В армии я оказался раньше, чем было положено. В январе 1941 года, двум моим друзьям, достигшим призывного возраста, пришли повестки в армию. Мне же оставалось доучиться в школе еще год. Ребята уезжали рано утром, я за ними увязался. В военкомат прибыли поздно вечером. Докладывают военкому, что такие-то прибыли. Военком их принял, а меня выгоняет — мол, рано тебе еще в армию. А куда мне идти? Зима, вечер. В военкомат нас привезли на санях, а извозчика мы уже отпустили. Я уперся и сказал, что домой не поеду. Так неделю прожил в военкомате: спал на полу, днем занимался уборкой, чистил снег. Через неделю военком махнул рукой и сказал: «Ну и настырный же ты!». Направил меня в учебку к артиллеристам. А там со мной учились такие же мальчики-курсанты, у кого пять классов образования, у кого четыре. А у меня целых семь. Потому меня направили дальше — в Симферопольское пулеметно-минометное училище.

Было тяжело, шла война. Нагрузку давали на пределе возможностей, чтобы поскорее пройти курс: днем — на учениях, ночью — на тренировках. Вскоре солдаты начали дружно писать рапорты с просьбой отправить на фронт. Нас быстро расформировали по воинским частям, мне выпало служить в 410-й стрелковой роте Горлицкого стрелкового полка, на 4-м Украинском фронте.

Свой первый орден я получил за переправу. В 1944-м мы стояли в Чехословакии. Неожиданно получили задание переправиться через реку. А дело было в самом начале весны, вода в реке просто ледяная, только лед сошел. Переправляться предстояло на легких плавсредствах, сделанных из подручных материалов. Плыли по два-три человека. Первые три человека переправились благополучно, а за ними плыли два бойца с пулеметом. И вдруг буквально за три метра до берега лодка перевернулась. Ребята, видимо, плавать не умели и начали тонуть, я крикнул бойцам «За мной!» и первый прыгнул в воду. Повезло: вытащили и пулемет, и ребят спасли.

Помню, как однажды ночью полез в окопы проконтролировать бойцов. А траншеи длинные, пока все прошел, уже рассвело. Тут меня немцы и засекли, и давай обстреливать. Получил контузию, часа четыре пролежал без сознания. Спасли меня два солдата, которые не побоялись под огнем вытащить меня. Если бы не они – верная гибель.

Как-то остановилась наша дивизия в небольшом городке под Чехословакией. Поселились в кирпичном доме, на чердаке которого стояло пианино. Я, когда вечером приходил с передовой, усердно пытался овладеть игрой на инструменте. Хорошо, что с музыкой дружен с детства: до сих пор играю на балалайке и гитаре.

В наступление шли пешком и только ночью. Днем нас нещадно бомбили немцы. Однажды случился форс-мажор: наша дивизия попала под бомбежку своих же самолетов. Так получилось, что мы начали движение, а связисты запутались и дали неверные координаты расположения немцев. Два советских самолета прилетели и открыли по нам шквальный огонь. Только чудом оттуда выбрались.

Орден Красной Звезды получил в 45-м. Участвовал в наступательных боях в районе города Фриштат. На подступах к нему противник жестоко сопротивлялся. В то время я был уже командиром пулеметной роты 1-го стрелкового батальона. Однажды мои бойцы сумели зайти во фланг противника, который оборонял рубеж на подступах к городу, и сильным пулеметным огнем выбили противника из города. В этом бою я лично уничтожил 10 немецких солдат. Мы воевали с немцами уже на их земле. Помню, как однажды ночью полез в окопы проконтролировать бойцов. А траншеи длинные, пока все прошел, уже рассвело. Тут меня немцы и засекли, и давай обстреливать. Получил контузию, часа четыре пролежал без сознания. Спасли меня два солдата, которые не побоялись под огнем вытащить меня. Если бы не они – верная гибель.