Как тяжело нам терять своих близких, насколько сложно отпустить их в лапы смерти, смириться с этим невообразимо трагическим событием… Потеря прадедушки, а затем и прабабушки стала для моей семьи огромным ударом. Невыносимо больно и одиноко стало на душе у каждого из нас, и даже спустя несколько лет это ощущение подступающего к горлу комка, когда хочется кричать, а вместо этого исходит лишь жалкий тихий сдавливающий удушьем стон, не оставляет меня при мысли о них.

Детские воспоминания возвращают меня к тому хутору Зайцево Губкинского района нашей области, где жили мои прадед Максим и прабабушка Татьяна Лобовы. Раньше я мало задумывалась над тем, что пришлось им пережить в суровую военную годину, наверно, слишком мала была. Спустя время я стала интересоваться их жизненной историей, узнав которую теперь не могу сдержать слез гордости и боли.

После военной службы в 1934 году прадед Максим вместе своей семьей построили домик именно там, где сейчас находится хутор Зайцево. Со временем он стал разрастаться и уже имел истинное право называться хутором. Именно там и познакомился Максим Лобов со своей будущей женой Татьяной, моей прабабушкой. Вскоре они стали молодой счастливой семьей, в 1938 году у них родилась дочь.

В 1941 году прадед Максим встал на защиту родины, воевал в 112 кавалерийском полку, 21 кавалерийской дивизии, на 1-ом Украинском фронте. Он увидел все ужасы войны, с грустью вспоминал о том, как командование бросало рядовых во время окружения на произвол судьбы, голодные и совершенно растерянные молодые парни защищали и отвоевывали нашу страну, нашу мирную жизнь. Они увидели тысячи смертей сотни разграбленных и расстрелянных деревень. Однажды рядовому Лобову даже пришлось стать свидетелем такой ужасающей картины: в одной из деревень Белоруссии убитая немецкой пулей мать сидела с ребенком на руках, которого во время внезапной смерти кормила грудью.

В сентябре 1941 года прабабушка получила письмо, из которого узнала, что эскадрон ее мужа стоит в тульских лесах, под городом Белев. Обрадовавшись, она тут же двинулась в путь к своему любимому, чтобы увидеться с ним. В то время она была беременна второй девочкой. Фронт продвигался. Поезд, в котором ехала моя бабушка, попал под бомбежку, испуганные пассажиры спрятались в лесу. Эта территория оказалась оккупированной фашистскими захватчиками. Враги свезли всех укрывавшихся здесь в школу одного села. Здесь оказалась и молодая Татьяна. Всю ночь она провела в страхе расстрела. Надписи на стенах буквально кричали и молили о помощи, сообщая о том, что их авторы провели здесь последнюю в своей жизни ночь. Но нависающая смертельная опасность миновала мою прабабушку, вскоре ее приютили жители этого села. Здесь

бабушка прожила 2 месяца. Первое время докучал полицай, выпытывая, кто она на самом деле, но глава семьи сумел договориться с ним и оба сошлись на том, что Татьяна их дальняя родственница. В одну из ночей немцы построили жителей деревни в ряд. На бабушке была кофта из овечий шерсти, а на шее висел золотой массивный крест (ее отец работал при церкви и получил этот крест в качестве заработной платы). Один из немцев наставил автомат к животу беременной Тани и пригрозил ей, шутливо изображая выстрел : «Пуф- пуф». В тот же миг бесноватая улыбка на его лице сменилась злым и агрессивным взглядом, одним рывком сорвал он крест и снял кофту с моей прабабушки. Через несколько дней Лобова Татьяна решила добираться домой и бежала из села. Ей предстоял долгий и изнурительный путь, в дороге она родила девочку Нину. С прадедом она так и не увиделась.

