«Шел 1942 год, а мне - шестнадцатый…»

Этот рассказ поведал мне дед Илья. На войну его забрали в 42-ом вместе с тремя братьями: Петро, который погиб при защите Сталинграда, Сашей и Никитой. Саша, о котором дальше будет идти речь, дойдя до Берлина в мае 45-ого, вернулся домой в чувашскую деревню и через два года умер от полученных многочисленных ранений и тяжелых условий военного времени.

«Войска, в которых служил Саша, готовились к массированному наступлению. Саша воевал старшим сержантом в разведроте артиллерийского дивизиона. Готовилась многочасовая артподготовка. Для получения сведений и прочих необходимых данных ночью их отправили на вражеский тыл. Стояла поздняя осень. Было сыро, грязно и холодно, а когда появлялся ветер, то холод пронизывал все тело. Как стемнело, они тронулись. В течении суток зашли в расположение немцев. Задание, выданное разведке, они выполнили полностью, необходимую информацию передали главному командованию и собрались в обратную дорогу. Все шло по плану. До передовой нужно было пройти пятьдесят километров по лесам и болотам. На полпути, когда светало, небо озарилось от вспышек ракетниц и прожекторов. Недалеко от них, в километрах трех, разразился шквальный огонь. Никто не понял, что случилось: то ли какая-то группа выходила из окружения, то ли партизаны наткнулись на врага, то ли еще что-то. Саша со своими товарищами перебежали в небольшой близстоящий лесок, и там засели в ожидании. Не прошло и пяти минут, а рядом проехали четыре немецких танка. Затем появилась пехота, которая двинулась прямо на них. Лейтенант Пашигорев, парень из Тюмени лет двадцати отроду, высокий и коренастый сказал: «Ребята! Деваться некуда! Видно здесь нам придется смерть принять!» Поднявшись на полтуловища из ложбинки, лейтенант открыл огонь из пулемета по врагу. Немцы от неожиданности растерялись, но силы были не равны: наших было семеро, а немцев около полусотни. Лейтенанта Пашигорева в то же мгновенье изрешетили вражеские пули. Саша с товарищами побежали вглубь леса, отстреливаясь походу, патроны быстро заканчивались. Вдруг Саша почувствовал, как горячо прожгло его правое плечо. Он повалился на землю и от острой боли потерял сознание. Очнулся, когда два немецких солдата тащили его за ноги по грязной дороге, изуродованной после проезда немецких танков. Он чувствовал, как кровь сочится из раны. Видимо, потеряв много крови, он снова потерял сознание. Сколько времени его тащили он не знает. Пришел в себя уже будучи в чисто убранной землянке, на лежанке. Рану его перевязали. Слышно было, как неподалеку развернулся бой: шла стрельба, взрывались снаряды. В помещении отрывисто на немецком языке вели разговор несколько человек. Не успел Саша открыть глаза, как следивший за ним солдат, доложил офицерам о его состоянии. Его поставили на ноги и представили перед пожилым офицером. Он задал несколько вопросов на немецком языке. Саша ничего не отвечал. Пригласили переводчика. Он на ломаном русском языке спросил: «Как тебя зовут?» Саша продолжал молчать. Тогда переводчик ударил Сашу кулаком по лицу и повторил вопрос: «Как тебя зовут?» Саша, отхаркнувшись кровью, прошептал: «Краснов Александр Иванович». Переводчик продолжил допрос: из какой дивизии, роты, взвода. Но ответ на все вопросы был один: «Нимте пелмес», что в дословном переводе с чувашского на русский означает «ничего не знаю». Саша на самом деле не понимал, о чем его спрашивают, потому что знал только чувашский язык. «Сколько вас было и с какой целью перешли передовую?» - настаивал переводчик. Саша только разводил плечами и говорил: «Нимте пелмес… Нимте пелмес». Допрос затянулся. В какой-то момент, пожилой офицер прервал переводчика, крикнув: «Ершис-сен!»

Позвали с улицы молодого часового. Саша понял, что его расстреляют. «Пусть расстреляют, - подумал он про себя, - Я отдал свой долг Родине!» Вышли на поверхность: моросил мелкий холодный дождь, сильный холодный ветер насквозь просвечивал все тело. Солдат, которому было поручено осуществить казнь, был очень молод, на вид лет восемнадцать, высокий, безусый парень. Приготовив автомат, он толкнул Сашу по спине. Они выбрались из землянки, пошли в поле по грязи и лужам, обходя ямы от разорвавшихся снарядов. Пока шли, у Саши вся жизнь пролетела перед глазами: родная деревня, мать, любимая девушка. И шаг за шагом, его покидала готовность положить свою голову вот так просто.

Когда проходили мимо большой бомбовой ямы, немецкий солдат остановил Сашу и приказал спуститься на дно. Яма была около двух метров глубиной. Саша неторопливо спустился и приготовился к смерти. Ни о чем не думал. «Значит такая судьба» - решил он. Солдат не стрелял, перед тем как привести приговор в действие он решил закурить. Вытащил сигарету, зажигалку и стал прикуривать. Либо топливо закончилось, либо зажигалка не давала искру, но солдату так и не удалось прикурить. Вдруг Саша вспомнил, что у него есть спички и полез за ними в грудной карман. Рана острой болью пронзила все клетки его тела, но Саша, превозмогая боль, достал коробок. Солдат насторожено посмотрел в сторону Саши. Увидев спичечный коробок в руках, молодой немец подал знак, чтобы Саша поднимался наверх, вытянув вперед руку со спичками. Саша медленно пополз наверх. Немного погодя, его рука со спичками появилась из ямы. Молодой немец наклонился, чтобы перехватить спички. И как раз в этот момент, Саша что было сил, резко потянул немца за руку, и они оба кубарем покатились вниз. Оказавшись на дне ямы, Саша, как хищник, быстро выхватил из-за пояса немца финку и всадил ее под рукоять прямо в сердце молодого солдата. Немецкий солдат даже не успел опомниться, а уже лежал мертвый на дне ямы. Саша снял с груди немца автомат, переоделся в его одежду, переобулся в его сапоги и пополз по полю в сторону леса. Когда стемнело, Саша побежал не останавливаясь. Он понимал, что исчезновение немецкого солдата не может долго оставаться незамеченным. Но, на удивлении, погони за ним не было. Выбившись из сил, он задремал возле небольшой кучи сена. Утром проснулся под грохот артиллерийских взрывов. Но не мог пошевельнуться. Так пролежал целый день, пока его не нашли свои. Потом выяснилось, что Саша получил двухстороннее воспаление легких, и что рана дала заражение. Полгода поскитался Саша по госпиталям и больницам, а потом десять дней дали ему отпуск на побывку в родной деревне. Догнал он свою роту уже на границе Белоруссии с Польшей»