КОСТЮЧКОВ

АлександрПлатонович

01.05.1917 - 10.02.1944

гв. ст. лейтенант

командир звена

2АЭ 6 КГИАП  62 АБ ВВС ЧФ

(6 гвардейский, истребительный, Севастопольский,

дважды Краснознаменный авиационный полк)

Родился в деревне Нивки Руднянского района Смоленской области в небогатой крестьянской семье. Отец -  Платон Максимович - инвалид гражданской войны  гражданской войны мама- Устинья Даниловна. В семье было  детей два сына и три дочери. Брат  Андрей и сестра Мария с первых дней на фронте.

По рассказам моей матери - Лосевой (Костючковой) Дарьи Платоновны, Александр с детства мечтал быть летчикам и говорил  младшим: "Вот стану летчиком- пронесу Вас в корзинке над деревней".

Мечта сбылась когда он уехал в г.Таганрог и работая на Таганрогском комбайновом заводе поступил в местный аэроклуб, а потов в Ейскую авиационную школу морских летчиков. 

В нашей семье передаются слова начальнока Ейской школы, после принятия экзамена у Александра: - "Костючков летать умеет-сел на хвост, не разгильдяй".

С первых дней войны в действующей армии. Сражался, защищая юг России, принимал участие в обороне Севастополя, 6.01.1942 г., был летчиком -истрибителем,  тяжело ранен, год в госпиталях и снова в бой. Сбил лично 4 самолета противника и 3 в паре, награжден орденом Красного знамени и медалью за оборону Севастополя.

В одном из писем, в 1941 году он сообщал сестре, в действующую армию (не родителям, Смоленская область была под окупирована врагом): "летаем на том, что может летать".

В 1942 году при штурмовке позиций противника получил тяжелые ранения от разрыва зенитных снарядов  в бедро и предплечье с правой стороны самолета, в общей сложности 41 осколок. В крови, на подбитом самолете, одной рукой и одной ногой сумел довести самолет до аэродрома и успешно посадить его.

О подвиге летчика красочно рассказал неизвестный автор опубликованными во фротовой газете строками:  

КРЫЛЬЯ ПТИЦЫ МОЕЙ

ЭТО КРЫЛЬЯ ПОБЕДЫ

Я НА НИХ ПРИНОШУ

ВАШУ СМЕРТЬ, ЛЮДОЕДЫ!

Я СВОБОДОЙ РОЖДЕН

И ПРОСТОР МОЙ БЕСКРАЕН

Я ВСЕГО ЧТО ВНИЗУ

ПОЛНОПРАВНЫЙ ХОЗЯИН

ЭТИ СОПКИ МОИ,

ЭТИ КУСТИКИ ТОЖЕ,

А В ОКОПАХ ДРУЗЬЯ-

НЕТ РОДНЕЙ И ДОРОЖЕ

ЗА ЛЮБОГО ОТДАМ

Я И ТЕЛО И ДУШУ

А НА ВАС Я СЕЙЧАС

ГРОЗДЬЯ СМЕРТИ ОБРУШУ!

ИХ В ГРЯЗИ РАСПЛАСТАЛ

САМОЛЕТ КОСТЮЧКОВА

ЧТО ФАШИСТСКИЕ ПСЫ

НЕ ЗНАВАЛИ ТАКОГО?

ТАК УЗНАЙТЕ:

ЗАТЕМ Я ЖИВУ И ЛЕТАЮ

ЧТОБЫ ЖЕЧЬ И КРОМСАТЬ

ВАШУ МЕРЗСКУЮ СТАЮ

БОМБЫ ГРЯНУЛИ ВНИЗ

И В ОГНЕ САТАНЕЯ

МИНОМЕТНАЯ ВВЫСЬ

ПОДНЯЛАСЬ БАТАРЕЯ

ЧТОЖ ПОРА И ДОМОЙ

ГОЛОВА УДАЛАЯ

УХОДИ КОСТЮЧКОВ

ОТ ЗЕНИТНОГО ЛАЯ

СЛАВНЫЙ ЛЕТЧИК

УСКОРЬ СВОЙ ПОЛЁТ СОКОЛИНЫЙ

РАЗОРВАЛСЯ СНАРЯД

ПО СОСЕДСТВУ С КАБИНОЙ…….

ГВОЗДИ, ГВОЗДИ ВПИЛИСЬ

РАСКАЛЕННЫЕ В ТЕЛО

ТОЛЬКО ВИДЯТ ГЛАЗА

И РУКА УЦЕЛЕЛА

ВЛИЛ ВСЮ СИЛУ ГЕРОЙ

В УЦЕЛЕВШУЮ РУКУ

И ПОВЕЛ САМОЛЕТ

СКВОЗЬ БЕЗДОННУЮ МУКУ…

ДОЛЕТЕТЬ! ДОЛЕТЕТЬ!

