Как только Фёдору исполнилось 18, он сразу попросился на фронт. Сначала была «учебка» на Дальнем Востоке. Там его готовили на зенитчика. Потом перебросили в одну из воинских частей Восточной Сибири для дальнейшего следования на фронт. Красноармеец Фёдор Крылов на показательных стрельбах проявил незаурядные способности, ему было присвоено звание младший сержант, и он был назначен командиром орудия. 

          «Воевал в составе 1-го Белорусского фронта. Службу окончил в 1947 году в Берлине командиром орудия 325 зенитно-артиллерийского ордена Александра Невского полка, потом его переименовали в 325 аэродромный полк ПВО.

Боевое крещение прошел на Курской дуге, Орловское направление. Там впервые понюхал пороху. Ох, и страшно было, но не сразу. Страх почувствовал после первого боя, когда всё закончилось.

          Мы отражали налёты немецкой авиации, расчищали небо для наших лётчиков и берегли землю от бомбёжки.

          Вот когда занят делом, сосредоточен на ведении боя, то времени на страх не остаётся. У тебя все органы чувств, все мысли направлены только на одно - не пропустить врага. А когда всё утихает, начинаешь расслабляться, мысли плохие в голову лезут, появляется мандраж в руках, в коленках. Страх овладевает тобой от осознания того, что могло бы случиться, если бы ты не заметил самолёт и своевременно не отдал бы приказ своему боевому расчёту. Но ты - командир и сделал всё правильно, а, значит, в этот раз победил и спас своих солдат.

          Мы освобождали Белоруссию, Польшу, брали Берлин. Думаете, я всё упомню? Ну вот, например - переправа через Днепр. Это было жарким летом 43-го. Ранним утром, после мощной артиллерийской подготовки, наши войска приступили к форсированию Днепра. Под непрерывным огнём фашистов наши сапёры сумели-таки возвести понтонные мосты, и наша техника, переброшенная из-под Сталинграда, двинулась вперёд. Пехота сидела на броне, машинах, переплывала на плотах и лодках. Немцы не хотели отдавать Днепр. Много наших тогда полегло.

          Мы «держали» небо в руках. Немецкая авиация помимо бомб сбрасывала на нас «шпринг-мины», или, как мы их называли, - «мина-лягушка». Это были, пожалуй, самые страшные мины. Как правило, их устанавливают на земле. Но немцы активно их сбрасывали на нас с самолётов.

          Как только мина с высоты попадала на землю, то сразу не взрывалась - она подпрыгивала, как лягушка, и тогда разрывалась на осколки. Одна из таких мин убила сразу весь боевой расчёт одной из наших зениток.

          В ходе проведения днепровской операции мы сбили три «мессершмитта». А! Вот ещё вспомнил. В конце войны в Германии я сам сбил немецкий самолёт.

          Как-то вечерком сидели мы со всеми нашими зенитчиками за кружкой чая у моего орудия. Слышим - самолёт летит. И как только увидели на нём чёрные кресты, все боевые расчёты побежали к своим орудиям. А я в шаге у своего стою, и времени на раздумье и на приказы своим подчинённым у меня нет. Ну, я первой очередью его и подбил. А уже потом с соседней батареи нам звонят: «Вы что ли «мессера» покалечили? Ну, мы его здесь встретили как полагается...» И смеются. Понятно, что добили фрица.

          Вот помню я пару случаев, когда насмешил всех наших аж до слёз.
Это было в Польше. К нам в часть приехали газетчики из «Армейской газеты» и киношники. Фильм они хотели снять о нас и заметку написать.

          Вызывает меня к себе командир и говорит: «Ну, что Крылов, после Белоруссии заматерел, расслабился? Наверное, сам-то стрелять разучился? Только командовать умеешь...». Я сначала смутился. Не понимал, ругают меня или нет. Но потом командир объяснил, что будут снимать фильм о зенитчиках. Главную роль отводят мне. Я должен «на камеру» сбить «вражеский» самолёт.

          А был еще другой случай. Это было уже в Германии после Победы. Мы тогда охраняли аэродром Василия Сталина. Рядом с нашей батареей стоял дом с бассейном, где нам иногда разрешали купаться. И вот в один прекрасный день мы плескались там. Я сидел на бортике бассейна и думал о своём, как меня окликнул какой-то незнакомый, коренастый мужчина:

- Эй, солдат! А кто эта красивая девушка, которая на вышку карабкается?

- Это жена нашего начальника штаба Гришина, - говорю ему. - Ты даже и не думай, и не смотри на неё.

- Повезло же вашему Гришину, - не отрывая взгляда от девушки говорит мне незнакомец. - Ну, бывай, солдат!

          Он пожал мне руку и ушёл в раздевалку. А мои ребята, широко открыв глаза и рты, восхищённо смотрели на меня.

          Как потом мне сказали - это был дважды Герой Советского Союза, гвардии майор (в то время) Иван Кожедуб. Надо мной ребята потом долго шутили, чтобы я руку не мыл, которой с Кожедубом здоровался.

          Взяли Берлин, и вскоре нам объявили, что фашисты капитулировали. Мы радовались этому известию как могли. Кто-то плакал, смеялся, плясал, кричал. А мы, зенитчики, вечером дали в воздух такой салют... Трассерами всей батареей.  

          Сколько вёрст «отмахал» и сколько дней прошло, я уже и не помню. Но дорога домой всегда короче кажется. Поэтому мне как-то было всё нипочём.

          Встречали меня с фронта, как положено - с песнями и плясками. Мама устроила настоящий пир по случаю моего прибытия. Немного отдохнув на «дембеле», я устроился на работу на торфоперерабатывающее предприятие. Потом женился, тоже, кстати, на фронтовичке, и началась нормальная и спокойная жизнь без взрывов бомб и ночных налётов.