ты будто рожден вторично,

когда выходишь с вокзала,

года не спавший в кровати,

израненный, но живой,

туда, где дружба ласкала,

где нежность тебя связала,

где город твой оставался

заставой сторожевой.

и, вспоминая, как юность

молчала в читальных залах,

шумела по стадионам,

рвала цветы по садам-

ты будто живешь вторично,

когда выходишь с вокзала

своих друзей и знакомых

искать по старым следам.

не всех же вас раскидало

в просторы войны пустые,

в содом фронтовой дороги,

в таящие смерть моря,

друзья мои боевые,

подруги наши простые,

студенты и педагоги,

поэты и слесаря.

я молча нёс нашу дружбу

сквозь все атаки и раны.

когда на рукав склонялась

бессонная голова,

мне помнились наши споры

о Гейне и о Роллане,

о чести и гуманизме

горячие наши слова.

на Ладоге волны шумели,

на Волхове мины пели

про эти слова святые,

про взорваный наш покой.

назло уходя от смерти

в набухшей кровью шинели

я бюргера Ганса Кмоха

убил здоровой рукой.

мы знаем, в какой параллели

сойдутся дороги мести.

придёт и славе военной

приказ отдать якоря.

тогда впробитых шинелях

мы снова сойдемся вместе

студенты и педагоги,

поэты и слесаря.

под шумный салют орудий,

под радостный звон бокалов

мы вспомним, что наша дружба

была чиста, как слеза,

и слава не пропадала,

и песня не умолкала,

и зрелость наша, не кланяясь,

смотрела смерти в глаза!

1945г.