Семёнова (девичья фамилия Макарова) Римма Фёдоровна родилась 26 сентября 1937 года, в посёлке Липовка Ибресинского района Чувашской Республике. Она росла и воспитывалась в крестьянской семье. Отец, Макаров Фёдор Макарович, родился в 1904 году в Чебоксарском районе. В 1927 году со своей семьей он переезжает в п. Липовка. И уже в 1935 году Фёдор знакомится со своей будущей женой. До войны он работает на Комсомольской МТС. В 1941 году становится председателем колхоза. В 1942 году был призван на фронт Комсомольский РВК. На войне Фёдору Макаровичу присуждают звание старшего лейтенанта. А в июле 1944 года семья узнаёт о смерти отца, погибшего на бою в Могилёвском районе д. Дубровка. Мать Риммы Фёдоровны, Макарова Агриппина Алексеевна, родилась в 1912 года в деревне Байсубаково Чебоксарского район в крестьянской семье. Переехав в Липовку, Агриппина и Фёдор в тот же год создают семью. И уже в 1937 году на свет появилась Римма. А ещё через четыре года Агриппина родила второго ребёнка- мальчика Юру. Как и любой женщине в годы Великой Отечественной войны ей приходилось нести тяжкое бремя на своих плечах. До войны Агриппина и Фёдор, как и все другие мечтали о хорошей и счастливой жизни. Их семьи были многодетны, и поэтому молодые решили переехать в другой, свободный дом. Таким домом оказалась одна заброшенная постройка, где они в будущем планировали построить новый дом. Но...

Из воспоминаний Риммы Фёдоровны: «На улице было очень много людей. Я и мой маленький братик стояли возле матери. Отец с белым платком в руке каждому пришедшему пожимал руку и прощался. И когда очередь дошла до нас, он не выдержал и заплакал. Я помню, как его мокрые от слёз губы целовали меня и обещали вернуться. Хоть я и была маленькой, но я хорошо понимала, что отец вновь нас покидает, однако не понимала на какое время (он работал в соседнем районе и потому часто и надолго уезжал). Нашей маме было очень тяжело, мы часто слышали, как она ночью плакала. В нашей деревне была школа и садик для детей, но я часто пропускала их , потому что всё время уходило на домашнее хозяйство, поэтому я не умела ни читать, ни писать. И книги , что читал наш отец, мы отдавали другим детям и школе. Мы жили с постоянным чувством голода, но нам хотелось жить и поэтому наша мама очень старалась прокормить нашу семью. Ни хлеба, ни картошки не было (а если и было всё уходило на содержания солдат, что сражались на войне), поэтому суп мы готовили из одной травы, летом пытались прокормиться ягодами. Даже несмотря на то, что у нас была корова (и как многие односельчане говорили- хорошая), молока или сметаны нам доставалось очень редко. Всё старались продавать. И на полученный деньги покупать другие продукты. К тому же наш дом был очень старым и ветхим. Отовсюду текла вода. Во время дождей мы забивались в угол, куда дождь не мог добраться. А зимой приходилось мёрзнуть. Мама старательно пыталась закрыть дыры, но дом нуждался в перестройке, а строить новое жилище не было средств и времени. Однажды, я случайно наблюдала за тем, как ели солдаты, что проходили мимо нашей деревни. Их стол был полон еды. И вдруг я заметила, что на меня очень внимательно смотрит один солдат. Он подошёл и начал разговаривать со мной на непонятном языке (возможно это был русский), а потом заставил сесть за общий стол и жестикуляцией показал, чтобы я покушала. Так, мы жили: работали, чтобы хоть как- то прокормить самих себя. И как-то раз (это было летом в 1944) к нам зашла почтальонка, вытащила письмо и по просьбе матери начала читать (мама не знала грамоты)... В письме указывались место и дата смерти нашего отца. Мама легла на пол и начала громко плакать. Я так же была очень поражена этой новостью, но в садик пошла. Зайдя в здание, где проходили уроки, я заметила нашу воспитательницу- Шуру Васильевну. Она посмотрела на меня и спросила: «Римма вам тоже пришло письмо с известием о смерти отца?». А потом она положила голову на стол и начала плакать. «Сколько хороших людей погибло»- очень хорошо я тогда запомнила её слова. Помню, после окончания войны весь народ собрался возле магазина, и люди, стоявшие возле трибуны ,что-то говорили нам всем. Кто радовался, а кто плакал...»