Мамины родители переехали в Славгород перед войной, в 1939 году. Переехали из деревни Павловка Баевского района. Баево - это райцентр, три тысячи жителей, километров 140 до Славгорода, а в Славгороде тогда жителей было около 15 тысяч человек. Деду предложили место старшего бухгалтера на мясокомбинате. Через год обещали отправить на курсы повышения. Еще давали  казенную квартиру, но бабушка заупрямилась. Она говорила, что для семьи нужен огород и хозяйство. Потом, в голодные военные годы, огород и корова буквально спасли всех от голода. Поэтому взяли участок земли в конце улицы Гоголя, по соседству с двоюродной сестрой деда. Дом так и стоит до сих пор, предпоследний в квартале, с одной стороны жила большая семья сестры, Табалюков, с другой жила Рыщиха. В семье было двое своих детей, и еще девочка-беспризорница. Вроде бы ее звали Таня Васильева. После голода тридцатых годов была разнарядка, и в каждую семью давался ребенок. Так как дед считался самым обеспеченным, он работал сначала в магазине в Павловке, а потом на мясокомбинате в Славгороде, поэтому беспризорницу решили отдать ему. Она жила в их семье, потом ушла на фронт, писала письма. После войны, когда она отслужила и хотела вернуться, баба Вера написала ей, что если она хорошо устроилась, то пусть не возвращается, здесь в глуши делать нечего. Баба Вера говорила, что она живая осталась, а из всех мужиков из их семьи, ушедших на фронт, не вернулся никто.

 
И еще у них жили два племянника бабы Веры. Бабушкин старший брат, дядька Павло́, Котенко Павел Антонович (1898 г.р.), жил с семьей в селе Пирятино, Кулундинского района потом это Ново-Никольское, Табунского района. Сейчас этого села нет, и теперь это Славгородский район. Там была только начальная школа, и мальчишек из деревни прислали в город, чтобы учились в старших классах в школе-десятилетке. Это были два брата -  Гаврюшка (1924 г.р.) и Дима (1926 г.р.).

Участок был огромный, начали строиться, обживаться хозяйством, для маленьких детей, мамы и ее сестры, первым делом завели корову. Начали строить дом из камыша, вернее из камышовых матов и кизяка. К дому даже не успели пристроить помещение для скота, и корова стояла в сенях, не успели огородить участок, а тут началась война.

Деда, Руденко Ивана Кирилловича (1912 г.р.) призвали 2 августа1941 года, в это же время призвали и дядьку Павла̀, его жена, тетка Санька (Котенко Александра Евлампиевна(?)) осталась в деревне одна.

Мама была тогда маленькая, ей было пять лет, она плохо помнит Гаврющку, он был веселый, шебутной, громкий, играл с ней. К началу войны, ему было всего шестнадцать лет, и он еще учился в школе. Конечно, когда началась война, он первым делом побежал в военкомат. Его прогнали – не до тебя. Как все мальчишки того времени, наивные, они боялись что война кончится без их участия. Тогда все мальчишки из его класса собрались и написали письмо Сталину, чтобы их взяли на войну. В городе была авиационная школа, и Гаврюшка мечтал быть летчиком. Вот он и просил принять его в летное училище и затем отправить на фронт. Но прежде, он поехал в деревню к маме, к тетке Саньке, попрощаться перед уходом в армию. Выбор был идти или в летчики, или на кочегара. Баба Вера говорила - лучше на кочегара, не так страшно, что убьют, а Гаврюшка мечтал только в летчики. В то время, когда принесли повестку, Гаврюшки не было дома. Баба Вера очень расстроилась и рассердилась. Она кричала, что не пустит, что он совсем мальчишка, что уже школьников призывают на фронт, а потом порвала повестку и выбросила. Гаврюшка вернулся, а повестки нет. Всем мальчишкам принесли, а он как же? И он побежал по одноклассникам, потом в военкомат, где ему дали новую повестку. Так он попал в училище.

Курсы были скоротечные, через полгода он попал на фронт. Он писал длинные письма, что летает, бьет фашистов, а потом пропал без вести.

