Как и большинство фронтовиков, Александр Ефимович очень не любил рассказывать о своих военных годах (впрочем, и о мирных - тоже). «Война – это настолько грязное дело, где нередко геройство соседствует с трусостью, а преданность – с подлостью и предательством. И дай-то Бог, чтобы это никогда не повторилось». Может, поэтому, а может потому, что мы зачастую и не задумывались в каком виде мы оставим память потомкам о наших предках – вот коробка с наградами, а вот стопка почётных грамот и благодарностей, - воспоминания о них всё больше становятся фрагментарными, расплывчатыми…

   Родился Александр Ефимович в многодетной семье (двенадцать детей) и с раннего детства основным «развлечением» в его жизни стала постоянная, иногда монотонная и изнурительная работа: вначале – по дому, а затем – зарабатывая трудодни в колхозе, параллельно заканчивая обучение в сельской 7-и летке.          Смышлёного и работящего паренька довольно быстро оценили и направили учеником к единственному в то время в колхозе шофёру. Уже с 16 лет, не имеющего прав, его посадили за руль для самостоятельной работы (в те времена это было проще: решение мог принять под свою ответственность даже не председатель колхоза, а бригадир созданной группы механизаторов). Это и стало его судьбой, неотъемлемой частью его жизни. Когда исполнилось 18 лет, молодой «нелегальный» шофёр Кондратьев был направлен для сдачи экзаменов на права в областной центр, город Воронеж. Позже он вспоминал, что после полновесного изучения принципов работы узлов автомобиля и ПДД, обучение практической езде на автомобиле для него закончилось в течение буквально 3-ёх минут. Инструктор, посмотрев на своего подопечного «в деле», попросил остановить машину – «если бы у меня были все такие, я бы остался без работы, хватит зря жечь бензин». В итоге: курсы закончены досрочно и молодой шофёр прибыл в родной колхоз, на своё старое рабочее место, где проработал ещё 3 года.

    10 ноября 1938 года призывной комиссией при Таловском районном военном комиссариате города Воронежа был признан годен к строевой службе и призван на действительную военную службу, направлен в 269-ый артполк, откуда и был уволен в запас 4 ноября 1940 года. До начала Великой Отечественной Войны оставалось менее года.

   Война застала Александра Ефимовича в Воронеже. По мобилизации Коминтерновским РВК г. Воронежа, его фронтовой путь шофёра начался с июня 1941 года в 28-ом отдельном батальоне связи. С февраля 1942 года и далее - бессменно, до августа 1945 года, - 157-я отдельная рота связи.

   Радиостанция РАФ «Волга» на базе автомобиля ЗиС-5 - Радиостанция Автомобильная (Аэродромная) Фронтовая, - обслуживающая прифронтовую (тактическую) авиацию и предназначенная для обеспечения телефонной и слуховой телеграфной связи между штабами высших войсковых соединений (армия – фронт) и аэродромов с самолётами в диапазонах средних и коротких волн, применялась в течение всей Великой Отечественной войны и была одной из самых лакомых целей для асов Люфтваффе.

   В своих крайне редких откровениях Александр Ефимович вспоминал.

- Мы все прекрасно понимали, какую ценность для немцев представляла наша радиостанция. Ведь уничтожить её означало лишить не только авиацию «глаз и ушей», это лишало командование возможности оперативного управления своими войсками. А первые месяцы войны показали на сколько это было серьёзно. Наши аэродромы в силу технических возможностей боевых самолётов того времени располагались как можно ближе к фронту, «под боком» у немцев, на расстоянии, которое их самолёты преодолевали буквально за считанные минуты. А это было смертельно опасно как для радиостанции, так и для её экипажа. Отступать в начале войны приходилось часто. Впрочем, если понятие «отступать» означает плановый (управляемый) отход на новые позиции, то мы чаще всего попросту удирали, чтобы наш ближний тыл не оказался тылом вражеских войск. Любыми лесными тропами, оврагами, при отсутствии качественных карт местности, нередко приходилось пробираться на новые места дислокации нашей войсковой части буквально «на ощупь». Однажды нас здорово выручил наш разведчик, который, выпустив очередь из автомата по-над кабиной, внезапно выскочил из-за кустов прямо перед радиатором машины: что, сволочи, к немцам сдаваться едете!? Оказывается, он был последним из разведвзвода, прикрывавшего отход наших войск – немцы прорвали оборону. В другой раз, выскочив на опушку леса, мы увидели идущие от расположенной невдалеке безымянной речушки прямо «в лоб» танки. Лихорадочно выворачивая руль, я понял – не успеваем! Но, опять повезло! Танки были наши, в предрассветной мгле мы это не сразу поняли. А вот на другом берегу речушки танки были уже немецкие. Они наступали.

