Мой дед - Ковалёв Филипп Филиппович родился 19 января 1924 года.

На фронт ушел добровольцем в 17 лет в составе 78 Добровольческой бригады.

Ранен был два раза. Первый раз в спину на передовой. В тот день им выдали новое обмундирование - фуфайки. Было холодно и промозгло, и дед одел две фуфайки: старую, а поверх нее новую, толстенькую, новенькую, тепленьку.  Эта пышненькая фуфайка спасла ему жизнь: разорвавшийся снаряд положил товарищей рядом, а деду осколок попал в спину, пробив две фуфайки, гимнастерку, застряв недалеко от сердца. Молоденькая медсестричка выдернула этот осколок прямо на передовой, дотащив, после, деда до медсанчасти на себе. Вместо анестезии была палка в зубы. Как остался жив и не умер от кровопотери - не понятно. Спина в шрамах. Один осколок так и остался в теле на долгую память. Врачи в госпитале потом говорили, что жизнь ему спасли эти две фуфайки - осколок затормозил, иначе - смерть.

Второй раз был ранен в голову на Курской дуге в танковом сражении под Прохоровкой, в том самом. Снова разорвался снаряд и осколок вошел прямо в левый висок и вышел у переносицы, там где слезная протока, левого глаза, перебив глазной нерв. Дед потерял сознание, а когда очнулся, то вокруг была темнота - ослеп и лицо мокрое от крови. Он рассказывал, как я помню, что полз по трупам, на ощупь. Вокруг все было завалено убитыми, траншеи были забиты доверху. Выполз он, в итоге, в верной стороне: помог спасительный, чудодейственный русский мат. Бой еще продолжался, но его быстро определили в госпиталь, где оперировал сам великий Филатов Владимир Петрович, гениальный офтальмолог. Филатов сохранил деду глаз, сохранил его подвижность, но нерв спасти не смог. Дед был слеп на один глаз всю жизнь, но это не было заметно, особенно в молодости. Когда дед пришел в сознание после операции, Филатов сказал: "Видеть левым глазом ты никогда не будешь, но я тебе его сохранил. Не печалься! Все девки твои будут!". Так и вышло.:) У деда были ясные голубые-голубые глаза, так что он никогда не страдал от недостатка женского внимания!:)

Я любила своего деда. Он был очень не простым человеком, с тяжелым характером, но и он меня любил, и много рассказывал мне о войне. Жаль, что я была совсем маленькая и многого не помню. Дед был честным человеком, трудолюбивым. Никогда не брал чужого и детей своих этому же учил. Никого не боялся, не лебезил, чтобы выгодать для себя что-то получше. Война закалила.

Я его как-то спрашивала про деревни Горелова, Неелова, Неурожайка - были ли такие?:) Он говорил, что все их прошел, что все они действительно были и это не Некрасовский литературный пассаж. Это были реальные деревни, которые сравняли с землей.

Рассказывал историю про лошадь. У них до войны была красивая лошадь, в дедовой семье их особенно любили - кормильцы. Когда раскулачивали, то забрали лошадей, а перед самой войной забрали последнюю, которая была на тот момент. Она была очень умная. И вот однажды, когда они совершали какой-то переход, или это было какое-то его личное задание, в этом случае это даже не важно, дед увидел табун лошадей, который перегоняли куда-то. Перегоняли наши. Лошадей была тьма. И вот в этой звериной толчее он увидел ту самую, свою родную, лошадь. Он ее окликнул, даже не ожидая, что она обернется или услышит его. А она, вдруг, встала как вкопанная, обернулась и долго смотрела на него, пока табун бежал мимо нее. И дед говорил, что это время показалось ему вечностью и эта лошадь, которая помнила его - это встреча друзей на войне, членов семьи, если хотите, такая нежданная и такая щемящая. Он на всю жизнь запомнил как она, на прощание, встала на дыбы, глядя на деда, заржала и, резко развернувшись в сторону табуна, ускакала прочь. Больше они никогда не встречались. 

Дед не любил 9 мая. Мы никогда не праздновали этот праздник. Он не считал этот день праздником. Для него это был день скорби, личной. У меня создалось ощущение, что он просто хотел забыть об этом дне, т.к. слишком тяжелы были воспоминания. 

У него было много медалей, но он, как мне сейчас кажется, их тоже не ценил. Он давал их внукам для поиграть. Внуки все пораздербанили и порастеряли, осталось совсем не много. Он берег только три награды, как ззеницу ока: Орден Красной Звезды, Орден Отечественной Войны и всегда носил медаль из моржовьего бивня, которую ему в подарок вырезали жители села Инчоун, на Чукотке в благодарность за то, что он учил их детей.  После войны о стал учителем, переехал на Чукотку и учил местных ребетишек. Прожив там 11 лет, он очень не любил анекдоты про чукчей, которые зло высмеивали эту народность. Вот эти три награды он берёг. Сейчас все эти награды хранит мой старший двоюродный брат - Ковалев Сергей.

У деда родилось трое детей, пять внуков и пять правнуков, четверых из которых он, к сожалению, не увидел. Женой деду, моей бабушкой, стала дочь Федора Акимовича Храмцова, про которого здесь написал его сын, мой двоюродный дед, Иван Храмцов. Так что, можно сказать, что у меня двое дедов воевали: Ковалев Филипп Филипович - дед, и Храмцов Федор Акимович - прадед. 

Дед ушел из жизни 22 июля 2002 года. Ему было 78 лет.