Наш отец - Конюшко Владимир Кондратьевич учась в 10 классе школы №7 города Москвы, закончил курсы метеорологов, и, с1935 по 1937 год зимовал на полярной станции на острове Преображения в море Лаптевых. В 1938 - поступил в Ленинградский институт инженеров водного транспорта (ЛИИВТ) на гидротехнический факультет. В 1940 году, в составе студенческих подразделений Ленинграда принимал участие в войне с Финляндией. Со школьных времен отец был активным спортсменом, членом юношеской команды Москвы по легкой атлетике, и в студенческие годы пользовался заслуженным авторитетом в институте. На войну шли студенты активно занимающиеся спортом. Был пулеметчиком № 1. Судьба хранила его во все военные годы. В своих воспоминаниях он писал о финской войне: "Но тут батальон получает приказ «Сняться и срочно выдвинуться в район реки Вуокси». На озере приказано оставить для прикрытия несколько пулемётов. Командир роты оставил на озере мой расчёт и расчёты ещё 2-х взводов. Следовате­льно, всего на озере было оставлено 9 пулемётов. Мы с Павлом ста­ли устраиваться в окопе: аккуратно разложили диски, надёжно зак­репили пулемёт, на всякий случай протоптали лыжню от нас вглубь леса метров на 100, и поставили лыжи рядом с собой на лыжню. Стали ждать. Фин­ны медленно продвигаются в нашу сторону. Мы с Павлом решили под­пустить их к проволочному 4-рядному ограждению, которое на­ходилось от нас метрах в 100, и только потом открывать огонь. Потом, подумав, решили: коль нам нужно будет стоять насмерть, надо выпить и закусить. В неприкосновенном запасе у нас были полные фляги водки и колбаса. Перекусив, мы вновь стали наблюдать за передвижением финнов. Вот уже передовая группа подползла ещё ближе,- до проволоки остаётся метров 300. Но в это время мы услышали громкое восклицание: «Отбой !!! Догонять свои роты !». Это по полю вдоль озера нёсся лыжник и кричал нам. Конечно, мы моментально среагировали - вскочили на лыжи и от берега. Не отошли мы и 100 метров, как услы­шали звук разорвавшегося снаряда и, повернувшись назад, увидели столб поднятого в воздух снега. Снаряд точно попал в наше пулемётное гнездо. Истинно, мы с Павлом «родились в счастливых рубашках»! Затем над озером появилось около десяти наших самолётов и они, как комаров, стали бомбить финнов. А мы с Павлом, добавив ещё по 100 грамм, начали добираться на попутных машинах до реки Вуокси, куда направился наш батальон." В июне 1941 года, сразу после начала Великой Отечественной отец в первых рядах мобилизованнын. И опять из активных студентов ЛИИВТа формируются подразделения, которые обучают на специальной базе под Ленинградом теперь уже осужествлению разведывательно-диверсионной работы. Из воспоминаний отца:" 30-го июня меня вызвал В.Е.К0РЕПАН0В в кабинет директора инс­титута. У него за столом сидел военный в звании подполковника. Виталий Еремеевич сказал, что разведотдел Ленинградского военно­го округа хочет набрать группу добровольцев из студентов, же­лательно старших курсов, для разведдействий в глубоком тылу противника (завтра в комитете комсомола будет окончательный отбор, а пока нужно на­брать человек 50). Секретарь комитета комсомола института Костя КОНДРАТЬЕВ уже в курсе дела. В нашей с Роной комнате на Перевозной улице мы с Костей организовали штаб и стали вызывать к себе по одному студенту нашего общежития. Через наш штаб прошло более 100 человек,- отобрали только 40. Были и курьёзные случаи: один парень сказал, что ему надо посоветоваться с мамой, другие - просто отказывались. Наступило утро. Мы собрались ехать в институт, где в 10 ча­сов утра все ребята, отобранные нами, должны были предстать перед мандатной комиссией. А между тем, во дворе общежития была уже построена гр­уппа добровольцев в составе 