   Впрочем, не всегда такие «внеплановые» встречи заканчивались достаточно благополучно. При одном из перегонов радиостанции через открытый участок местности, немецкие лётчики успешно атаковали практически абсолютно никак не защищённый автомобиль. Выброшенный в кювет из кабины взрывной волной от попавшей в кузов бомбы, в живых остался только один шофёр. Пришедший в себя, Александр Ефимович увидел только груду обломков и горящие шины его радиостанции, разбросанные в радиусе 25-30 метров от эпицентра взрыва. А ещё – кровь, много крови… Его бывших друзей-однополчан, всего экипажа.   

   Друзья называли его «везунчиком»: как же, пройти войну «от звонка до звонка», через самые горячие точки – и не узнать, что такое военный госпиталь: только негнущаяся фаланга мизинца левой руки напоминала, что осколок не всегда пролетает мимо, может и зацепить. А может и правда – «везунчик»?

В Венгрии, перед остановкой на кратковременный отдых в предместье какого-то полуразрушенного посёлка, Александр Ефимович поднял крепящееся на двух боковых кронштейнах тяжеленное лобовое стекло («триплекс» того времени, это склеенные через слой слюды, предотвращающей образование острых ранящих осколков, два обыкновенных листа стекла; закалённый «сталинит» появился позже) и буквально рухнул на сиденье: сказалась невероятная усталость от длительного перегона. Он даже не обратил внимание на какой-то непонятный резкий щелчок. Только утром он увидел то, что мешало занять привычное место за «баранкой». Рукоятка «финки», влетевшей в кабину мимо поднятого лобового стекла, торчала точно посередине сиденья водителя…

   Тысячи километров фронтовых дорог Александра Ефимовича, его боевой путь отчасти можно проследить по полученным боевым наградам: медали «За оборону Кавказа», «За освобождение Праги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией». А ещё были медали «За боевые заслуги», «За отвагу», орден Отечественной войны (II степени).

   9-ое мая 1945 года Александр Ефимович встретил в Германии. Вспоминая этот день, он рассказывал, как вместе, рядовые солдаты и старшие офицеры, забыв о субординации, они, воины-победители, плакали и смеялись, обнимались и танцевали, молились и пели песни… В стихийном салюте прозвучал и его «голос»: расстреляв в воздух полную обойму из пистолета, он расстался со своей неизменной «спутницей» – противотанковой гранатой, постоянно находящейся под сиденьем автомобиля, взорвав её в ближайшем овраге на окраине Берлина.

   Домой он попал не сразу, служба в армии продолжалась. Вначале, август 1945-го -  май 1947-го, 456-ой отдельный батальон связи, а затем - 8-я гвардейская авиационная дивизия (май 1947-го – апрель 1948-го).

   И вот, слава Богу, наконец-то его последняя демобилизация. «Битвы» в его жизни ещё будут – за скорейшее восстановление на 95% разрушенного Воронежа, ежегодные, вплоть до средины 60-х - «за урожай». О войне он старался не вспоминать. И только при получении очередного памятного знака (Юбилейные медали – 20, 30, 40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.; 50, 60, 70 лет вооружённых сил СССР; нагрудный знак «25 лет победы в Великой Отечественной войне») и на День Победы, под непременные 100гр. «наркомовских» и традиционный тост того времени – лишь-бы не было войны, иногда, крайне редко, что-то проскальзывало, в том числе и эпизоды, описанные выше.