НЕ ЗАПНУТЬСЯ, НЕ СБИТЬСЯ

ЧТОЖ ТЫ МЕДЛИШЬ?

СКОРЕЙ БЫСТРОКРЫЛАЯ ПТИЦА

КРОВЬ ПО ТЕЛУ ТЕЧЕТ

НО РУКА НА ШТУРВАЛЕ

ТАМ ТОВАРИЩИ ЖДУТ

ДА, ТОВАРИЩИ ЖДАЛИ

ПОМОГЛИ ЕМУ ВСТАТЬ,

ПРИГОТОВИВ НОСИЛКИ

ОН ДРУЗЕЙ ОТСТРАНИЛ

НЕПОДАТЛИВЫЙ, ПЫЛКИЙ

ОН К МАШИНЕ ШАГНУЛ

ОПЕРШИСЬ НА КОГО-ТО

ЧТО ЖЕ С ПТИЦЕЙ МОЕЙ?

ЗОЛОТАЯ ЗАБОТА!

ПОСТОЯЛ, ПОСМОТРЕЛ

И РУКОЙ ПОКАЗАЛ ОН

ЭХ, КОСТЫЛЬ ПОЛОМАЛ

ПОШАТНУВШИСЬ, СКАЗАЛ ОН

ИЗМЕНИЛИ ЕМУ

БОГАТЫРСКИЕ СИЛЫ

СМОТРИТ С КОЙКИ В ОКНО

АВИАТОР НАШ МИЛЫЙ

ВОТ ОН, ВОТ ОН ПРОСТОР

ЧЕРНОМОРСКИЙ ЖЕЛАННЫЙ

ЛОСКУТОК СИНЕВЫ,

КАК ПОВЯЗКИ НА РАНЕ

КАК С ПОБЕДОЙ ТАКИМ

НЕ СРОДНИТЬСЯ, НЕ СЛИТЬСЯ

СЕВАСТОПАЛЬ ТЫ НАШ

ЧЕРНОМОРЦЕВ СТОЛИЦА

* * * * *

1942 ГОД

Из фронтовой газеты

Автор неизвестен

По результатам лечения, врачи приняли решение комисовать летчика, в деле осталось множество осколков, но А.П. Костючков доказал что он готов летать и врачи были вынуждены с ним согласиться, хотя уже за ним выехал отец по вызову докторов.

И снова бои, и сновап полеты, награждение орденом Кросного Знамени. Он один из лучших летчиков полка.

Из воспоминаний Воронова Владимира Ивановича в книге "Морские истребители":

"В феврале погодные условия в районе Керченского пролива были наиболее сложными и порой затрудняли применение нашей авиации. Грунтовые аэродромы выходили из строя, раскисали и не позволяли взлетать самолетам. До 10 февраля боевых вылетов не было. Несколько раз мне удалось слетать для тренировки па воздушный бой и стрельбу по щиту. В одном из таких полетов на пилотаж над аэродромом я заметил, что какой-то «як» пытается атаковать меня сверху. Немедленно развернулся ему навстречу, «в лоб». На фронте было законом — никому, ни при каких обстоятельствах не «подставлять хвост», даже своим самолетам, в том числе и «якам».

Видя, что его заметили и внезапной атаки не получилось, «непрошеный гость» полез вверх крутой спиралью, явно показывая намерение помериться силами со мной. «Ну что ж, вызов принят!» И началась карусель. Вначале бой проходил на равных, но вот в один из моментов мой «як» несколько раз вздрогнул от перетягивания ручки (очень уж мне хотелось побыстрее зайти противнику в хвост). Чтобы не сорваться в штопор, я вынужден был уменьшить угловое вращение и отдать ручку от себя. В результате противник получил некоторое преимущество и постепенно стал приближаться. Попытка несколькими «накладками» ликвидировать это преимущество ни к чему не привела. «Опытный попался, — думаю про себя. — Предельным виражом и спиралью его не возьмешь».

Решаюсь. Выбрав момент, когда наши самолеты несколько разошлись, бросаю машину в отвесное пикирование до земли, на высоте 15–20 метров вывожу, проношусь на максимальной скорости над нашей стоянкой и энергично беру ручку на себя. Перегрузка солидная, меня с огромной силой прижимает к сиденью, на несколько секунд темнеет в глазах, и я ничего не вижу. Свечой взмыл вверх. «Хорошо, удалось «переломить» машину, вряд ли противник сможет ко мне приблизиться при таком маневре», — размышляю, переворачивая машину на спину. Ищу взглядом его. Нигде нет. Вывожу машину иммельманом, еще раз внимательно осматриваюсь кругом, моего соперника не видно. «Значит, маневр удался, я ушел от него. Вот что значит боевой опыт!»

