Воспоминания моей бабушки Корвяковой Нины Васильевны

Мои родители поженились в 1934 году. Жили они в Сталинградской области, станция Раковка, Раковского района. Вскоре они выехали на заработки в Хабаровский край. Я родилась в 1937 году в городе Хабаровске. Моя мама работала санитаркой в медсанчасти, а отец – десятником на шахте рудника.

Позже (1938-1939г.г.) был набор на строительство метро в городе Ленинграде, и отца, как передового работника, направили на эту стройку. Помню, мы долго ехали поездом. В Ленинграде нам дали квартиру в «Гермесе» (я думаю, что это типа общежития с общим коридором). Жизнь в Ленинграде налаживалась: отец работает, а мы с мамой дома на хозяйстве.

Но наша спокойная жизнь продолжалась недолго. Смутно помню тот день, 22 июня 1941 года. Он был тёплым и солнечным, но мама и отец были очень мрачными. Мама плакала. Это было начало Великой Отечественной войны  - страшного периода в жизни детей и взрослых.

Отца, как здорового молодого мужчину, забрали сначала на подготовку, а потом и на оборону Ленинграда. Маму и всех женщин мобилизовали на рытьё окопов вокруг города. Одну из женщин оставляли с нами, детьми. В этом «детском саду» целый день стоял крик. С испуганными глазами мы, дети, ждали своих матерей и плакали.

Вскоре, с подходом немцев, началась эвакуация детей из Ленинграда в Сибирь и Казахстан. Но одному эшелону, в который я по счастливой случайности не попала, не посчастливилось дойти до пункта назначения: фашистские самолёты настигли его и разбомбили. Это была огромная трагедия для родителей, которые отправили своих детей.

Моя мама и её подруга решили эвакуироваться вместе с детьми. Постепенно подготовились: насушили сухарей, собрали еду, одежду, - и поехали из Ленинграда в Сталинградскую область. Ехали долго. Людей было много, поезда стояли на остановках, немцы бомбили… Но через три недели мы всё же приехали на место.

В это время в Сталинградской области было тихо. Не бомбили, немцев не было. На станции Раковка жили родители отца и мамы. Но мы стали жить в 3 км от станции в хуторе Сухово у сестры мамы. Тётя работала в колхозе. У её мужа-тракториста была бронь, и на фронт его не отравляли. У тёти была корова, и нам было сытно и уютно жить. Моя мама, я и сын тёти были дома на хозяйстве.

Станция Раковка связывала железной дорогой Москву и Сталинград. Всё чаще и чаще стали проходить составы танков, оружия, солдатские эшелоны. Подходя к Сталинграду, немцы не оставляли в покое нашу станцию и село. Очень часто бомбили, особенно днем.

От бомбёжек мы прятались в погребе, а потом почти все время стали там находиться. Тут свалила меня сильная простуда. От сырости погреба организм обессилел, и я перестала ходить, хотя мне было уже почти 6 лет. Нечего было есть. Не было лука, чеснока. У меня долго не было зубов, дёсна все время болели, и думали, что зубы совсем не вырастут.

Коровы давно не стало, её отправили на бойню, нужно было мясо для фронта. Жизнь становилась голоднее и голоднее. Запасы еды заканчивались. Мы ели лепёшки из лебеды, картофельные очистки, мололи жёлуди на ручной мельнице. Моя мама вместе с другими женщинами ходили пешком в другие области и меняли одежду на продукты (муку, крупу, лук, чеснок).

Я помню, как однажды мамы очень долго не было, я сильно переживала. Меня выводили из погреба на прогулку посмотреть на солнце. Глаза плохо видели, я щурилась от яркого света, ноги не ходили. Всё это было результатом долгого нахождения в погребе.

Отец в это время вернулся с фронта. Он был очень сильно ранен. Были повреждены обе ноги и руки. Врачи даже предлагали ампутацию обеих ног, так как начиналась гангрена, но отец сказал, что лучше он умрет, чем будет жить без ног. Врачи остановили гангрену, и в 1943 году он вернулся домой на двух костылях. Ещё у него была очень сильная дизентерия. Нужно было доставать лекарства, получше кормить больного, приглашать врачей. И опять мама собиралась и шла обменивать последнюю одежду на лекарства и продукты. Отца лечили, поили отварами из трав, и он поправился.

В 1945 году мы переехали на станцию Раковка. Здесь жили сначала на квартире, а потом купили заброшенную хату, отремонтировали и стали в ней жить. Мама работала уборщицей в РАЙФО (налоговая инспекция), отец – на железной дороге. А я в победный 1945 год наконец-то смогла пойти в школу.