   К работе шофёром в автобазе №5 автоколонны №10 (она тогда располагалась на улице Кольцовской, через забор от бывшего «Жиркомбината») он приступил сразу после демобилизации. Уже через несколько месяцев, в составе небольшой автоколонны был направлен в долгосрочную командировку – село Кривец, Добровского района, Рязанской (позже, с января 1954 года - Липецкой) области. Возрождающемуся в прямом смысле слова «из пепла» Воронежу требовался строительный лес. Много леса. Его завозили на машинах, составами поездов, сплавляли по реке Воронеж (пункт сбора плотов был у Чернавского моста).

   Здесь, в живописнейшем месте на берегу реки Воронеж, познакомился со своей будущей женой, Тереховой Верой Егоровной, а в сентябре 1949-го года родился первый ребёнок- сын, имя которому выбирали долго, и оно оказалось настолько диковинным для тех мест, что в свидетельстве о рождении так и сохранились ошибки: Вечислав Александрович. Через два месяца после рождения сына молодая семья переехала в Воронеж. Работал всегда самозабвенно, с полной отдачей, не считаясь ни с временем, ни с собственным здоровьем. Однажды, в начале 50-ых, наблюдая во время погрузки битого кирпича за весьма неспешной работой грузчиков, разбирающих разрушенную церковь, не выдержал. Взяв лом, забрался сам на оставшуюся часть второго этажа. Несколько мощных ударов и перекрытие рухнуло. Вместе с перекрытием этажа – и сам Александр Ефимович. Как результат – тяжелейшие травмы (собственные сломанные рёбра проткнули легкое, многочисленные ушибы…).

   Шли годы, менялся облик отстраиваемого с его участим Воронежа, приходили на смену трудяге ЗиС-5   новые автомобили (вначале – ЗИС-150, затем – УралЗИС-355М, трёхосный длинномер Урал-377), не молодел и Александр Ефимович, но отношение к работе не менялось. Ни к режиму работы (как правило, уходил на работу – семья ещё спала, а приходил – большинство уже спали; командировки «на посевную» начинались ранней весной, а заканчивались «с белыми мухами»), ни к качеству (пятилетку – за 2,5-3 года).

В 1957-ом году родился второй ребёнок – дочь Надежда, а принцип «я – добытчик, а жена – воспитатель детей» остался прежним. Возвращаясь из плановой 4-ех дневной командировки через 2 дня, на вопрос – ты что, вообще не спал? - как правило, отшучивался: с чего ты взял? Просто, когда глаза начинали слипаться, съезжал на обочину дороги, руки – на руль, голову – на руки, 20-30 минут вздремнул – и вперёд, время не ждёт. Как он говорил, для него понятие «план» было как приказ на фронте, его нельзя было не выполнить (много позже Леонид Ильич Брежнев почти дословно его повторил с высокой трибуны съезда партии – «план – это закон, и мы никому не позволим его не выполнить». Но, это уже было не жизненное кредо, а пустая декларация). Где-то в конце 60-х – начале 70-х, потребовалась срочная командировка в Подмосковье: из-за отсутствия необходимой комплектации срывались сроки сдачи важного промышленного объекта. Машина отъехала от Воронежа примерно на 70 километров, когда вылетевшим из-под заднего колеса впереди идущего грузовика обломком кирпича выбило лобовое стекло со стороны водителя. А на улице – минус 12-15 градусов. Казалось бы, машина фактически не пригодна к эксплуатации, до пункта назначения свыше 500 километров (+ 600 км. в обратную сторону), а до гаража – 70. Возвратиться гораздо проще и безопаснее, но – тонким картонным листом прикрывается часть сквозного отверстия, шарфом обвязывается лицо, оставляя не прикрытой щель для глаз, и – вперёд. Через сутки груз был доставлен, а Александр Ефимович, простуженный, с воспалённым и слезящимся глазом даже не взял больничный. Возможно, кто-то скажет – сумасшедший, кто-то просто пожмёт плечами, а может всё-таки это и есть высочайший уровень ответственности за порученное дело?

