Родной брат моей бабушки Кречетов Виктор Федорович. Родился в 1922 году в г.Рассказово Тамбовской области.

С детства он мечтал быть военным, поэтому его отец Федор Степанович Кречетов- потомственный сапожник, всегда шил для него детские сапожки-точную копию солдатских, что бы Виктор чувствовал себя настоящим военным.

В 1939 году Виктор поступил в военное училище в г.Таллин и в 1941 году окончил его по ускоренной программе и сразу же был отправлен на фронт командиром противотанковой роты. 

Осенью 1942 года он был отправлен в составе 24 гвардейской стрелковой дивизии на Сталинградский фронт, где и погиб 09 января 1943 года в неравном бою за хутор Кастырский.

У моей бабушки хранилась газета, где была заметка о бое с доблестным участием дедушки Вити, которую привёз его сослуживец. Долгое время кроме этой статьи, похоронки с датой гибели дедушки и писем с фронта у нас ничего не было. Но благодаря мемуарам командующего 24 гвардейской стрелковой дивизией О.П.Кошевого мы узнали подробнейшее описание боёв на Сталинградском фронте. Вот выдержки из них: "24-я гвардейская стрелковая дивизия покинула Волховский фронт 15 октября 1942 года. Мы знали, что направляемся в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования, но пока не имели представления о пункте назначения.
Эшелон с управлением дивизии тронулся в путь ранним утром. Все приникли к окнам, провожая взглядом леса и перелески северо-запада России, ставшие нам особенно дорогими. Мы воевали здесь короткое время, но пережили много...Повернули на Москву. Разговоры в теплушках пошли о Сталинграде...Повернули на юго-запад... Миновали Тамбов, остановились недалеко, на станции Платоновка. Здесь — выгрузка, и пешком — под Рассказово. Вошли в состав 2-й гвардейской армии...Вооружились мы автоматами и пулеметами. Все было прямо с завода. Получили новую артиллерию на механической тяге и минометы. Боеприпасы дали по полной норме. Все радовались и благодарили тех, кто вложил в это свой труд, свои силы. В тылу совершался внешне неприметный, но равный труду ратному по роли для победы великий трудовой подвиг... Теперь в подробностях известно все, что вынудило тогда Советское Верховное Главнокомандование повернуть 2-ю гвардейскую армию на внешний фронт окружения немецко-фашистских войск под Сталинградом. По этому поводу написаны специальные книги и статьи на разных языках, имеются воспоминания советских и гитлеровских военачальников. Мы же, непосредственные участники битвы на Волге, в ту пору не представляли, да и не могли представить себе всей полноты событий, которые развивались с непостижимой быстротой...Прибывая в Калач, мы отнюдь не предполагали, что враг, пытаясь спасти 6-ю армию Паулюса, бросил вперед из района Котельниково сильнейшую танковую группировку и моторизованные соединения. Нам не было известно, что противник оттеснил передовые части Сталинградского фронта, создал угрозу для советских войск на внешнем фронте окружения и рассчитывал вызволить 6-ю армию.Ставка Верховного Главнокомандования еще утром 13 декабря 1942 года решила использовать 2-ю гвардейскую армию на котельниковском направлении, передав ее в состав Сталинградского фронта. За последующие сутки обстановка здесь значительно ухудшилась. Танковые дивизии противника стремительно развивали наступление.В эти события вплеталась теперь наша 24-я гвардейская стрелковая дивизия. Полки ее располагались поблизости от Калача. Предупредив командиров, что предстоит форсированный марш, мы с начальником штаба опять обратились к карте, чтобы принять решение на марш и последующую оборону на реке Мышкова... Ближе всех к дороге находился 70-й полк подполковника П. П. Ткаченко, затем — 72-й полковника Г. Е. Кухарева. Далее всех был 71-й полк, которым теперь командовал подполковник П. М. Савельев. Артиллерийский полк подполковника Ф. П. Тонких был распределен по частям. Так и пошли: впереди — 70-й, за ним — 72-й и, наконец, 71-й...Четыре дня форсированного марша на юг... Хутора встречаются редко. Повсюду голая степь с балками, которые тянутся к Дону или его притокам. Мороз стал крепким. Укрыться негде... На зубах бойцов скрипят песчинки — ветер несет их с полузанесенных просторов... Бойцы устали, похудели, но молчат, не ропщут... Война...Теперь мы смотрели на ту сторону реки Мышкова совсем другим взглядом. Там находился враг.За речкой чуть вправо от нас виднелись хаты и дворы вольно раскинувшегося хутора Нижне-Кумский...От горизонта на Нижне-Кумский уже массой шли войска противника: танки, артиллерия, пехота на бронетранспортёрах и автомашинах...А что, если организовать под покровом ночи внезапный упреждающий удар? Пока впотьмах немцы разберутся, в чем дело, мы нанесем им потери, может быть, захватим хутор, спутаем фашистскому командованию карты... Такое нападение позволит нам временно вырвать у врага инициативу, выиграть время и организовать подлинно непреодолимую оборону...Здесь же, в траншее на безымянном гребне восточного берега реки Мышкова, мы коротко наметили план действий, и я поставил задачи полкам и артиллерии, связистам и инженерам...

