Благодаря Тихону Николаевичу сохранились рукописи о истории нашей семьи, это малая часть:
Краснобородько Николай Васильевич – 1875г – лето 1922 отец Краснобородько Митрофана и Тихона, возможно воевал в I Мировой, документы пока не найдены, жил всю жизнь в Дегтярном. Строил дом и упал с крыши, были догадки о том, что его падение подстроили, подпилив доску. Через 2 недели умер лежа в постели.  Его жена Краснобородько Феодосия Карповна. Был невысокого роста, коренаст, физически здоров, носил усы и бороду, блондин. Был мастеровым мужиком, умел строить деревянные избы, печи, чинил деревянные кадки, Федосия Карповна купала в такой кадке своих детей, заодно проверяя не дает ли кадка течь. Лошадей и быков не было, была корова и теленок, и десяток кур. Так же был небольшой огород и фруктовый сад. Из воспоминай его сына Тихона: «Не помню в каком году, зимой или ранней весной пришел отец с войны домой. Одет он был в серую шинель, ватные брюки, на голове была серая шапка с красной пятиконечной звездой, одет был в гимнастерку или что-то подобное, а обут в кожаные ботинки. Отец был выбран в комитет крестьянской бедноты в сельсовете. Образование может и не было, но газеты читал. Он курил самосад и делал цигарки делал «козьей ночкой», отрывая длинные полосы газет.» 

Прозвали его в деревне «коммунистом» и детей тоже так дразнили. «… отец был мой с нами, с детьми его, ласков, часто играл, боролся. 

Летом 1922 года перед «Троицей», отец стоя новую избу у Луценко Михаила, упал с высоты кровли этой избы и отбил у себя все внутрености. Мать в это время была в поле, а брат Митрофан пас корову, кто-то не закрепил гвоздями важную перекладину из-за этого он и упал. Обут был в старые кожанные ботинки. Мы сильно испугались, мать с поля пришла поздней ночью, заплаканная, уложила нас спать, а сама ушла дежурить к отце, он лежал в избе его старшего брата Краснобородько Феоктиста. Его изба находилась через огород от нашей, с общим садом. Мы жили тогда в землянке, которая была вырыта отцом в сенцах новой, срубленной им избы. Изба эта простояла без крыши до лета 1928 – 29 года. Землянка сверху до середины имела стены из деревянного сруба, в вторя половина была из земли. Размер ее был не больше 10 – 12 м². Дверь выходила в сторону сада и огорода, имелось небольшое окошко 50х50 см из 4х стекол. Землянка крыши не имела, поэтому в ней часто стекала вода, во время дождей летом и весной, вода текла по крыше и из окон, и нашу землянку постоянно затапливало. Весна – это самое тяжелое время года для жителей землянки. Весной рано просыпались лягушки, вылезали из своих нор и могли попасть и в ведро с водой, в кувшин с молоком или в чугун с борщем. Их очень сильно боялась наша маленькая сестренка Мария, часто плакала по ночам и всех будила. Тихон и Митрофан часто с ними боролись, ракаливали на косте металлическую палку и совали в земляные норы жаб, после этого около двух десятков из землянки выкидывали и наступало затишье на полторы - две недели, после этого все повторялось сначала. Из-за таких условий их отца и положили к его брату в избу. Лежал он там на земляном полу на траве с дерюжной постелью. 

Феоктист Васильевич был зажиточным середняком, физически здоровым после смерти первой жены Дарьи, оставившей ему трех сыновей и трех дочерей, он раз пять женился, был мастеровым мужиком, усердным богомолом и строгим отцом. Носил широкую бороду по пояс, любил слушать пение, но сам мало пел, зато его дети: Стефан, Николай, Просковья и Татьяна ходили на пение в церковь. Зиновий, его сын и лучший друг Тихона Николаевича, умер в 1935 – 36гг. После сборов в селе Евдаково, на каменском пруду, утонул на глазах у деда Тихона, который не умел плавать как и Зиновий. Почти все воспоминания Тихона связаны с Зиновием. У него была могила первая в селе с деревянным памятником и звездой вверху. Похоронен на дегтяренском кладбище.

