Мой дедушка Комелягин Фрол Семенович родился на Брянщине в 1895 году. Он был коммунистом, и был призван в армию в первые дни войны. Дома остались его ждать жена и две дочери. Осенью 1941 года фашисты захватили Брянщину. Вскоре после этого семье пришлось уйти в партизанский отряд.

К сожалению, я не очень много знаю о том, как дед воевал. Он жил на Брянщине, а его дочь – мою маму судьба забросила на Урал. Поэтому виделись мы редко, летом я иногда приезжала на каникулы. Тяжелый деревенский быт - подъем в 3 утра, пастбище, покосы, пасека, прополка, заготовка дров на зиму - не давали времени для душевных разговоров. Дедушка был хорошим рассказчиком, и деревенская ребятня частенько прибегала к нему послушать его байки, но он не очень любил рассказывать о войне, к тому же я была маленькой, и мало, что помню из его рассказов. Сказку про то, как солдат варил кашу из топора, я узнала от него, и думала, что это он ее и сочинил. Поэтому, спустя много лет услышав ее по радио, я никак не могла понять, откуда они знают моего деда и где они могли ее от него услышать.

Дед меня любил (надо сказать, что внуков у деда было восемь человек, и четверо моих двоюродных сестер и брат со своими родителями жили по-соседству), но и строг был ко мне. Как-то раз, бабушка уехала в гости на пару дней. Мы с дедом остались вдвоем. Хозяйство большое: коровы, бычки, телочки, телята, овцы, куры, гуси, поросенок. Всех нужно накормить, напоить, на пастбище выгнать. Чугуны в печи литров под двадцать, а в них кортошка для скотины. Я девушка городская - неумеха, и получила я под мягкое место со словами: "Дура здоровенная печку протопить не может!" ... (А было мне в ту пору лет 10-11).

Полученное еще в первую мировую или гражданскую войны ранение в ногу перед Великой отечественной дало себя знать. Нога постоянно болела. Дед хромал при ходьбе, а бегать совсем не мог. Я помню, как он постоянно лечил свою ногу (делал примочки, мазал мазями, которые моя мама ему присылала, или просто дегтем). Таких бойцов в бой не посылали. Но дед прошел всю войну и вернулся домой только после Победы - летом 1945 года. На войне он был сапожником и шорником – чинил и шил сапоги, изготавливал и починял конскую сбрую. Он был хорошим сапожником, и сшитые им сапоги носил офицерский состав. Страсть к лошадям у деда шла на генном уровне - его бабка была цыганкой. В деревне на 60 домов было шесть лошадей, и один конь по кличке "Зайчик" был у моего деда. Еще в первую мировую войну дед выкрал породистого жеребца у какого-то венгерского принца по заданию своего начальства (может, конечно, это одна из его баек, а их у него было очень много).

Да, на войне все четыре долгих года, дед был сапожником и шорником. Он не отсиживался в тылу, и по своим силам и возможностям приближал Великую победу. Ведь то, что он делал кому-то было нужно, и кто-то же должен был это делать.

Я, мои сестра и брат, наши дети и внуки помним и гордимся своим дедом. И эти память и гордость будем передавать всем своим поколениям.

Помните!
Через года, через века
Помните!
О тех, кто уже не придёт никогда
Помните!
Песню свою отправляя в полёт
Помните!
О тех, кто уже никогда не споёт
Помните!
Детям своим расскажите о них,
Чтобы запомнили!
Детям детей расскажите о них,
Чтобы тоже запомнили!
 

Любимая песня моего деда:

Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета.
Ты не спишь до рассвета,
Все грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
Приеду весною,
Ворота открою.
я с тобой, ты со мною
Неразлучны навек.
В тоске и тревоге
Не стой на пороге!
Я вернусь, когда растает снег.
Моя дорогая,
Я жду и мечтаю.
Улыбнись, повстречая -
Был я храбрым в бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою!

Прошло несколько лет, с тех пор, как я начала вести страничку своего деда, и вот однажды мне на почту приходит непонятное, на первый взгляд, письмо следующего содержания (с разрешения родственников публикую его):

Из книги "Роду Вшивковых посвящается" Семёна Потаповича Вшивкова (семейный архив)  "Основной тягловой силой в деревне была лошадь. На лошадь готовили сбрую. В сбрую входил хомут из 2-х полуколец, из дерева в виде клещей. Верхняя часть соединена ремешками из кожи. К клещам прикреплялся войлок. Снизу клещи раздвигались, чтобы удобно было натягивать на голову лошади, и стягивались супонью (ремешок из кожи). Сверху хомут обтягивался кожей. С обеих сторон хомута встраивались кожаные гужи. Чтобы запрячь лошадь, ее заводили между оглоблями саней или телеги, в гужи закладывалась дуга и оглобли, все это стягивалось. К хомуту привязывалась шлея, которая одевается сверху лошади. Шлея служит тормозом при спуске с горы. Чтобы оглобли не болтались, на спину лошади ложится сёделко. Снизу у сёделка войлок, сверху – кожа, на коже с 2-х сторон установлены чурочки в диаметре 8-10 см. длиной 20 см. В них сверху забиты небольшие скобочки. Чтобы сёделко не сваливалось, оно стягивалось подпругой через живот лошади. Чтобы оглобли и дуга не болтались, оглобли через скобочки седелка стягиваются чересседельником. Для управления лошадью служат вожжи. На голову лошади одевается узда из кожи. Снизу на кольцах пришиты металлические удела, которые вставляются в рот лошади и служат для управления. Концы вожжей привязываются в кольцам уздечки. Для верховой езды на лошади используются седла. Под седлом толстый войлок, обтянутый кожей. Поверх, сзади и спереди прикреплены 2 досточки 20 x 70 см., толщиной 1,5 см. Впереди закреплялась уключина. Все это обтягивается кожей. Чтобы седло не сдвигалось через живот, а также через шею и зад одевалась подпруга. На сбрую использовалась сыромятная кожа, которая не сохла на солнце, всегда была мягкая, ее пропитывали дегтем. В нашей деревне сбрую шил дед Комелягин Фрол Семенович (родился на Брянщине в 1895 году – умер 25 Декабря 1978 года), его еще называли в деревне ласково Фролушко. Шил обычно у заказчиков, предварительно договаривались о цене. Там же его и кормили. Шил Фрол нарядные сапоги и сбруи с блестящими бляхами, с разноцветными вожжами, такие сбруи ценились на свадьбах."

Честно скажу, этот период жизни деда многими родственниками подвергнут сомнению, так как  изложенные в книге события происходят в Сибири, а дед родился, жил и умер на Брянщине. Хотя мне помнится, что мама как-то говорила, что дед уезжал куда-то, и несколько лет жил отдельно от семьи. Подтвердить или опровергнуть  это никто не может, но слишком много совпадений, что  бы не верить. Зато есть повод пообщаться и обсудить с родственниками. И так приятно сознавать, что дед оставил добрую память о себе не только у нас, его кровных родственников.