Гавриил Павлович Котенко пропал без вести 20 сентября 1942 года. А мой дед Руденко Иван Кириллович пропал без вести в феврале 1942 года. Это было огромное горе для семьи.

Тетка Санька писала письма в военкомат, но ответа не получила. В январе 1943 года он был исключен из списков командного состава. А потом вдруг от него пришло письмо. Чтобы мама не верила, что он умер. Он жив-здоров. Просто его сбили над территорией фашистов, а потом он пробирался к нашим. А потом он отдыхал в Сочи, гулял с девушками по набережной, и вообще все у него хорошо. Он обязательно придет с войны героем.

 
А потом пришла похоронка. Писали что 18 июля 1943 года Гаврюшка погиб. И чтобы мать не сомневалась, друзья, зная его историю, прислали ей его окровавленную гимнастерку. Наверное, они его любили, чтили его память и хотели, чтобы не было ложной надежды. Но этим своим поступком они просто убили тетку Саньку. Она все время проводила над этой гимнастеркой, гладила ее, прятала и разговаривала с ней.

В декабре 1943 года пропал без вести ее муж, старший брат моей бабушки, Котенко Павел Антонович. Перед призывом он некоторое время жил в Славгороде, у моей бабы Веры, и оттуда уходил на фронт. Ему было 45 лет, он был простым крестьянином, работящим, не очень образованным, и в армию его взяли ездовым. К сожалению, никаких документов о нем найти не удалось. А потом в армию взяли ее второго сына, моего дядю Диму.

Тетка Санька долгое время жила одна. Дядю Диму я помню хорошо, он был просто замечательным, добрым, ласковым, очень работящим и молчаливым. В армии он был долгие семь лет. Его взяли служить механиком на корабле. Он служил на японском фронте. Сначала ждали окончания войны с немцами, потом была скоротечная японская война, но дядю Диму все не отпускали. Он служил на далеком Охотском море, в таинственном заливе Де-Кастри, на морской базе. Присылал письма с заграничными картинками – необычные костюмы, таинственные красавицы.

Никто не замечал в военное лихолетье, что происходит с теткой Санькой. Она всегда была тихая, работала в колхозе, у себя по хозяйству, а тут совсем притихла. Всех мужиков забрала война. Муж, оба сына, любимый Гаврюшка. Тетка Санька все больше времени стала проводить с его гимнастеркой. Люди стали замечать неладное, когда попытались отобрать гимнастерку, она не дала. Она сказала, что все сделает сама. Она похоронила заветную гимнастерку за забором кладбища, и пропала, проклятая война убила ее.…  Нет, она осталась жива, но все свое время она проводила на кладбище, в любое время суток, в любую погоду она могла босая и с неприкрытой головой идти туда, к кладбищу, где была похоронена Гаврюшкина гимнастерка.

Наконец пришел с войны и дядя Дима. Он стал жить в Славгороде. В 1942 году образовался поселок химиков Яровое. В это время сюда эвакуируют бромный завод из Перекопа, нашли подходящее по составу для производства озеро и начали строить Славгородский химзавод. Завод выпускал около 100 видов продукции, конечно военную, более десяти – только он, один на всю страну. Например, люминал, фторотан – наркоз. На заводе было горячее производство, печи, и вот эти раскаленные печи ремонтировал дядя Дима. Он лез вовнутрь и что-то там делал. Я видела его один раз в костюме для таких работ. У него были черные ватные простеганные штаны, сверху куртка-ватник, такая же шапка, варежки, толстые особые валенки. Он приехал прямо с работы в дом бабы Веры, для встречи с нами. Мой отец был военный, и мы все время переезжали с места на место. Когда мы приезжали к бабушкам, то иногда встречались и с ним. Я дружила с его старшим сыном Славкой, мы весело болтали и обсуждали всякие детские проблемы. Дядю Диму очень ценили на заводе.