Мы, дети войны, хорошо помним первые послевоенные годы. Они были голодные и холодные. Маме на работе давали карточки на хлеб. Мы дети стояли по ночам в очереди (и в дождь, и в снег), чтобы отоварить их. А хлебушек был не такой, как сейчас. Он был чёрный, сырой и его всегда было мало. Пока взвешивают этот кусочек, думаешь: «Хоть бы весы сработали в большую сторону». Смотрели на руки продавца и мысленно просили, чтобы дали довесочек, который можно дорогой съесть.  А если довеска не было, то пока дойдёшь до дома, обкусываешь хлеб со всех сторон. А вечером мама этот кусочек двигает по столу ко мне, а я к ней. Вот так мы и жили. Есть хотелось всегда.

Потом малолетним детям запретили ходить за хлебом. А ведь мы ходили, чтобы родители смогли отдохнуть или что-то сделать дома.

Часто на нашей железнодорожной станции разгружали «макуху» - отходы от производства растительного масла. Эта «макуха» нам была вторым хлебом. Когда разрешал охранник, то мы набивали ею карманы, сумки и шли радостные домой, потому что это была еда! И хотя потом от нее болели животы, мы ей были очень рады.

Потом хлеб стали давать по карточкам прямо на работе. Однажды маму послали отоваривать хлеб на весь коллектив РАЙФО. Идти надо было через овраг, а в овраге искали питьевую воду и вырыли два колодца. Вдруг буханка хлеба выпала у мамы из рук и упала в грязную жижу на дне колодца. Пока хлеб смогли достать, он весь размок. Мама стоит, рыдает, ведь ей теперь надо было ни есть, ни пить, пока не отдаст этот размокший хлеб работникам. Но спасибо заведующему, он успокоил маму и как-то смог потерю этого хлеба с неё снять. Вот что значил хлеб в эти годы. Голод во время войны и в послевоенные годы сделал наше поколение бережливым.

Рано, с 10 лет, я начала помогать маме. Носила воду на коромыслах, чтобы помыть полы в РАЙФО. Полы там были дощатые, некрашеные. Их надо было потереть веником, кирпичом и проволокой, и пока полы не помою, никакой игры не будет, а летом – купания в пруду.

Летом маму отправляли в колхоз на уборку урожая и платили всего половину зарплаты. А чтобы зарплату заплатили полностью, я подросток 10-12 лет разносила официальные бумаги из РАЙФО по другим организациям.

Летом я ещё ходила на работу в Заготзерно: зерно сушили на веялках, отгребали деревянными лопатами, возили его из других колхозов.

А какие были холодные зимы! У нас в избе пол был земляной, холодный. Топить печку было нечем. Топили соломой. А она прогорает быстро, ни духа, ни тепла. Около духовки грели одеяла, чтобы как-то согреться. Чтобы было теплее, спали все вместе.

Наши бедные мамы ездили в лес заготавливать дрова. Мама рассказывала, как садились они, измученные тяжелым мужским трудом, ужинать. Одна женщина другой и говорит: «Ну, что ты с собой взяла покушать?» А другая отвечает: «Да вот, ем хлеб с салом». А сами ели хлеб с хлебом. Они сами себя успокаивали и старались хоть как-то поднять настроение.

Когда я училась в 5-6 классе, всё равно было ещё очень голодно. С нами училась девочка Тамара – внучка портного и скорняка. Жили они очень хорошо, сытно. И вот её бабушка приглашала нас к себе в гости. Мы этому были очень рады и с нетерпением ждали своей очереди попасть за богатый, полный яств стол. А ещё Тамара часто приносила в школу вкусные пышные пирожки. Их я помню до сих пор.

Ещё помню такой случай. Училась я в 5 классе. Была весна. Снег растаял и было много воды. Я пошла в школу в домашних тапочках, а сверху мелкие галоши от валенок (больше обуть было нечего). Был урок русского языка и литературы. Вёл его директор школы. Вышел рассказывать стихотворение сын начальника милиции, выхоленный как пончик мальчик. Стихотворение рассказал с запинками, ошибками. Потом учитель вызвал меня. Я рассказала на 5. Директор и говорит: «Нина, что ты сегодня завтракала?» Я говорю: «Ничего». Да мы тогда и не знали, где завтрак, где обед, а где ужин. Есть, что есть – ели, а нет – учились. Я помню, он всё сравнивал мою обувь и одежду с мальчиковой, и хвалил меня, за то, что я хорошо учусь.

Во время войны и в послевоенные годы детство наше было очень тяжёлым. Голод, холод, отсутствие одежды, тетрадей, учебников, карандашей отложили отпечаток бережливости на наше поколение. Несмотря на все трудности, многие мои одноклассники окончили школу на 4 и 5, окончили институты, техникумы и трудились честно на благо нашей Родины.

Слава Богу, что наши дети и внуки не знают, что такое война, бомбёжки, что такое голод и холод. У них счастливое детство. Желаю им усердия в учёбе, отличных оценок и мирного неба над головой. Желаю педагогам и ученикам, всем-всем, крепкого здоровья, бодрого настроения, уважать друг друга и быть достойными гражданами России.

Будьте счастливы!