20-ти человек, в которой были: Тигри ФИГУРИН, Михаил ВОЛКОВ, Володя КОПЫЛОВ и другие - будущие политрабо­тники. В этот день ушла на фронт 1-я группа ЛИИВТовцев. В комитете комсомола были уже 2 военных: один с 3-мя шпалами, другой с 4-мя. Старшим был начальник разведотдела штаба Ленинградского военного округа. С ними был и наш К0РЕПАН0В. От комитета комсомола в комиссии были мы с Костей КОНДРАТЬЕВЫМ. Было отбрано 35 человек - наиболее стойких, как решила комис­сия, ребят. Нельзя забыть и патриотический поступок нашего товарища и друга Саши МИРЗОЯНА. Саша был искренним болельщиком нашей лыжной ко­манды и всегда выезжал с нами на соревнования для моральной поддержки ребят на дистанции. Вот так, как и прошлой зимой, Саша выехал на дистанцию соревнований «Памяти лыжных батальонов студентов во время советско-финской войны», простудился и заболел скоротечным туберкулёзом. Он пришёл на комиссию и просил записать его в отряд, сказав следующее: «Дорогие товарищи! Я серьёзно болен и знаю, что скоро умру. Прошу Вас взять меня с собой, я должен умереть достойно, с поль­зой для Родины». Все были расстроены таким заявлением, но, разумеется, Саше отка­зали. Понурив голову, он ушёл. Уже в сентябре, когда я был на фронте, моя Вероника Леонтьевна сообщила, что они похоронили Сашу. На следующий день группа отобранных студентов под моим ко­мандованием и под руководством представителя разведотдела старшего лейтенанта ТАЛЯРЧИКА - лётчика и парашютиста,- отправилась на медицинскую комиссию для проверки нашей годности к парашютным прыжкам. Весь день был затрачен на освоение материальной части самолёта У-2 и парашюта. К концу дня мы могли уже складывать па­рашюты самостоятельно и имитировать прыжок с крыла самолёта. Лишь поздно вечером нас привезли в Гренадерские казармы на от­дых. Казармы были заполнены такими же добровольцами, как и мы. Переспали на 2-ярусных кроватях и выехали прыгать с парашютной вышки в Парке культуры и отдыха у Нарвских ворот. Теперь нас было уже 75 человек. Меня опять назначили старшим над всей группой. Напрыгались все, сколько хотели. Ночь опять переспали в казар­мах, а вечером мы уже ехали поездом на аэродром в Чудово. С утра отправились прыгать с самолета У-2. Поскольку я был на положении «старшины», то прыгал первым. Поднялись на высоту 1000 м, и лётчик включил зелёный сигнал. Это значило, что я должен выйти на крыло самолета, держась за выступающие части, и, как только зе­лёный сигнал мелькнёт, прыгнуть, т.е. - шагнуть в воздушное прост­ранство. Так я и сделал, но, почувствовав падение, я выдернул коль­цо и стал хвататься за воздух, ища опору. Кольцо, конечно, выпало из рук и улетело. Я не догадался надеть резинку, которая была на кольце, на запястье руки. Прыжок был с «автоматом», т.е. к кольцу был привязан длинный фал, он и выдергивал кольцо. Это защищало новичка-парашютиста от неожиданностей. Приземлился по инструкции, согнув ноги в коленках и упав на правый бок. После прыжка охватило радостное чувство. Я стал наблюдать, как прыгали другие. Володя ОРЛОВ сделал затяжной прыжок, заставив нас волноваться. Перед посадкой в самолёт врач измерял у всех пульс, и у всех он оказался высоким – почти 100 ударов в минуту. Потом мы узнали, что даже у чемпионов-парашютистов при посадке в самолёт пульс резко начинает увеличиваться. Плохо получилось у Вити ЛЕБЕДЕВА. Он не смог оторваться от самолёта, несмотря на все усилия - свои и лётчика. На следующий день мы делали по 2-му прыжку, но с Виктором повторилась та же истор­ия - он не мог разжать руку и оторваться от самолёта. Все остальные прыгали безукоризненно. Правда, Иван ЕВРЕИНОВ после 1-го прыжка приземлился на сруб колодца, угодив одной ногой прямо в колодец. Других происшествий не было. С