Мой дед по материнской линии, краснофлотец Куратов Григорий Романович родился в Сысольском районе Коми АССР. Даты его рождения не знаю, знаю только, что когда началась война, ему было немного за 30. На срочную военную службу он был призван в Ленинград, на Балтийский флот, на линкор “Марат”. После демобилизации остался в Ленинграде, где до самого начала войны работал на кораблестроительном заводе. В конце 30-х женился на моей бабушке, в 1940 г. у них родился ребёнок (моя мама). Когда началась война, он снова был призван на Балтийский флот, на линкор “Марат”. Получается, что ту страшную атаку “штуки” Руделя, когда погибло 40% экипажа “Марата”, он пережил… Погиб вскоре после прорыва вражеской блокады в марте 1943г.  Бабушка мне рассказывала, что после войны к ней зашёл его друг-сослуживец, который рассказал о последнем дне жизни моего деда. Он (дед) словно почувствовал, что смерть близко: перед заступлением на ночную вахту помылся и одел чистую форму. Во время ночной вахты был сражён осколком прямо в сердце, умер мгновенно. По морскому обычаю тело его было предано морю.

Так получилось, что бабушка с моей годовалой мамой летом 1941 г. уехали в гости к родственникам в Коми АССР, там их и застала война, можно сказать, повезло, что не оказались в кольце блокады Ленинграда. После окончания войны они вернулись в Ленинград, в коммунальную квартиру, где жили вместе с дедом до войны. Соседка по квартире рассказала моей бабушке такую историю. Как-то раз в блокадную зиму во время увольнительной мой дед Гриша зашёл к ней в гости. Ну посидели, поговорили, потом он встал, сказал, мол, провожать не надо, что сам захлопнет за собой дверь, а сам тихонько прошёл на кухню, оставил на столе соседки буханку хлеба и ушёл. Эту буханку со своими домочадцами растянула на месяц…