   Работа «на гражданке» неоднократно отмечалась: удостоверения «Победитель социалистического соревнования» - 1973-1977 годы, Знак «Ударник 9 пятилетки», Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина», несколько десятков Почётных грамот от Коллегии Минстроя СССР и президиума ЦК профсоюза. Указом Президиума Верховного Совета СССР Кондратьев Александр Ефимович был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

   Но, пожалуй, наиболее ценимым для него стал нагрудный значок «За работу без аварий» 1-й степени: в приказе о награждении было указано «за 25 лет безаварийной работы», что в совокупности означало многократное превышение критерия (500 тысяч километров), установленного положением о значке «За работу без аварий» 1-й степени.

   После выхода на заслуженную пенсию (1977 год) Александр Ефимович проработал ещё 14 лет, правда, последние четыре года уже не на трассе, а в качестве сменного шофёра на дежурной машине (ГАЗ 53А).

Машина, его второе «Я», наверное, ещё не один год позволила бы ему чувствовать себя востребованным, нужным не только своей семье, но и полезным для общества. Хотя новому, постперестроечному обществу уже непонятно кто или что было нужно. Жену, ошеломлённую трудно выговариваемыми новыми ценами на стоившую ранее 16 копеек буханку хлеба, или 2 рубля 80 копеек «докторскую» колбасу, стоимость коммунальных услуг - он успокаивал:

- ты, мать, зря не волнуйся, сколько мы их, этих «реформ», с тобой пережили, переживём и эту. Ну не совсем же там («наверху») дураки, никто ведь не позволит долго «экспериментировать» с нашей промышленностью. Ну, год-другой и всё вернётся на свои места.

   Он даже не допускал мысли о том, что случайно пришедшие к власти «младореформаторы» не только позволят «экспериментировать», но и полностью обеспечат развал некогда крупнейшей экономики мира, распад, казалось бы, незыблемого СССР, создадут все условия для ускоренного перехода бывших «республик свободных» в категорию «стран третьего мира».

   Наверное, он смог бы (с огромной душевной болью – за что воевали?) увидеть всё это своими глазами, но, увы, время (судьба?) для него уже начало обратный отсчёт.

   Он, наблюдая за появлением на дорогах всё большего количества плохо обученных, наглых владельцев мощных импортных машин, часто говорил своим коллегам - молодым водителям: ребята, бодливую корову бойтесь спереди, лошадь – сзади, а новых «автолюбителей» - с любого бока. Предостерегал, пытаясь уберечь от возможной беды. А вот уберечь от неё себя не смог. Летом 1991 года, возвращаясь после ночного дежурства домой и находясь в обозначенной зоне «пятачка безопасности», рядом уже с остановившимся трамваем, он был сбит одним из таких «ездунов» (водителями такой тип владельцев автотранспорта он никогда не называл). Скорость машины была такова, что его отбросило на 7 метров. Реанимационное отделение БСМП, 4 часа состояния «комы», но сердце ветерана-фронтовика выдержало, он выжил.

Но, 6 месяцев спустя, спровоцированный этим «среднестатистическим дорожным происшествием»,

появился новый враг, страшный, неизлечимый. Проведенная в Серпуховском онкоцентре операция только подтвердила самые худшие опасения. 22-го августа 1992 года Александр Ефимович, внимательный и заботливый муж, гордящийся своими детьми отец и обожающий своих внуков дед ушёл из жизни.

     Вечный тебе покой, фронтовик, ты его заслужил!

В сердцах твоей жены, Веры Егоровны, детей – Вячеслава и Надежды, внуков – Натальи, Андрея и Михаила, Вячеслава ты остался навсегда, а память о тебе твои правнуки, а их уже двое – Даниил и Дмитрий, их дети и дети их детей пронесут ещё через многие-многие годы.

                               Мы все в этом уверены.