Потом дядя Дима женился на Александре, она работала на заправке. В отличие от тетки Саньки, ее звали Шурка. Она родила дяде Диме двоих детей – Славку и Вовку. Когда они развелись, Славка остался у дяди Димы, а Вовку был копия Шурки – и его она забрала себе. Дети были поделены, алименты забрала  Шурка. Связь с ней была потеряна. Дядя Дима женился на тете Кате. Тетя Катя была очень красивая, умная, трудолюбивая, хорошо готовила. У него открылась язва, и всю жизнь тетя Катя следила за его диетой. Тетя Катя покупала для дяди Димы от язвы в Пограничном свежее молоко. Надо отдать должное тете Кате, Славику, как она его называла, она стала настоящей матерью. Своих детей у нее не было, и Славику она отдавала всю себя. Но вот тетка Санька…

К тому времени она уже явно была не в себе. Она могла выйти на снег босиком и уйти на кладбище. Люди стали поговаривать, что так не годится, и что нужно взять ее к себе. Нельзя сказать, что тетка Санька была такая уж сумасшедшая. Дядька Павло́ был красивый, высокий, а тетка Санька некрасивая, но у нее была толстая, как рука, коса до пояса. Она порой не могла расчесать свои густые волосы и безжалостно их резала. Зато тетка Санька была тихая и работящая. Родня решила, что она подойдет дядьке Павлу́. Детей своих она очень любила и гордилась ими. Пережила голодные годы в начале тридцатых (1932-1933гг). Все время работала в колхозе. Вырастила детей и отправила на учебу в город. А тут война – и вся ее жизнь перевернулась. И все ушли на войну, и никто не вернулся. Дядька Павло́ пропал без вести, две похоронки на Гаврюшку, семь лет служит Дима, на дальнем Дальнем Востоке, а она все время одна. Вот тетка и стала разговаривать с гимнастеркой, а что ей оставалось? Непосильная работа и пустой дом в деревне. Тетка Санька была тихая, но тетя Катя решила определить ее в психиатрическую больницу. Тетка Санька все понимала, ходила по больничному парку и плакала, утираясь уголком головного платка. Там она прожила недолго и так же тихо, как жила, умерла. Она похоронена на кладбище в городе Камень-на-Оби.

Баба Вера не хотела, чтобы тетя Катя приезжала к ней, даже не смотря на то, что дядя Дима был ближайший ее родственник, живущий рядом. Поэтому мы редко виделись. Я слышала историю про Гаврюшку, Славка рассказывал мне, что он был летчиком. Мы сидели у них на старом кожаном диване, который мне страшно нравился, с такой высокой спинкой, со встроенным зеркалом, с круглыми твердыми подлокотниками, жесткий, неудобный, я всегда с него скатывалась, но он был такой большой и необычный. Славка был совсем взрослый, он учился уже в старших классах, а я только пошла в школу. Мы болтали о дяде-летчике, и я никак не могла понять, как получилось, что его сбили, и потом прислали гимнастерку. Тогда Славка объяснил мне – помнишь кино про летчиков Леонида Быкова «В бой идут одни старики», как там раненый пилот посадил самолет и умер уже на земле. Это, наверное, про нашего Гаврюшку. Его имя написано на памятнике в парке Славгорода, и мы, когда приезжали туда, клали цветы под строчками с родными именами. А потом Славка ездил и вынимал засохшие цветочки…

Прошло уже много лет с тех пор. Почти все участники описываемых мной событий, умерли. И мои обе бабушки с разницей почти в месяц в 1990 году, и тетя Катя от страшной тяжелой болезни в 2003 году, и Славка в 2009; дольше всех прожил дядя Дима. (22.10.1926-05.09.2010гг.). Он пользовался всеми льготами ветерана войны, упорно бегал на дачу морской походкой «вразвалочку», в последние годы жил на Яровом в первом доме, ближнем к химзаводу. У него была медаль  «За победу над Японией» и орден Отечественной войны, юбилейный. (Спустя сорок лет, в честь юбилейной даты Победы, в 1985 году, Верховный Совет СССР восстановил эту награду. Орден Великой Отечественной войны 2 степени получили те ветераны ВОВ, которые по разным причинам не смогли получить в ходе военных действий первую степень. Благодаря этому награды удостоились практически все дожившие до тех пор ветераны.)

Так получилось, что жизнь нас развела, и мы долго не общались. Развалилась страна, родители уехали жить из Казахстана на Кавказ, и 25 лет не были в Славгороде.