Из воспоминаний Тихона: «Круглые сутки мы дежурили у постели больного отца всей семьей, он почти ничего не ел, говорил тихо шепотом, когда я сидел с ним он тяжело дышал держал в своей руке мою маленькую руку и просил пить. Из его рта текла кровь, видимо это затрудняло ему говорить. Я не помню ни одного его предсмертного слова. Он так промучился неделю или более и умер вечером на глазах у нашей матери. 

Утром следующего дня мать разбудила нас и сказала: батько умер, мы все стали сильно плакать, она одела нас и повела к отцу, он лежал мертвый в деревянном гробу. Она взяла на руки Марию, и стала сильно рыдать причитая, мы с братом стояли рядом, потом гроб понесли в церковь, отпели. Людей шло немного какие-то женщины вели мать под руки, Марию кто-то нес на руках, мы шли рядом с матерью. На кладбище мать стала еще больше плакать и мы тоже, долго я горевал по отцу. Похороны были организованы Луценко Михаилом и дядей Феоктистом. В день похорон был ясный солнечный день, зеленая трава на лугу расстилалась красивым ковром.

1920- 22 годы выдались тяжелыми. Раньше смерти моего отца умер его брат Краснобородько Парфирий Васильевич, его жена и несколько детей, оставив сиротами трех сыновей: Андрея, Павла и Алексея. Андрей пошел работать батраком в наем, а Павла и Алексея отдали в детский приют. В те же годы умер еще один брат отца – Краснобородько Иван Васильевич, у него остались: дочь Мария и сын Юрий, Мария вскоре вышла замуж за кубанского казака и забрала брата с собой. Свирепствовал голод, дома у нас не было ни хлеба ни картошки. К счатью была у нас корова, которая кормила нас всех молоком. Мы ходили с ребятами в поле рвать дикий чеснок, щавель, огуцики, из которых мама делала лепешки и мы ели их вместо хлеба. У меня часто опухали ноги и лицо. Мать наспех поила меня отварами каких-то трав, грела и вылечивала. Весной в каком-то году после смерти отца я заболел тифом. Я лежал на постели в сырой землянке без сознания и мать была вынуждена привести попа, чтобы я причастился и прочитал предсмертную молитву. Не знаю какими судьбами я выжил, помню у меня на губах и на деснах были больные нарывы, а брат Митрофан приносил голубей и грачей, которых мать варила в казане и кормила нас мясом и супом. Летом нас хорошо подкармливал наш сад: яблоками, грушами, сливами и вишнями. Эти фрукты засушивали на зиму и мать варила компот. С огорода собирали картошку, кукуркзу, тыкву, овощи. Немного пшеницы мать получала со своих земельных участков, обрабатываемых людьми. Зимой бывало не во что было одеться, а покататься на санях или засушеных листьях подсолнуха страсть как хотелось, поэтому на ноги я одевал суконные портняшки, завязывал потуже веревками, и на себя накидывал что под руку попадется и бежал на улицу, от этого лицо и ноги часто опухали, по телу нарывали чирии и фурункулы. Мать и брат Митрофан научились из старых кусков сукна шить чуни, плести лапти из волу. 

На следующий год после смерти отца брат Митрофан пошел работать батраком в наем, жил он у кулака в селе Свистухино. Пять сезонов так он работал потом приходил домой одет, обут, и приносил сколько-то пудов хлеба. Зимой дома долго жил, учился в сельской школе. Когда он учил стихотворения и пересказывал нам с матерью, то я тоже успевал выучить некоторые, вот одно из них: «В день девятый января Шли проведать мы царя». 

В 1923 году в Пасхальные дни пришел к нам дед Дмитрий из слободы Карпенково и просил мать отдать меня ему в наем, бычков пасти, я тогда не ходил еще даже в первый класс. Я сильно плакал и не хотел идти, но мать меня уговорила. Проработал я не долго, брат Митрофан, работавший тогда в Свистовке или в Кривой поляне. Пришел в воскресенье домой погостить, узнал у матери, что я пошел в наем, он тут же сразу собрался и вдвоем с двоюродным братом Николаем Краснобородько (сыном Феоктиста) пришли в с. Карпенково и забрали меня домой.