Наконец команда по телефону батальону Казака: «Вперед!» Артиллерия открыла огонь.
По-особому мощно гремели в ту ночь наши пушки.
Работать пришлось без пристрелки, но стреляли хорошо. Снаряды рвались в центре хутора, где располагалось, как мы думали, командование противника. В хуторе поднялась суматоха. Раздался грохот моторов фашистских танков. Враг пытался вывести их из-под обстрела. Суматоха на улицах перерастала в панику.
В это время батальон ворвался в расположение противника и косил метавшихся возле домов гитлеровцев. На окраине завязалась ожесточенная схватка. Особенно жаркий бой вела рота лейтенанта В. Ф. Кречетова, которая вышла к стоянке фашистских танков. Ее поддерживали огнем минометчики лейтенанта Нургая Орумбекова, Они не дали немецким танкистам завести застывшие на морозе моторы. Бойцы Кречетова действовали отважно и напористо, перебили экипажи двух десятков танков и повредили сами машины."

Благодаря тем же мемуарам О.П.Кошевого мы узнали подробности о гибели дедушки Вити и его полка.

"70-й полк майора П. П. Ткаченко совместно с артиллеристами Ф. П. Тонких освободили хутор Костырочный и остановились на ночевку. Враг был выбит, но не ушел на запад, а занял многочисленные овраги и балки, небольшие заросли кустарника вблизи хутора, затаился. В составе его войск было несколько десятков танков.
Командир полка, обычно пунктуальный в отношении мер боевого обеспечения, на этот раз ограничился непосредственным охранением населенного пункта и не выслал разведки. Посчитал, что фашисты будут действовать по шаблону и только наутро дадут бой где-то в следующем хуторе или станице. Полк разместили по хатам и расположили на ночлег. Усталые бойцы крепко заснули.
Враг использовал нашу беспечность. Он скоро разобрался в обстановке, хорошо разведал наше расположение и на рассвете 9 января атаковал хутор, бросив вперед танки и большую массу пехоты.
Полк был поднят по тревоге и сразу же вступил в тяжелый бой. Ткаченко и его заместитель по политической части Елизаров успели организовать отражение атаки. Во главе своих солдат они мужественно сражались на улицах Костырочного. Скоро Елизаров был убит, а Ткаченко ранен. Он не покинул поля боя, продолжая руководить полком, пока пуля врага не оборвала и его жизнь.
Непоколебимую стойкость проявили в том бою воины 50-го артиллерийского полка. Ф. П. Тонких предусмотрительно расположил свои подразделения на танкоопасных направлениях. Когда началась атака противника, орудия поставили на прямую наводку и встретили танки огнем. Артиллеристы приняли на себя основную мощь удара вражеского бронированного кулака и закрыли собой путь в расположение пехоты. Велико было мужество советских воинов, но силы их быстро таяли. На одном из участков импровизированной обороны полка возникла угроза прорыва танков противника в глубину: расчеты наших орудий пали смертью храбрых. Тогда гвардии подполковник Тонких сам встал к 76-миллиметровой пушке и повел огонь. Ночь в тот момент уже уступила место утру. На глазах у своих солдат подполковник работал быстро и сноровисто. В течение нескольких минут он подбил два танка противника, и это решило исход боя. Артиллеристы, увидев своего командира за боевой работой, стали действовать еще слаженней и уверенней. Один за другим запылали еще несколько танков. Остальные повернули назад. Атака врага захлебнулась.
Получив известие о внезапной атаке противника в Костырочном, мы бросили туда истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион, а затем выехали сами, чтобы помочь полкам на месте. Когда прибыли, враг был отбит. Вокруг все дышало жаром отгремевшего боя: стлался дым от горевших хат, чадили гитлеровские танки с прошитой снарядами броней. Работала похоронная команда. Десятки трупов, сложенные ровной шеренгой на снегу, напоминали, что за благодушие пришлось заплатить дорогой ценой.
Время не ждало. Надо было делать выводы из опыта этого ночного боя. Ознакомившись со всеми обстоятельствами, я пришел к выводу, что, несмотря на промах командира, полк не был дезорганизован. Командиры, политработники и красноармейцы не только проявили самообладание и храбрость. Они показали умение собрать все свои силы в трудный момент внезапного нападения противника и способность дать ему отпор. Мы с замполитом собрали командный состав и политработников. Укорять не стали, но я напомнил, что основы руководства войсками никогда нельзя попирать, а бдительность, боевая готовность и меры обеспечения необходимы в любой обстановке.
Тела погибших воинов, в том числе любимых всеми командира и замполита полка, были преданы земле. Отзвучал прощальный салют. Полки двинулись вперед."

Не известно был ли награждён мой дедушка Витя наградами за боевые заслуги или нет. Скорее всего не до этого было, нужно было бить врага. Но для меня и моей семьи он навсегда останется героем, который самоотверженно сражался за Родину!