Несколько лет назад я начала искать своего деда, пропавшего без вести во время войны. Сведений о нем было очень мало, я начала искать какие-то зацепки, вытягивать хоть что-то по крупицам, где родился, где призвали, когда, и вот мама мне стала рассказывать про свою, оказывается многочисленную, родню. И вот эту грустную историю про Гаврюшку. Я зашла на сайт и стала искать сведения о нем. В отличие от деда, про него я все нашла очень быстро. Все документы были там. И что он пропал без вести, и что погиб потом через год. Все так – и не так!

Из документов следовало что:

 Младший лейтенант Котенко Гавриил Павлович 1011 стрелковый полк 292 стрелковая дивизия, пропал без вести 20.09.1942 года. Мать – Котенко Ал-дра Евл. Проживает в Кулундинском районе – из справки об исключении из командного состава Красной армии.

И совсем пожелтевшая, прямо истлевшая желтая бумажка с расплывающимися чернилами.  Я знаю, сканируют и печатают добровольные помощники, и в печатном варианте они пытаются отразить то, что там видно, но читается не то, что написано этими едва сохранившимися чернилами. И только зная все, о чем там написано, я могу разобрать эти едва видимые слова:

Отдел кадров 24 армии, список безвозвратных потерь начальствующего состава 292 стрелковой дивизии армии Донского фронта с 19.09.42 по 1.11.42 - Котенко Гаврил Павлович мл. л-т, резерв, 1914(конечно 1924, перегиб бумаги как раз на цифре 2) года рождения, Алтайский край Кунчинский р-н (Кулундинский! в Алтайском крае нет Кунчинского района), пос. П-Никольский (Ново-Никольский) и только мама читалось отчетливо - Котенко Александра Евл. Место выбытия – Сталинградская область.

Котенко Гавриил Павлович, 221 гвардейский стрелковый полк, младший л-т, командир взвода, поступил 16.07.1943 в эвакогоспиталь 1145 с осколочным ранением мягких тканей надлопаточной области слева и шеи. Умер 18.07.1943. Похоронен на Тульском городском кладбище, могила № 267.

Так вот что, вот кем ты был, фантазер и весельчак Гаврюшка!

Все было просто. Еще до войны в городе размещалась Славгородская военная школа первоначальной авиационной подготовки, впоследствии преобразованная в авиационную планерную школу пилотов ВДВ. А в июле 1941 года в Славгород прибыло эвакуированное Таллинское военное пехотное училище. Однако из-за отсутствия условий для размещения и учебно-материальной базы, в августе этого же года училище убыло в город Тюмень.
В связи с потребностью армии срок обучения курсантов был сокращен до 6 месяцев, а набор увеличился с двух до пяти батальонов. Первый (досрочный) выпуск Таллинского ВПУ состоялся 10 сентября 1941 г., дав фронту 550 лейтенантов. Когда Гаврюшку взяли в армию, он просто не прошел по здоровью в летное, и его зачислили в находящееся там же, пехотное училище. Весь его класс пошел на фронт, а так как им еще не было 18 лет, их отправили в училище. А потом через полгода выпустили уже готовых младших лейтенантов.

Есть такая книга Владимира Ладейщикова – «Младший лейтенант пехоты». Он пишет про них, про этих мальчишек.

Окопные офицеры. Они и внешне порой не отличались от солдат, своих подчиненных. Во-первых, от передовой линии траншей до вещевого склада, как правило, далековато. Во-вторых, солдатские сапоги и гимнастерка х/б, особенно летом, в окопе действительно удобнее. В-третьих, так было безопаснее. Немецкий снайпер чаще всего охотился именно за взводными командирами.

Они первыми поднимались в атаку во время наступления, последними покидали траншею во время отступления. На них начальство списывало все свои просчеты и результаты бездарно проведенных операций. На них высшие начальники срывали свою дурость. Они, в свою очередь, исправляли, как могли, ошибки генералов и их штабов.

Они, лейтенанты, зачастую оказывались самыми молодыми солдатами в списке взводов и рот. Их не баловали наградами. И если что не могли сделать бойцы, вперед ползли взводные лейтенанты. Они, эти лейтенанты и есть герои, эти взводные командиры. Их боевой путь часто заканчивался первой атакой, потому что они шли впереди своего взвода и первыми принимали вражеский свинец. Через различные военные училища в годы Великой Отечественной войны прошли сотни и сотни тысяч человек. Летчики, танкисты, артиллеристы, но больше всего – пехотинцев.

