.

Нина Соколова добыла ценные сведения о гарнизоне, стоявшем в Вырице. А вот ее выход в Слудицы закончился трагично. Нина не вернулась к намеченному сроку. Разведчики сразу сменили базу, потом несколько дней подряд приходили на старое место, осматривали, нет ли какой весточки от Нины или посторонних следов, но ничего не заметили. Женя ходила в Слудицы, пыталась хоть что-то разузнать от местных жителей. Один словоохотливый мужичок сказал ей, что будто бы где-то рядом появились партизаны, немцы пригнали на станцию бронепоезд, будут обстреливать лес. О Нине товарищи так больше ничего и не узнали.

А вскоре гитлеровцы приступили к карательной акции: сначала с бронепоезда обстреляли лес по квадратам, потом стали бомбить с самолетов. Трещали, как щепки, вековые деревья, вставала земля на дыбы. Когда взрывы затихли, немцы пошли прочесывать лес. Уходить было поздно и некуда: кругом редколесье да болото с низеньким ельничком. Каратели шли широкой цепью на расстоянии прямой видимости. Шли молча, с автоматами наизготовку.

– За мной! Под ёлки! – скомандовал Василий.

Все трое скользнули под лапы ёлочек, приготовились к последнему бою. Как длинны и томительны были те короткие минуты! Василий потными руками сжимал холодную сталь автомата, мысленно торопил время: „Что ж вы, гады, топаете, как на прогулке! Здесь она, ваша смерть, под ёлками! Сами погибнем, но и вас положим немало!“

Вот слышен уже хруст сучьев под сапогами, вот шаги почти рядом, кажется, немец идет прямо на тебя. Вот мелькнули сквозь ветки низкие голенища солдатских сапог, еще миг – и Василий готов выпустить во врага свинцовую очередь… Но шаги стали удаляться, цепь миновала разведчиков.

В партизанском отряде

После гибели командира Василий Клюев получил приказ взять командование группой на себя. Разведчиков очень обременял пленный унтер-офицер. Намечалось вывезти немца самолетом через линию фронта, но потом „центр“ приказал передать его в базирующийся неподалеку партизанский отряд Эрен-Прайса – Беляева.

В этот отряд, но в качестве самостоятельной группы, разведчики влились несколько раньше по приказу из „центра“. Дело в том, что партизаны оставались без питания к рациям, а значит, и без связи. Пришлось Василию Клюеву работать не только на свою разведгруппу, но и держать связь с Ленинградским штабом партизанского движения. А позже, когда „сели“ батареи у него, появилась связь у партизан. Разведчики следовали с отрядом и передавали свои сведения в разведцентр через ЛШПД.

15 января 1944 года партизанский отряд Эрен-Прайса – Беляева штурмовал станцию Мшинская. На боевую операцию командир назначил и разведгруппу Клюева.

Партизаны разгромили гарнизон и станцию, шесть часов удерживали ее, потом отошли в лес, в пункт сбора отряда. Клюев радировал в „центр“ об успешном выполнении задания, но получил оттуда вместо благодарности выговор: ему строго напомнили, что у разведгруппы есть свои задачи – чисто разведывательные и рисковать собой и своими людьми он не имел права.

Под Лугой

14 января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов перешли в наступление. „Центр“ приказал группе Клюева перебазироваться в район Луга – Оредеж. Оредеж являлся важным опорным пунктом противника, единственным выходом вражеских войск из района Любань – Чудово. В штабе 11-ой Волховской партизанской бригады, базировавшейся в районе озер Черное и Мочалище, Клюев получил батареи для радиостанции. Переправившись через протоки и минуя населенные пункты, разведчики вышли к деревне Бетково.

В густом лесу недалеко от дороги они устроили базу: поставили из парашютного шелка палатку, укрыли её еловыми ветками, соорудили место для костерка. Наблюдательный пункт был у них рядом с дорогой. Под елкой или вывороченным из земли пнем часами лежали они на подстилке из лапника с биноклем и блокнотом в руках, фиксировали все передвижения противника по дороге, подсчитывали количество техники, боеприпасов.

Немцы тщательно охраняли передвижение своих войск. Раз в день их лыжники проходили по лыжне, проложенной в лесу вдоль дороги, и проверяли свой контрольный след. Если заметят, что его пересекает чужая лыжня или иные следы, – пойдут по ним. Но разведчики запутывали следы, петляли своей лыжней по лесу в виде огромной латинской буквы „S“. И когда преследователи доходили до поворота лыжни, они оказывались на виду у разведчиков. Был запас времени уйти от погони или взять немцев на прицел. Но гитлеровцы, как правило, погонями не увлекались. А вскоре оккупантам стало вовсе не до контрольных следов.

К началу февраля 1944 года движение по дороге Луга – Оредеж стало носить все признаки отступления. К Луге сплошным потоком потянулись машины, повозки, орудия, брели потрепанные колонны пехоты. Часто немцы открывали бесприцельный автоматный огонь в сторону леса – нервы у оккупантов сдавали.

11 февраля 1944 года, когда советские войска подошли к Луге, Клюев получил радиограмму „центра“, в которой командование благодарило разведчиков за хорошую работу и приказывало выйти из немецкого тыла.

Последние версты войны

После освобождения нашего города от немцев Василий Клюев служил на Карельском фронте, где его неоднократно забрасывали с разведывательными группами во вражеский тыл. С разгромом гитлеровской Германии война для него не закончилась. В мае 1945 года он был отправлен в Маньчжурию на 1-й Дальневосточный фронт. Там советским войскам противостояла японская Квантунская армия.

17 августа Василий десантировался с крупным подразделением наших войск в город Харбин. Десантники разоружали гарнизон, а Клюев, будучи представителем разведорганов, занимался отбором секретной документации японцев. Глядя на груды сваленного оружия и ворохи изъятых документов поверженной армии, он мечтал, чтоб эта война была последней в истории человечества.

Послесловие

В семидесятые годы Василий Павлович Клюев был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Он стал дополнением к его боевым наградам – орденам Боевого Красного Знамени, Славы третьей степени, Отечественной войны и медалям. Долгое время после войны Василий Павлович считал, что орден Боевого Красного Знамени получен им за ряд успешных боевых операций. Но вот недавно он получил подтверждение, что боевым орденом его наградили за разведывательную работу в тылу врага в январе –феврале 1944 года, способствовавшую освобождению нашего Лужского района. Всего же во время Великой Отечественной войны В.П. Клюева шестнадцать раз в составе разведывательных групп забрасывали во вражеский тыл. Шестнадцать раз он выходил оттуда победителем.