аэродрома нас повезли на базу подготовки разведгрупп Ленинградского военного округа в Кавголово. По пути Витю ЛЕБЕДЕВА отпра­вили в другую воинскую часть. Забегая вперёд, скажу, что Витя впоследствии стал знаменитым разведчиком Ленинградского фронта. Он рассказал потом, как всё-таки заставлял себя прыгать с парашю­том - он прыгал «со срывом». Наглядно это происходило так: он выходил на крыло самолёта и по команде лётчика вырывал кольцо маленького парашюта, вылетал и выдёргивал кольцо основного пара­шюта, при этом Витю с силой отрывало от самолёта. Это опасный способ,- он чреват возможностью задевания парашютом хвостового оперения самолёта,- но верный. На практике такие неудачные случаи бывали. а. Диверсионная школа. Формально, такого названия базы в Кавголово не было, но фактически,- она была. Здесь велась подготовка диверсионных групп разведок и парашютно-десан­тных партизанских отрядов. Около месяца мы совершенствовали боевую подготовку: изучали приёмы рукопашного боя и внезапного напа­дения на противника; способы минирования и совершения диверсий на коммуникациях противника; осваивали все виды стрелкового оружия противника и зна­комились с организацией его войск; совершали марш-броски ночью и днём; осваивали ведение боёв - в засаде и на марше, мелкими группами и в сос­таве отряда; изучали партизанскую борьбу, знакомясь с трудами прославившегося в партизанской войне с Наполеоном Дени­са ДАВЫДОВА и инструкциями; осваивали способы выживания в экст­ремальных условиях; много тренировались в стрельбе из винтовок, автоматов и пистолетов; ползали по-пластунски и бегали. Нас готовили опытные командиры: лётчик-парашютист старший лейтенант ТАЛЯРЧИК, старший лейтенант САХНО и другие. Однажды, к нашему приятному удивлению, на базе мы увидели бывшего командира нашего отделения на финской войне - КОСИНОВА. Он был уже лейтенан­том и, видимо, был причастен к разведке. Встреча была приятной. Уже после войны мне стало известно, что на базе в Кавголово разведотделом Ленинградского военного округа было подготовлено более 40 «парашютно-десантных отря­дов особого назначения». б. 32-ой парашютно-десантный партизанский отряд. В Кавголово из ЛИИВТовцев было сформировано 2 взвода: од­ним командовал я, а вторым - Андрей Глазов. У меня были гидротехники и экономисты, а у Андрея - судоводители и механики. Наши 2 роты 29 июля 1941 года были подняты по тревоге и построены. Невдалеке стояло 8 грузовых автомашин, оборудованных сиденьями для лю­дей. Шофера с любопытством рассматривали нас. Без каких-либо объ­яснений нам дали команду «По машинам!!!»,- и мы расселись. Сейчас сту­дентов нашего института стало на 2 человека меньше: Витю ЛЕ­БЕДЕВА забрал разведотдел, а Костя КОНДРАТЬЕВ попал в госпиталь - у него была ангина в острой форме. Мы думали, что нас везут на аэ­родром, а оказалось - на Московский вокзал. Выгрузившись из автомашин, отряд строем двинулся к пер­ронной платформе, на обоих путях которой, стояли вагоны-теплушки. У хвоста поезда мы остановились. ТАЛЯРЧИК распорядился за­нять теплушки повзводно, наш 1-ый взвод занял 6-ой вагон от хвоста состава. Все люди, находившиеся в это время на вокзале, с восхищением смотрели на нас - молодых и стройных, с гордо поднятыми головами и искрящимися лихостью глазами. У многих на груди были значки с большим количеством парашютных прыжков. Но самое главное, что по­ражало людей, это наше вооружение: всем казалось, что у нас только автома­ты, так как 3 десятка снайперских винтовок и карабинов были среди них незаметны. Всем было ясно, что на посадку прибыли парашю­тисты. Отряд был сформирован из кадровых военных парашютно-деса­нтной бригады генерала БЕЗУГЛ0Г0, студентов ЛИИВТа и рабочих некоторых ленинград­ских заводов. В отряде