«Когда отца призвали на фронт мне было чуть больше 4-ёх лет. В хате собрались мужики, бабы, стали песни спевать, да слёзы лить. Провожали на фронт, стало быть. Но я этого не понимала, мала была. Как начнём с соседской девчонкой веселиться, танцевать, так мать и на пол кидается, в грудь себя бьёт, да кричит не своим голосом. А отец ей говорит: «Не реви, дурная! Чего понапрасну воешь, да детей пугаешь!?» Нальёт горилки, похлопает по плечу Петьку (сына) и замолкает…и только как распили бутылку, так встали и вышли из хаты. Поцеловались, обнялись, а мать всё не умолкает. «Почему она себя так ведёт, может нехорошо ей, али хворь на неё «богатую» напала», - задавалась я вопросом. И помню, как пошагали они далёко: батька наш, совхозкие мужики, и потянулась их целая вереница длиною в три километра, а следом женщины, девчата, старики провожают, платочками машут, благословляют.»