В это время он стал разведчиком. Однажды в разведке он нарвался на немцев и попал в плен. Сначала пленные советские солдаты работали на территории СССР: копали землянки и окопы для немцев, укладывали их бревнами, пилили лес, строили укрепления. После их отправили в Германию, в город Кенинсберг. Там прадедушка Максим работал на каменоломне. Советские войска начали подходить к Германии, тогда пленных переправили в Северную Италию, город Ченто, который расположен в предгорье Альп. Когда Красная Армия оказалась в Берлине, молодых ребят стали расстреливать: сначала каждого десятого, затем – пятого, третьего. Среди них оказался и прадед. Внезапная боль от пули, проскочившей сквозь его левое плечо, подкосила ноги, Максим упал в канаву. Ночью он очнулся, рядом с ним лежали убитые, раненые, вокруг раздавались крики и стоны. Оставшиеся в живых собрались ночью уходить, им даже пришлось перейти перевал в Альпах. Несколько человек обморозились. Перебравшись на другую сторону, они увидели деревню, которая была устроена немного необычно для русского человека: сараи и хозяйственные постройки были построены на некотором отдалении от жилых домиков. Испуганные и изнеможенные они прожили несколько дней в одном из таких сараев. Обстановка была ужасной: полученные накануне раны гноились, невероятно мучили жажда и голод. Но им повезло. Хозяйка этого сарая стала их кормить, перебинтовала раны.

Через некоторое время бежавших солдат освободили американские войска. Вскоре прадед оказался в Москве. Он мечтал о встрече со своей женой, за всю войну ему не удалось увидеться с ней, в нем лишь теплилась надежда, что она и их дети живы. Как и всех военнопленных, моего дедушку отправили на работы для развития народного хозяйства СССР. Он попал в город Инта республики Коми на угольную шахту. Здесь он трудился больше года, подспорьем ему были лишь кирка и слепой конь, на котором прадедушка Максим возил каменный уголь. Однажды прадеду даже придавило пальцы ног, что повлекло их частичную деформацию, поэтому его положили в госпиталь.

Все эти военные годы прабабушка Таня тяжело трудилась во имя Великой Победы: рыла окопы, сооружала блиндажи и землянки в лесах Шебекинского и Прохоровского районов, была на строительства железной дороги направления Губкин – Ржава. В качестве инструментов были лишь лопатка, носилки и кирка. Женщины носили на себе землю для железнодорожной насыпи, утрамбовывали ее бревнами.

Во время Прохоровской битвы даже за 40 км от нее, в хуторе Зайцево несколько дней и ночей жутко гремело и сверкало. Небо беспрестанно озарялось ало-лиловым заревом и яркими вспышками. Жители хутора готовились к худшему: выкапывали глубокие погреба, сохраняли и без того скудные запасы еды и питья. Страху добавил улетавший немецкий самолет, за которым гнались два советских летчика. Пытаясь отбиться от погони, недалеко от соседского дома семьи Лобовых немецкий самолет сбросил две бомбы. Одна тут же взорвалась, другая ушла под землю и еще долго в послевоенные годы пугала жителей хутора своей потенциальной опасностью.

Несмотря на все невзгоды, Таня Лобова не теряла надежды вновь увидеть мужа. Чтобы успокоить себя, она ходила в соседнюю деревню к гадалке. Та обещала ей возвращение любимого, которое нужно лишь немного подождать. Так и случилось. 10 ноября 1946 года прадедушка Максим наконец вернулся домой.

Они прожили вместе 67 лет. Чета Лобовых успела за свой долгий и трудный жизненный путь вырастить пятерых детей, шесть внуков, пять правнуков. Сейчас о них напоминают лишь фотоснимки, домашний видеоархив, медали и ордена, открытки с поздравлениями, которые получал прадедушка в послевоенные годы. Но жива и память о них. Я и моя семья гордимся ими. Это мои корни, мои истоки, моя история. Во что бы то ни стало, я сохраню и пронесу память о них сквозь годы и века. Я обещаю, что мои внуки будут гордиться их неподдельной смелостью и глубоким патриотизмом так же, как это делаю я. Лобовы Татьяна и Максим – это те люди, которые были способны бескорыстно и преданно любить, глубоко чувствовать и сопереживать каждому, жить ярко и самоотверженно до последнего дыхания.