было 115 человек, разбитых на 6 взводов. Командирами взводов по порядку их нумерации были: Петр БЕЗЛЕПКИН - голубоглазый, подтянутый и очень подвижный старшина; младший лейтенант Сергей БАЛИЦКИЙ - невысокого роста, немного сутулый и знавший себе цену; старший сержант – нерасторопный, по специальности бухгалтер; младший лейтенант Георгий ЖУКОВ - невысокого роста, улыбчи­вый; Владимир КОНЮШКО – студент-гидротехник 4-го курса ЛИИВТа, без звания; Андрей Глазов - студент 5-го курса того же института, без звания. Политруками взводов соответственно были: студент политехнического института Адгам ГАБИДУЛЛИН - младший политрук, старший сержант Павел КАЗАКОВ, старший сержант Алексей ШАНИН, студент-механик 5 курса ЛИИВТа Иван ЕВРЕИНОВ, младший лейтенант Иван ПИПЕНКО. Отряд построился на платформе, как только появилась группа военных, направившихся в нашу сторону. Группу возглавлял заместитель начальника разведотдела Штаба ЛВО полко­вник АЛЕКСЕЕВ, которого мы все знали. Он неоднократно бывал в Кавголово и, к тому же, он присутствовал в нашем институте при наборе нашей группы. По ко­манде ТАЛЯРЧИКА все стали по стойке «смирно!», и он доложил пол­ковнику о построении. Поздоровавшись, полковник обратился к нам с речью: -Товарищи бойцы и командиры! C этой минуты вы являетесь воинами «парашютно-десантного партизанского отряда особого наз­начения», которому присвоен № 32. Вашим командиром назначен слушатель Военной академии им. Фрунзе старший лейтенант Павел Александрович ВОЛ­КОВ. Вот он! - (указал рукой на стоявшего рядом с ним старшего лейтенанта). Комиссаром вашего отряда назначен Константин Семенович КАШИРИН - (показал на стоявшего также рядом с ним человека в военной форме, но без звания). Желаю вам боевой удачи! На этом представление наших командиров закончилось. Объявле­на команда «вольно!», и командиры взводов знакомятся с ВОЛКОВЫМ и КАШИРИНЫМ, обмениваясь рукопожатиями. Завязывается дружеская беседа, из которой мы узнаём, что наш командир родился и вырос в селе Карлинском Ульяновской области в семье народных учите­лей. Дети воспитывались в доброте и чуткости к людям, им прививались трудолюбие, любознательность, преданность народ­ным традициям и патриотизм. На примере своих родителей - русс­ких интеллигентов, воспитывался Павел Александрович ВОЛКОВ. Семья бы­ла большая - 8 детей, но всем находилось дело. «Трудом утверждает себя человек на Земле» - говорил отец, и ребята трудились в полную свою силу. В 7 неполных лет Павел умел косить, жать, вязать снопы, метать копны. Во всём рассказе проскальзывала его любовь к земле, к крестьянскому труду, к хлебу и человеку – творцу всего. Он по-есенински нежно любил животных - «братьев на­ших меньших»- и поэтому решил стать зоотехником. Окончил Оренбургский ветеринарный техникум и стал работать зоотехником в совхозе им. «Правды» Ульяновской области. Осенью 1934 года наш командир был призван в Красную армию. Слу­жил с полной отдачей сил. Военное дело полюбилось ему. Когда срок службы подходил к концу, успешно сдал экстерном экзамены за пол­ный курс военного училища и стал кадровым офицером. В мае 1937-го года приказом наркома обороны ему было прис­воено звание лейтенанта. Он был назначен начальником батальонной школы в Вольском авиатехническом училище, а через год - курсовым командиром в Ленинградском пехотном училище имени С.М.КИРОВА. С начала советско-финской войны он был командиром пулемётной роты в действующей армии. По окончании войны возвратился в пехотное училище. Стремление к совершенствованию в области военных знаний привело ВОЛКО­ВА в Военную академию им. М.