Выпускники эти училищ – командиры взводов (пехотных, пулеметных, минометных). Воевали в первых рядах, поднимали бойцов в атаку, жили недолго – в среднем две недели, и взвод получал нового командира. Были они совсем молодыми, как правило, без фронтового стажа, подчиненные были их частенько старше и опытнее. И солдаты, и офицеры звали этих командиров «Ванька-взводый». Действительно, чего их имена запоминать, все равно этого скоро убьют или ранят, потом пришлют нового.

А этим молоденьким и необстрелянным взводным приходилось первыми подниматься в атаку. Наверное, все помнят фотографию, на которой молодой командир с пистолетом в руке встает во весь рост, призывая своих бойцов к атаке. А меня почему-то больше задела другая фотография, на которой взвод идет вперед и их прикрывает расчет пулемета максим. Бойцы без касок, в скатках, цепь редкая, бегут неровно, а впереди – молоденький командир. Самое страшное, по воспоминаниям этих взводных, было не первым встать в атаку, хотя они все знали, что все пули летят в первого. Самое страшное было встать – и увидеть, что никто не встанет за тобой. Бойцы в атаку не поднимались – лежат на матушке-земле, умирать никто не хочет. И тогда взводным приходилось бежать не вперед, а вдоль линии фронта, в буквальном смысле за ремень, поднимая бойцов в атаку. И все это под огнем противника.

Я позвонила маме и рассказала, что нашла Гаврюшкины документы. Мама ахнула – не может быть! Это не он, наш был летчик! Я прочитала место призыва, место рождения, родственников – все совпадало, это был он, наш Гаврюшка. Просто он был мечтатель и выдумщик, и мы знали его таким. А на самом деле…

По боевым армейским меркам командир стрелкового взвода, участвующего в боях, живёт две-три атаки... Не знаю, сколько боев и атак было у Гаврюшки. По документам знаю два боя. Первый - тот, где он пропал без вести 20 сентября 1942 года. Тогда ему было всего 18 лет.

Про эти бои мало воспоминаний фронтовиков. Бесчисленные приказы Ставки за подписью Сталина, грозные распоряжения Жукова об удержании захваченных пунктов. И бесконечные отчеты о потерях.

Моя тете Римма живет сейчас в Волгограде. Я была у нее в гостях как раз в августе. Город большой, на сотню километров вытянут вдоль одного берега Волги. Меня удивил карагач, росший по берегам реки. Я видела такой в казахской пустыне в Байконуре, на берегу реки Сырдарья, когда жили в военном городке, где служил мой папа. В Волгограде было нестерпимо жарко, больше 40 градусов, и я долгое время живущая в Сибири, передвигалась по раскаленному городу мелкими перебежками от кондиционера в магазине до кондиционера в маршрутках и такси. Отдых давала только река.

Можно представить, какое пекло было в сталинградских степях в 1942 году, в прямом и переносном смысле. Гаврюшкина дивизия, 292-я стрелковая (2-го формирования) – была сформирована летом 1942 года на базе 74-й морской стрелковой бригады. Первое формирование было уничтожено под Тихвиным и Волоховом в ноябре 1941 года. Вновь сформированная дивизия, прибыла на станции Арчеда и Раковка 28 августа 1942 года. Ее полки — 1007, 1009, 1011-й стрелковые и 833-й артиллерийский заняли оборону восточнее села Грачи, по северному берегу притока Дона, во втором эшелоне 24-й армии. 18-го сентября занимает хутор Бородкин, ведет бой за хутор Гумрак, в районе города Калач. И, все-таки наиболее крупная попытка восстановить связь с советскими войсками, удерживавшими Сталинград, предпринятая 18—26 сентября, была неудачной. Безуспешными оказались и попытки выполнить ту же задачу в первые две декады октября. Ни описаний боев, ни отчетных документов в фонде дивизии обнаружить не удалось. Не удалось разыскать и ветеранов соединения. По воспоминаниям одного из них, опубликованного в газете «Советский патриот», явствует, что сентябрьские и октябрьские бои носили кровопролитный характер. Танки шли вперед, с боями захватывали населенные пункты, но пехота не могла закрепиться на отвоеванных рубежах, и все начинались сначала. Необстрелянным войскам противостояли танковые корпуса, под командованием Паулюса, подмявшие под себя всю Европу, а так же три немецкие, итальянская, венгерская и две румынские армии. После месяца безуспешных боев, в 24 армии убито 5 747, ранено 20 061, пропало без вести 6 696, итого 32 504. Вдумаемся в цифры – на начало боев в 24 армии было 54 500 человек. Через десять дней боев осталось 21 996. И. В. Сталин директивой Ставки рекомендует Г. К. Жукову перенести направление удара. А уже в конце октября дивизия перестала существовать. 2 ноября 1942 года дивизия расформирована, второе формирование было уничтожено под Сталинградом в октябре 1942 года.

