Отца моего, Котова Семена Игнатьевича (в документах он дописал «ов» к фамилии деда, тогда такое было нередким), 1926 года рождения, по малолетству не сразу призвали на фронт, а только в 1943 году. Воевал он сначала в разведке. О том, как ходил с другими бойцами брать «языков», отец рассказывал нам с братом в детстве разные истории, большинство из которых были страшными. И не все они запомнились. Очень хорошо запомнился рассказ отца о том, как замполит, угрожая пистолетом, послал 3-х бойцов, одним из которых и был отец, брать «языка», приказав взять его любой ценой, с условием, что если они не приведут «языка» – он сам лично их «пустит в расход». И вот бойцы проникли через вражеские ограждения, нырнули в окоп, и поняли, что кругом пусто, враг покинул передовую и отошел. Отец со слезами рассказывал, как они втроем рыдали там от бессилия и отчаяния. Но потом все же, собравшись с силами, стали искать, проходя по окопам и землянкам. И на их счастье нашли какого-то совсем никчемного по виду маленького больного фрица, оставленного при отступлении в землянке. Притащили они его к своим, а там уже пошла подвижка, объявлено наступление и этот «язык» вроде уж и не нужен совсем. Отправили конечно его по назначению. А он, получается, спас отцу жизнь… Были и курьезные случаи. Запомнился вот какой. Однажды в латвийском хуторе разведчики (отец был в этой группе) ночью ползком в тишине пробирались к дому, где стояли на постое немецкие офицеры, чтобы взять «языка». И вдруг на подворье в кромешной тьме они наткнулись на корыто, из которого хозяева, видимо, кормили своих свиней. Поняв, что перед ними находится, бойцы, а все они были молодые и постоянно голодные, стали искать в этом корыте остатки чего-нибудь, что можно было бы попутно бросить в рот. И наткнулись там на что-то белое и рассыпчатое. Попробовали – на вкус оказался творог. Конечно же, голодные, они все напихали второпях полные рты, но надо же было так случиться, что отцу «повезло» - он вдруг поперхнулся. А кашлять-то нельзя… Иначе все погибнут… Мы, дети, не один раз слушая этот рассказ, сопровождаемый мимикой и жестами, от души смеялись до слез. Но чем старше мы становились, тем меньше нам было смешно, а больше страшно… Очень и отцу, и нам, его детям, запомнился этот случай. А языка-то тогда они все же взяли!
А сколько было случаев, когда из разведки возвращались не все, оставляя порою тела своих товарищей на колючей проволоке вражеских заграждений, которые уже после смерти служили мостиком жизни оставшимся в живых товарищам на пути к своим … Отец всегда с горечью и слезами на глазах воспоминал о погибших своих товарищах.
В 1944 году в боях под Ригой отец получил серьезное ранение в голову, долго лежал в разных госпиталях до конца войны. А, оправившись от ранения, которое потом всю оставшуюся жизнь напоминало о себе болями и очень высоким давлением, был направлен для дальнейшего прохождения службы в конный кавалерийский полк под Ставрополем. Там служить ему пришлось еще долго, до 1950 года (1926-му году рождения пришлось служить в армии долгих 7 лет). И там, уже после войны, было тоже много разных историй - и грустных, и смешных. Много, и с особой трепетностью, отец так же рассказывал о лошадях. Чувствовались в этих рассказах и любовь, и уважение к этому благородному и умному животному. К тому же однажды отцу, тонувшему в ледяных водах бурной горной реки, лошадь спасла жизнь.