В. ФРУНЗЕ. Сейчас он был прикомандирован академией в разведотдел ЛВО для организации военного партизанского движения. Биографическая повесть нашего командира о себе вызвала у нас уважение к нему и уверенность в его опытности как военного человека. От него мы узнали, что нас сначала хотели «забросить» в немецкий тыл как десант, но в последний момент передумали из-за отсут­ствия самолётов. Вскоре прозвучала команда «По вагонам!!!», и эшелон тронулся. Наши 6 теплушек были в хвосте поезда. Рядом с нашей теплушкой «труси́л» по платформе Владимир Николаевич ЕВРЕИНОВ – профессор, доктор технических наук, заведующий кафедрой гидравлики института железнодорожного транспорта,- обаятельный человек и настоящий интеллигент. В нашем институте он тоже преподавал свой предмет на некоторых курсах. Его сын Иван был политруком нашего взвода. Владимир Николаевич, как и все, не знал, какая судьба ждёт его сына, и волновался. Прошло полтора суток. Хватило времени обо всём подумать и пе­реговорить, высказать свои предположения о боевой задаче, обсудить командира отряда и комиссара. в. Командир отряда. Мнения о командире были разноречивыми: не таким представлялся нам командир боевого партизанского отряда, хотелось видеть в его облике неч­то эпическое: богатырский рост, зычный командный голос, мужествен­ное лицо, почему-то непременно с бородой. Перед нами же был человек обыкно­венный: средний рост, спокойный голос, мягкое выражение глаз и лицо, несколько монгольского типа и не очень выразительное. Да и его внутреннее содержание показалось сначала не очень-то глубоким; не принимались во внимание даже такие веские факты, как успешное окончан­ие 1-го курса военной Академии, участие в финской войне, наличие на груди значков «Готов к труду и обороне 2-ой ступени» и «парашют­ного» с большим куполом. Наши скептики говорили: «Теоретически, может быть, и нахвастался кое о чём, а как на практике? Участвовать в боях тоже можно по-раз­ному - на передовой и в обороне,- и у него нет ни орденов, ни медалей. Вон кома­ндир взвода Серёжа БАЛИЦКИЙ,- сразу видно «геройский парень», у него медаль «За отвагу». Но сразу пришлись всем по душе спокойный взгляд ко­мандира, краткость в разговорах, отсутствие суетности в движени­ях. Взводный Андрей ГЛАЗОВ так закончил дебаты: «Это уже кое-что. А если учесть, что не любит трепотни, так наш старший лейтенант - на своём месте, и с таким мы не пропадём ». Однако общее заключение было осторожным: «поживём – увидим». Впереди предстояли боевые походы. Что нас ждёт впереди? г. Ребольское направление. 31 июля 1941-го года наш поезд прибыл на станцию Кочкома Киров­ской железной дороги в Карелии. Положение на Карельском фронте было весь­ма критическим после окружения нашего 337-го стрелкового и 491-го гаубичного полков под населённым пунктом ЕМЕЛЬЯНОВКА, где противник, имея большое преи­мущество в людях и технике, получил возможность почти беспрепятственно двигаться в направлении Кировской железной дороги к стан­ции Кочкома. Первые дни после окружения наших полков,- с 22 по 27 июля,- 14-ю дивизию финнов, в составе 3-х пехотных и 1-го артиллерийского полков, сдерживали пограничники под командованием капитана ГОЛЫНСКОГО и комиссара ДАВЫДОВА, в отряде кото­рых было около 300 человек, и подошедший отряд с авиабазы под командованием капитана БРОДКИНА численностью 120 человек. Эти 2 мужественных отряда стойко сражались на 148-ом км Ребольского тракта, пока к ним на помощь не подошёл батальон под командованием полковника Г.