Николай Александрович Куршаков – младший брат моего отца – Ники – Ник – дядя Коля – человек во многих отношениях исключительный. Выдающийся ученый и врач-терапевт. Необыкновенно одаренный и образованный, к тому же удивительно красивый и добрый. Никогда, ни в кино, ни в жизни я не видела человека красивее. Идеально правильные, благородные черты тонкого, породистого, спокойного и мудрого лица были неотразимо хороши.
Родился он 1 февраля 1886 г. в Кронштадте, где дедушка Саша был врачом в морском госпитале. Кронштадскую гимназию окончил с золотой медалью в 1904 году и сразу же поступил в Военно-Медицинскую академию, которую окончил с отличием в 1910 г. Учителями его были такие великие ученые как Яновский, Павлов, Бехтерев. Он сам себя считал прежде всего учеником Яновского. Уже в 1912 г., то есть в 26 лет, он защитил докторскую диссертацию на тему, связанную с кровообращением, и вскоре он уже профессор этой Академии.
Охарактеризовать в нескольких словах его огромный вклад в самые актуальные проблемы клиники внутренних болезней невозможно. Это и патология кровообращения, и кислородная терапия, и военно-полевая терапия. Он опубликовал много работ на все эти и другие темы, ставшие классическими трудами. Его архив хранится частично в Музее ВМА в Петербурге, частично в Медицинском музее в Риге. Он был членом-корреспондентом АМН СССР, заслуженным деятелем науки, лауреатом Ленинской премии, профессором, кавалером многих орденов и медалей.
При всех своих выдающихся научных заслугах он был еще очень разносторонним человеком. Он свободно владел многими иностранными языками, отлично знал музыку и многие виды искусств, коллекционировал живопись и скульптуру. Много путешествовал по самым разным странам, в том числе – Египте. Успевал вести светскую жизнь в самых блестящих кругах и очень любил театр.
Он был профессором Военно-Медицинской академии до 1925 г. В 1926 г. его перевели в Воронеж, где он заведовал кафедрой и клиникой Воронежского университета. Когда я его спросила, за что его из ВМА перевели в Воронеж, он отшутился: «За то, что я ходил в Филармонию с орхидеей в петлице».
В Воронеже он проработал 10 лет и там женился на Анне Александровне Федоровой. В 1935 г. его перевели в Москву, где он стал руководить терапевтической клиникой Московского областного клинического института, а затем заведовал кафедрой и клиникой в III Московском медицинском институте, а позже в I Московском мединституте.
С 1943 г. он был призван в Армию, и как полковник медицинской службы работал главным терапевтом 2-го Украинского фронта. Фронтовым врачом он был еще и в Первую Мировую войну. Его дар внимания к людям отразился на темах его работ военного времени: он писал не только о военно-полевой терапии и ее организационных вопросах, но и о сердечно-нервном напряжении в условиях войны, и об алиментарной дистрофии.
В 50-60-х годах Николай Александрович первым в нашей медицине обращается к борьбе с лучевой болезнью и является одним из создателей клиники, где лечат этих больных. Этому направлению он посвятил последние 20 лет своей жизни, и его труды в этой области признаны классическими.
В эти годы он, несмотря на свой уже немолодой возраст, вел огромную и напряженную лечебную, научную и организационную работу. Он – главный терапевт Министерства здравоохранения, заведует госпитальной терапевтической клиникой Медицинского института, консультирует в Кремлевке, руководит начинающими медиками, является членом редакционной комиссии и совета медицинского журнала и много пишет сам.
Теперь о его семье. Своих детей у Николая Александровича не было. Но после гражданской войны, когда мы - три девочки, старшей из которых было 12 лет, осиротели, он всячески помогал нас воспитывать. Старших девочек взяла к себе мамина сестра – тетя Нюта, младшую – ее брат дядя Ваня. Таким образом мы жили отдельно от Ника, но он всегда о нас заботился: помогал материально, водил в театр, гулял с нами, водил к докторам, если нужна была не терапевтическая помощь. Помню, как-то привел нас к Вредену, когда нужна была хирургическая помощь.
Летом, когда он консультировал в каком-нибудь южном санатории в Крыму или Сочи и жил там вместо летнего отпуска, он брал нас к себе погостить, и мы жили там в отдельной комнате. Пока я училась в школе, он регулярно занимался со мной французским языком, и когда я поступила на французское отделение Института им. А.И.Герцена, меня на уроках преподаватели использовали в качестве образца хорошего произношения.
Николай Александрович был в хороших дружеских отношениях со многими знаменитыми людьми разных поколений. Он, например, в антракте спектакля «Горе от ума» привел нас как-то в артистическую великого Давыдова, который явно был к нему очень расположен. В другой раз, когда мы с сестрой были у него, к нему зашла Агриппина Ваганова.
Уже после войны я не только ходила на концерты Рихтера, но не раз слушала его игру в гостиной дяди Коли. Рихтеру он очень помогал и подкармливал его, когда тому в юности приходилось очень туго из-за немецкого происхождения. Николай Александрович его фактически выпестовал еще тогда, когда его звали не Святослав, а Эрик. Он постоянно бывал у Николая Александровича и когда уже стал мировой знаменитостью.
Хочется подчеркнуть, что поколение Николая Александровича, родившихся в 80-е годы XIX века, было вообще особенным. Это поколение дало миру блестящую плеяду русских талантов, и Николай Александрович знал очень многих из них лично. Ему приходилось бывать в самых разных кругах, и со всеми он был прост, внимателен и готовый помочь.
Он скончался после очень долгой, тяжелой болезни и многих месяцев больницы 13 августа 1973 года.