В 1929 году сильно орудовала кулацкая агитация против советской власти, угрожавшие темной расправой с активистами села, они были самыми верующими в бога и жестоко издевались над неверующими. Поэтому значительная часть молодежи колебалась не имея своей защиты.

В 1929 году Митрофан уехал на Донбасс и работал шахтером в шахте. Затем, примерно в 1931г, работал дома в плотницкой бригаде. Кулаки зверствовали в те времена, сильно избивали бедных крестьян и даже убивали. После того, как их стали выселять из сел, людям стало спокойнее. Между Дегтяренцами и Карпенковцами в то время было противостояние, так как Карпенковцами постоянно нарушались границы межи между сенокосными полями. А когда, наконец, были установлены правильные границы земель между селами, все немного успокоились. Тем самым, пошел поток людей в колхозы, чувствовавших сильную поддержку советской власти. Хоть кулаки и были выселены, но все равно оставались «подкулачники» недовольные советской властью и занимавшиеся вредительством, поджигали амбары, пели частушки и песни, оскорбляющие правительство и советскую власть, недовольные становлением колхозов.

В 1934, у Митрофана была уже семья, судя по записям из рукописей Тихона.

В 1934- 35 гг. в селе Дегтярное уже был построен клуб, спорт площадка, конюшни, МТС, свинарник. Колхозники жили зажиточно, вскоре появились комбайны, облегчающие тяжелый труд женщин – вязательниц снопов.

Краснобородько Митрофан Николаевич был мастер на все руки. Был старостой во время войны, его не взяли на войну, так как одна нога была короче другой из-за травмы. Помогал военнопленным, еду, которую собирал для немцев не всю отдавал им, а относил в Хвощеватое пленным, в котором был конц-лагерь. За что немцы его подвесили на высокое дерево за ноги, его пытали и били плетью, но он не сдал партизан и немцы не смогли не найти никаких улик против него и отпустили. Во время освобождения села Дегтярное, Митрофан Николаевич, забрался на церковь и расстреливал немцев из пулемета, помогая освобождать село. Сразу после войны работал председателем колхоза, а с июля 1943 председателем колхоза стал Резниченко Иван Никофорович, отец Агафьи Ивановны, жены Краснобородько Митрофана. У Митрофана и Агафьи было 12 детей, 8 из которых дожили до зрелого возраста, Агафья Ивановна была удостоена звания «Мать-героиня» и одноименного ордена. Большое количество информации находится в книге Леонида Серегина «Родное и близкое. Краткая история Дегтяренского сельского поселения». У Митрофана Николаевича была сестра Мария и брат Тихон.

Дети Митрофана и Агафьи: Ольга, Анатолий, Нина, Николай(мой дедушка) и Иван (двойня), Любовь, Владимир, Александра.

Брат Митрофана - Тихон Николаевич, 19 авг 1916 г.р., прошел всю войну, развозил грузы, получил звание майор. Жил в Уфе. Основная информация о семье взята из его рукописной автобиографии.

Резниченко Иван Никифорович (1891-1975гг) – отец Агафьи Ивановны, герой 2-х войн: I Мировой и Гражданской войны, воевал на стороне красных. Был в плену у немцев, вернувшись домой, хорошо разговаривал на немецком. Было много медалей, которые не сохранились. Его жена Резниченко София Давидовна. Она всегда любила бабушку Тоню и угощала ее конфетами.  Дети: Агафья, Евдокия, Тихон, Наталья. Тихон Иванович Резниченко, во время Второй Мировой, попал на войну с Японией, после этого вернулся, жил в Дегтярном всю жизнь. Тихон утонул на пруду и ему не смогли помочь, после этого между семьями Резниченко (Краснобородько) и Кирсановых (дед, которых тогда был председателем и не помог утопающему), разгорелся скандал и неприязнь по наши дни.