И дошел до Берлина

Трудно сказать, повезло тогда объячевскому парень­ку Михаилу Лихачеву или нет. Со­всем уже немного оставалось до фашистского логова — рейхстага, когда осколком вражеского снаря­да ранило его в правую руку. И для него война закончилась. Впе­реди был госпиталь, а позади — по­чти три года фронтовой жизни, ког­да не раз смотрел смерти в лицо.

После окончания Сыктывкарс­кого ФЗО 17-летний Михаил ра­ботал рамщиком на лесозаводе. В один из августовских вечеров 1942 года возвратился с работы в об­щежитие, где его ждала повестка. Оказался в г.Молотовске Архан­гельской области, где вначале учил­ся на наводчика артиллерийского орудия, а позже по собственно­му желанию перешел в другое училище, где обучали на свя­зиста. Новоиспеченного сержанта направили на Ленинградский фронт под г.Старая Русса. Здесь же воевал его отец Семен Ильич. Об этом знал по письмам, которые тот пи­сал домой. Но где точно, неизвестно. Михаил нала­дил переписку с отцом, но сообщать о своем место­нахождении строго запрещалось. Фронт есть фронт. Бывая в разных батареях, Михаил расспрашивал бойцов, надеялся на желанную встречу. Появилась еще большая надежда, когда его однополчанин вдруг встретил своего родного брата. Почти год переписывались отец с сыном. А 15 января 1944 года уроженец дер.Урнышевская Никита Урнышев сообщил Михаи­лу трагическую весть — накануне погиб отец.

- Был бой, - рассказывал зем­ляк. - Вдруг смотрю, Семен Ильич лежит, не шевелится. Подошел к нему, увидел кровь, осколок попал прямо в висок. Только 50 лет спу­стя сын узнал из "Книги Памяти" о месте захоронения отца — Ле­нинградская область, ст.Ораниенбаум, около ручья Безымянного. Все хотели с Никитой съездить туда, да так и не собрались.

В январе 1944 года наши про­рвали блокаду Ленинграда, и Ми­хаила с однополчанами отправили на отдых. В одной из деревушек Воронежской области жили почти месяц. Отмывали окопную грязь, сменили обмундирование на новое и просто отдыхали в деревенской тиши. Далее Михаил Семенович воевал в Польше, освобождал Вар­шаву. Участвовал в боях на Радомском плацдарме. Во время осво­бождения немецкого городка Ма­лый Кенигсберг Михаил был ра­нен в левую руку. Месяц отлежи­вался в госпитале и оттуда его, свя­зиста, определили в пехоту.

27 апреля 1945 года на под­ступах к рейхстагу повстречал Ми­хаил среди вновь прибывших уро­женца Усть-Куломского района. Давай, говорит, перекусим, да и познакомимся поближе, предложил тот. Устроились в полуразрушен­ном здании, за столом у оконного проема. Земляк банку трофейной тушенки открывает. И вдруг что-то бабахнуло. Осколком новичка на глазах Михаила и убило. Вот и поговорили... Сбежал вниз узнать, откуда стреляли, вернулся назад, а у земляка кто-то все документы вытащил из кармана. Так и не уз­нал, как зовут его, чтобы сооб­щить его родственникам.

А спустя два дня примерно в похожих обстоятельствах оскол­ком ранило и его самого. Долго хранил он те 27 граммов железа. Привезли его в польский город Лодзь, в бывший военный немец­кий госпиталь. Из-за начавшегося заражения хотели отнять руку, но хирург Антонина Михайловна отстояла.

9 мая 1945 года Михаил Семенович был в поезде. Когда прибыли на станцию Лодзь, мед­сестра открыла огромные две­ри вагона и кричит: "Ребята, по­беда!!!". А на станции поляки с красными флагами ходят, лику­ют. По прибытии в санаторий их покормили, налили по тако­му случаю сто грамм. А потом полгода лечился. Вернулся Ми­хаил Семенович Лихачев в Объячево в октябре 1945 года. На груди молодого сержанта ярко сияли орден Красной Звезды, ме­дали "За боевые заслуги", "За оборону Ленинграда", "За взя­тие Кенигсберга". Так и не по­лучил ветеран, где-то затерялись документы, второй орден Красной Звезды (за Берлин) и медаль "За освобождение Варшавы".