Невольно вспомнился воздушный бой с М. Авдеевым. Прошло всего три месяца, а сколько пришлись увидеть, пережить. Приятно сознавать, что фронтовая школа не проходит даром.

Уже смеркалось, выпускаю шасси и произвожу посадку. Мне не терпелось узнать, с кем же пришлось неожиданно схватиться в поединке? Разгоряченный боем, захожу в нашу землянку, хочется сесть и с удовольствием закурить.

В командирской половине раздается телефонный звонок и тут же слышен голос лейтенанта Османова: «Воронов, к телефону!» Оказывается, позвонил А. Костючков, командир звена второй эскадрильи,

— А ты здорово взял у земли, — слышу его голос без всяких предисловий. — Надо нам еще с тобой встретиться. Будь здоров.

Я успел только сказать:

— Всегда готов!

И он положил трубку. В полку все знали А. Костючкова как одного из лучших летчиков, его ценил и уважал командир полка М. Авдеев. Я был польщен, что такой опытный и прекрасный летчик положительно отозвался о моем пилотаже. Но так и не пришлось нам разрешить спор, кто лучше владеет машиной. Через несколько дней А. Костючков героически погиб в неравном воздушном бою с «мессерами».

9 февраля командир полка Авдеев организовал общий ужин. Когда он уже заканчивался, в зале появился начальник штаба дивизии подполковник Александров, подошел к Авдееву и что-то ему сказал. Авдеев встал и громко объявил:

— Ужин надо закруглять, орлы. Имейте в виду, завтра с утра нам предстоит выполнять сложную боевую задачу.

Летчики переглянулись вопросительно: «Что за новая и сложная боевая задача?» Авдеев больше ничего не сказал, и мы вскоре разъехались на эскадрильских полуторках по местам квартирования в городе.

10 февраля нам была поставлена новая боевая задача: прикрывать десант в районе Керчи от налетов противника. Оказалось, что все аэродромы базирования истребителей 4-й воздушной армии на Таманском полуострове из-за непрерывных осадков и оттепели раскисли и самолеты взлететь не могут. Правда, и наш аэродром не в лучшем состоянии. Верхний слой грунта превратился в «кашу» — смесь глины и мокрого снега. В старых засыпанных воронках от бомб земля еще не уплотнилась, и если на взлете колесо шасси попадет в одну из них, то можно и скапотировать, перевернуться и оказаться на «лопатках». Конечно, придется рисковать. Но на войне своя мерка степени риска. И определяется она важностью цели, задачи. В сложившейся обстановке задача по прикрытию десанта была чрезвычайно ответственной, так как фашистское командование предпринимало все меры, чтобы не допустить наращивания сил на захваченном плацдарме, опасаясь наступательных действий наших войск с Керченского полуострова. Важную роль в обороне Крыма противник отводил своей авиации, которая в зимние месяцы действовала весьма интенсивно.

Сложность и необычность задачи по прикрытию десанта прежде всего состояла в том, что к ее выполнению привлекались ограниченные силы, только наш, 6-й гвардейский полк на Як-9 и 25-й истребительный полк на ЛаГГ-3. Кроме того, подлетное время для наших истребителей с аэродромов Анапа и Витязевская составляло пятнадцать — двадцать минут, а для противника с аэродрома Багерово всего три минуты. Это обстоятельство создавало для нас серьезные трудности по своевременному наращиванию сил истребителей в решающие моменты боя.

Командир полка Авдеев принял решение — прикрытие десанта осуществлять способом барражирования (дежурства в воздухе) восьмерками Як-9 но эскадрильям. Время барражирования каждой группы — один час, со сменой в воздухе. График вылетов был согласован с командиром 25-го полка К. Алексеевым. Первыми взлетали летчики первой эскадрильи, их повел Авдеев. Он всегда поступал так, когда полку ставилась новая задача. Личный пример командира, его участие в боевом вылете очень много значило для всех летчиков полка, вселяло уверенность в победе, окрыляло в бою, вызывало стремление отличиться на глазах у любимого командира.

А взлетать, действительно, было сложно. Из-за облака грязи и воды самолеты трудно было рассмотреть до самого отрыва от земли. Из первой же группы два «яка» возвратились. Оказалось, что купола шасси при взлете забились грязью и шасси не вставали па замки. А с неубранными шасси «як» — легкая добыча для «мессеров»."

В нашей семье помнят  героя Великой Отечествкнной войны летчика-истребителя авиации Черноморского флота Александра Платоновича Костючкова.

Помним, скорбим, гордимся!

Полковник в отставке Лосев Владимир Николаевич