К. КОЗЛОВА, который срочно сформировали из тыловых частей. КОЗЛОВ был назначен командующим группой войск Кимасозёрско-Ребольского направления. Это было 27 июля в начале дня, а к концу дня был уже сформиро­ван стрелковый полк численностью 1600 человек, который и встал на пути продвижения финнов." И здесь судьба была благосклонной к отцу. Очень мало разведчиков воевавших с 1941 года дожило до конца войны. Но тут руководство страны, понимая, что по окончании боевых действий будет необходимо восстанавливать народное хозяйство, принимает стратегическое решение и отзывает студентов старших курсов ряда ВУЗов с фронта, чтобы сохранить квалифицированные кадры для мирного послевоенного времени. В это же время ЛИИВТ эвакуируют в Горький,где наши родители его заканчивают. В июне 1941 наша мама - Головина Вероника Леонтьевна была беременна, и несмотря на это также служила военфельдшером в одном из эвакогоспиталей Ленинграда. 18 января 1942 года родилась наша сестра Оля. Это была самая сложная блокадная зима Ленинграда, и 15 февраля Оля умерла. Она похоронена на Пискаревском кладбище в братской могиле с военными - защитниками Ленинграда. Со слов мамы ее положили на грудь красноармейца. Моя сестра Юля родилась 1943 году уже в Горьком. После окончания института наши родители работали на различных объектах Министерства речного флота СССР, от востока нашей страны в Хабаровском крае и Амурской области До Калининграда и Каунаса Литовской ССР, где, в1954 году родился я. В январе 1955 года отец был назначен начальником временной эксплуатации судоходных сооружений Волжской ГЭС имени В.И.Ленина, и в июне 1955 мы с мамой и Юлей переехали в поселок Комсомольский на Волге,на проспект Сталина, так тогда называлась улица Коммунистическая. В 1954 году наш Ставрополь был переименован в город Тольятти, а поселок Комсомольский впоследствии, стал центром Комсомольского района. Отец и мама работали в 60-е и последующие годы в различных подразделениях Куйбышевгидростроя и Минмонтажспецстроя. Отец оформив официальную пенсию долго продолжал работать в ТСУ Гидроспецстрой, где его очень ценили как опытного инженера-гидротехника и организатора производственного процесса. Он лично спроектировал ряд гидротехнических сооружений, часть из которых функционирует и в настоящее время. В конце концов стали сказываться старые травмы и трудности войн в которых отец участвовал и он завершил свою трудовую деятельность. Всю жизнь он вел активный образ жизни, занимался физкультурой, плавал в Волге до ноября месяца, вел общественную работу будучи лектором-международником. Его отличали великолепные аналитические способности, он систематизировал всю получаемую информацию, от специальных технических знаний до прочитанных на песии произведений классиков мировой литературы. И они с мамой с огромным удовольствием общались с моими дочерьми Ирой, Олей и Сашей, принимая активное участие в их воспитании. К сожалению здоровья с возрастом не прибавляется, а ресурсы человеческого организма не бесконечны, сказались трудности перенесенные в жизни, особенно в годы войны, и постепенно все хуже было состояние отца, - сначала ходил с тростью, потом с костылями, потом с ходунками, а в последние месяцы я переносил его по квартире на руках. 12 марта 2001 года отца не стало. Мама пережила его на три с половиной года и умерла 22 сентября 2004 года в Риге, где находилась у Юли, после перенесенного в год смерти отца инсульта. Мы с Юлей кремировали ее и похоронили урну с ее прахом в могилу отца на Баныкинском кладбище. Так что теперь они опять рядом, теперь уже навсегда. Мы все я, Юля, мои дочери Горбат Ирина Сергеевна, Садыкова Ольга Сергеевна, Боронтова Александра Сергеевна, приемная дочь Шакирова Полина Евгеньевна,их, родителей, правнуки Горбат София, Шакиров Дмитрий, Садыковы Роман и Валерия всегда с благодарностью будем вспоминать наших Владимира Кондратьевича и Веронику Леонтьевну, благодаря жизни которых получили жизнь все мы, и благодаря их военным подвигам и подвигам всего советского, российского народа в мире существует стабильность и жизнь! Светлая память всем спасшим мир от фашизма!