Самый трудный день был 18 сентября, сначала Гаврюшка был в резерве, потом встал не место выбывшего взводного. А 19 сентября Гаврюшка пропал без вести. Я сейчас всматриваюсь в тот желтый ветхий листок, и думаю, как же при таких интенсивных боях, когда населенные пункты ежедневно переходили от одних к другим, кто-то еще мог вести учет бойцов, писал эти расплывшиеся сейчас строчки, для нас, чтобы сейчас мы смогли узнать что-то о родных и близких. За время войны пропало без вести более двух миллионов человек. Это просто страшные цифры. Но я понимаю, почему так произошло. Оборона часто сменялась наступлением. Невозможно было при такой плотности боев вести учет. А ведь это были живые люди, чьи-то семьи, судьбы…

Кому интересно – даю ссылки на первоисточники:

http://militera.lib.ru/h/isaev_av8/10.html

http://bibliotekar.kz/kazahstancy-v-bitve-na-volge/oboronitelnye-boi-27-i-gvardeiskoi-i-292-i-strelkovoi-divizii-severo-zapadnee-goroda.html

Второй бой – 16 июля 1943. Гаврюшке всего 19 лет. Это был прорыв немецкой обороны частями 77-й гвардейской дивизии с 12.07.-1.08. 1943г. Начало грандиозной битвы за Орел, ее первая часть - битва за Болхов. Здесь уже шли наступательные бои, бойцы сражались героически и умело, за эти бои было много награждений, и уже есть воспоминания очевидцев об этих днях.

Продолжая развивать наступление в течение ночи и дня 13 июля 221-й гвардейский стрелковый полк при поддержке 3-го дивизиона артполка в 19.00, овладел Кривцово. В этом бою тщательно продуманный и смелый маневр обхода во фланг осуществил командир 1-го батальона 221-го полка гвардии капитан Г. Скляр. Маневр был завершен стремительным ударом, В результате 3-я рота батальона с боем захватила господствующую высоту, расположенную на левом фланге обороны противника, затем заняла деревню и сумела в ней быстро закрепиться. 28 человек роты прочно удерживали захваченные позиции, отразив три яростные контратаки врага.
За два дня боев 221-й гвардейский стрелковый полк уничтожил 200 немецких солдат и офицеров, 3 танка, 3 105 мм пушки и до 10 огневых точек противника, но при этом и сам понес значительные потери.
Стойкость и боевое мастерство в этих боях показал командир орудия батареи 76 мм пушек сержант Н. Мальков. При отражении контратаки противника с танками 221-м гвардейским стрелковым полком в районе Кривцово расчет Малькова прямой наводкой подбил головной танк противника и метким огнем заставил остальные повернуть назад. Контратака была отбита. На занимаемом рубеже 19 июля 1943 года немеркнущей славой покрыл себя героический 1-й батальон 221-го гвардейского стрелкового полка коммуниста капитана Скляр Григория Аникеевича. Две роты этого батальона с минометной батареей и двумя расчетами 76 мм орудий удерживали занятую накануне деревню Однониток. Захватив деревню, батальон оказался впереди других частей дивизии и соседа справа, в результате чего его фланги были открыты. Против батальона было брошено более батальона фашистов и 12 танков с десантом автоматчиков противника. Силы гитлеровцев были расчленены на 3 группы и осуществляли наступление с трех сторон. Оценив сильно превосходящие силы противника, приказал немедля сосредоточить на флангах взводы ПТР, выкатить на прямую наводку и замаскировать орудия, подготовиться к ведению огня приданной минометной батарее, всем по возможности зарыться в землю и тщательно замаскироваться. Начальник штаба капитан И. Вакулин оперативно и точно обеспечил выполнение всех приказаний комбата. Парторг батальона старший лейтенант Петр Хлебутин и комсорг лейтенант Александр Антонов, переползая от бойца к бойцу, довели задачу, поставленную комбатом. Первая атака гитлеровцев была отбита… На поле боя пылали, извергая черный дым, четыре вражеских танка, лежали десятки поверженных фашистов.

