"...В Красную Армию меня призвали в январе 1943 года в 17 лет. Однако повоевать с фашистами мне не пришлось. Росту во мне тогда было 144 сантиметра, и весил я всего 46 килограммов. Винтовка - мосинская трёхлинейка с примкнутым штыком была сантиметров на двадцать выше меня! Я таким маленьким и слабым был, наверное, от голода. В нашей семье было восемь детей. Уже немолодые родители тянулись, как могли, чтобы прокормить такую ораву. В голодные тридцатые годы мама продала из дома всё, а на вырученные деньги покупала еду. Мы с братом ловили в поле сусликов, вот ими и питались всем семейством. Однажды ранней весной, когда дома не было ни крошки съестного, мама сказала: «К печке теперь и подходить незачем, нам осталось только умирать с голоду...». Но выжили, ели пробивающуюся из-под снега травку, разные корешки - всё, что даже отдалённо едой не назовёшь. Жили мы в деревне Богоявленка Воловскoго района Тульской области. До войны у нас 290 дворов было и более тысячи жителей. Помню, 22 июня в центре нашей деревни на столб повесили громкоговоритель, на это событие собрались все односельчане. Первая новость, которую мы услышали, была о войне. И начались слёзы, боль, прощания и похоронки. Осенью 1941 года в деревню пришли немцы. Они отобрали со дворов всю живность и расселились на постой по хатам. А мой отец, воевавший с Германией ещё в Первую мировую войну, специально, чтобы к нам в дом никого не «приквартировали», разобрал печь. Фашисты пришли, а у нас дома грязь, везде кирпичи навалены, но всё равно, троих пришлось поселить. У соседей по десятку солдат вражеских жили. За две недели, сколько немцы находились в нашей деревне, особых бесчинств я не помню, но мы их страшно ненавидели. Врага Красная Армия погнала восвояси в 12 километрах от нашей деревни. До Куликова Поля фрицы пять километров не дошли.В начале 1943 года, когда меня призывали в армию, в деревне из мужского населения осталось только семь стариков и семеро парней призывного возраста 1925 года рождения. Как же женщины и старики плакали, провожая нас!
Нам предстояла долгая дорога на Дальний Восток. Ехали больше месяца. Голодали, мерзли, вшивели. В городе Гродеково Хабаровского края меня распределили в учебную разведшколу. Учёба мне слабому и щупленькому давалась очень тяжело. После 5-километровых марш-бросков в полной выкладке, а это 36 килограмм веса, я попадал на недели в больницу, но поблажек для себя не просил. Шла война, и мы понимали, что в любой момент нас могут перебросить в действующую армию на фронт, тем более что среди сослуживцев ходили слухи - если немцы возьмут Сталинград, то японцы тут же пойдут в наступление здесь на востоке. Многому нас научил замечательный человек - зам. комполка, капитан Хорошев. С ним мне довелось неоднократно ходить в разведку. Войны в общепонятном для всех виде на Дальнем Востоке не было. Но в тайге, среди сопок Маньчжурии можно было легко столкнуться с небольшими японскими диверсионными формированиями. Бывало, завязывались бои и люди гибли. Умирали и наши ребята, и японские солдаты. Однажды я чудом уцелел от японских пуль, спас большой гранитный камень, за которым удалось укрыться. Словом, по сопкам и тайге я прошагал сотни километров пешком - от Гродеково до Порт-Артура. Помню 9 мая 1945 года, весть о победе докатилась до нас в этот же день. Радовались безумно. Всеобщее счастье омрачало то, что японские войска стоят у нашей границы в полной боевой готовности и то, что домой к родным мы попадём ещё не скоро. Помню и 2 сентября 1945 года, когда объявили, что Вторая мировая война закончилась. Только моя служба продлилась ещё долгих пять лет. К тому времени я получил звание старшего сержанта, и теперь мне предстояло учить тонкостям военной разведки новобранцев. Родные в письмах писали, что очень скучают, просили приехать хоть на недельку, отвечал - не могу, мол, служба. Как-то раз вызвали к командиру и сообщили, что умер отец. Дали отпуск на 10 дней без учёта дороги. На родную станцию в Волово приехал поздно вечером, до деревни моей 25 километров ходу. Зашёл в сельсовет, поинтересовался: не едет ли кто туда на телеге, попутчиков не оказалось. Поделился с дежурным горем, что отца без меня похоронили, а мне в ответ: «Да он только сегодня в Сельсовет заходил, живой, здоровый!» Тут путаница вышла. У нас в деревне двое было Михаилов Никитовичей Косолобовых, и умер тот, что на два года старше моего папы был. Война унесла у нас только моего старшего брата, Сергея, с которым мы сусликов для пропитания ловили. Лежит он сейчас в земле под Курском.
Демобилизовался я в 1950 году. Страна восстанавливалась тогда от военной разрухи. Я, как коммунист, не мог оставаться в стороне от всесоюзных строек. Сначала работал на строительстве Волгодонской ГЭС, затем были Куйбышевская,Волгоградская, Братская, Заинская, Нижнекамская, Усть-Хантайская. На Родину вернулся только в 1971 году. Пошел работать в СУ-2 Алексина, через полгода квартиру дали. А в своей родной деревне, когда родственников навещал, судьбу свою встретил - Ниночку. Мы с ней оказались односельчанами. Умница, красавица, клубом деревенским тогда заведовала. Любовь у нас с ней случилась неземная.
- Конечно, влюбилась, - поддержала воспоминания супруга Нина Ивановна, - приехал такой солидный в белой рубашке, наглаженном костюме, сверху кожаный плащ. А сколько интересного мог рассказать! Он же всю страну объездил. Я же кроме своей деревни ничего в жизни не видела. Когда его в армию во время войны забирали, мне всего годик был, у нас 15 лет разницы в возрасте. Во все глаза на него смотрела... Вместе мы уже почти 45 лет. Сына и дочку вырастили, есть четверо внуков - у всех высшее образование, работа достойная. Растут ещё две правнучки. На 70-летие Победы к дочке в Волгоград поедем. Этот светлый праздник решили с Фёдором там встретить, подвигу наших солдат поклониться на священной земле, откуда врага русские воины восвояси погнали окончательно и бесповоротно!".