Сыылка:
http://www.bolhov.ru/index.php?option=com_fireboard&Itemid=2&func=view&id=10593&catid=47

Я думаю, что с Гаврюшкой был кто-то из его бойцов. Его ранило под Болховым, а потом его перевезли на поезде (эвакогоспиталь) за 150 километров в Тульский госпиталь, где он и умер на второй день. И похоронен он, как командир, в отдельной могиле № 267 на городском кладбище города Тулы. И кто-то же написал письмо его матери, знал его историю с первой похоронкой, и прислал ту самую треклятую гимнастерку, над которой тихо плакала и сходила с ума несчастная тетка Санька.

Я все пыталась в этих воспоминаниях фронтовиков отыскать строчки про Гаврюшку, увидеть знакомую фамилию. Есть воспоминания дивизии, соседнего полка, соседнего батальона, но мне не повезло. Хотя представление о боях можно получить. Теперь это не были такие безуспешные атаки. То ли действительно под Сталинградом сломали хребет немецким армиям, то ли наши командиры научились воевать. Да и в армии теперь служили прошедшие бои ветераны и умудренные жизнью мужики. Сначала войны призывались молодые, одна дивизия формировалась со всего Алтайского края. А к 1943 году одна дивизия формировалась уже только с одного Славгородского района. На войну отправились уже сорокалетние мужики, по возрасту - мамины дяди. 23.09.44 в Литве возле поселка Гиртколь предательски убит старший брат моей бабы Паши Захарько - Пола Захар Иванович. 8.10.44 в Польше геройски погиб старший брат деда Руденко Семен Кириллович и посмертно награжден орденом Отечественной войны. Передо мной лежит страничка, восемь строчек с именами тех моих родных, кто не вернулся с этой войны. А еще те, кто прошел все и вернулся, а еще раненый в финскую войну дядя Гриша. И я никак не могу успокоиться, мне нужно написать про них всех, мне кажется, что если я не напишу, то никто о них уже и не вспомнит. Сейчас почти не осталось в живых тех, кто их знал.

Вот такая у меня получилась грустная история. В начале века из Полтавской области Украины приехали в Сибирь за землей мои предки. Земли получили много, надеялись жить долго и счастливо. Семья была простая крестьянская, большая и дружная. А потом началась война. И все мужики пошли защищать свою землю. И восемь из них не вернулись с войны. А земля… женщины сами не смогли обрабатывать эту землю без мужчин. А теперь на карте даже с помощью интернета я не могу найти, где же были те самые деревни Пирятино и Новоникольское, Кулундинского, или ныне Табунского района, недалеко от города Славгород. Без людей деревня не живет…

Список моих родных, погибших в годы Великой отечественной войны.
Дед Копейка Григорий Иванович умер от болезни после войны…

1. Копейка Григорий Иванович 1913 – 21.12.1951
2. Котенко  Павел Антонович 1898 – 12.1943
3. Котенко Гавриил Павлович 1924 - 18.07.1943
4. Пола Захар Иванович 1900 – 23.09.1944
5. Пола Алексей Захарович 1923 – 01.10 1943
6. Пола (Пала) Василий Степанович 1914-11.1941
7. Руденко Иван Кириллович  1912 – 10.02.1942
8. Руденко Семен Кириллович  1902 – 8.10.1944