Я - Малец Виктор Михайлович родился 12 июня 1905 года в Берлине. Осенью мать Софья Ивановна с младенцем вернулась в Орёл. Я окончил 3 класса церковно-приходской школы с 1912 по 1915 под руководством матери. Далее до 1917 года учился в 1-ой Орловской гимназии, затем в 1919 году окончил 2-ой класс 2-ой ступени (примерно 7-ой класс, что соответствовало неполному среднему образованию).
Мальчишкой, осенью 1919 года, после изгнания деникенцев из Орла, я попытался отправиться на фронт, залезши под нары в проходящий на юг военный эшелон, в то время пока красноармейцы обедали на перроне. Но они оказались бдительными, схватили меня одетого в гимназическую куртку и отвели к военному коменданту Уварову (бывшему унтер-офицеру царской армии, члену большевиков РСДРП (б) с апреля 1917 года). Он разобрался, отвел в кабинет: «Я знаю деда его Ивана Ивановиче Лужецкого…». Когда солдаты ушли, он вывел меня в другую комнату, где были люди и сказал: «Смотри внимательно». Приказал явиться на службу. Был конец октября 1919г. Так я стал красноармейцем и прослужил в ЗКУ-2 (заведующий комендантским участком) до конца 1922 года. Красноармеец, потом помощник дежурного по управлению. Обманул Уварова, сказал, что я с 1904 года – год прибавил. Работал и учился в машиностроительном техникуме (1919-1921) 2 курса – дальше учебу бросил. Осень 1920 – весна 1921 года тяжелое время эпидемии тифа. В январе 1921 года я дежурил подряд четвёртые сутки. Обязанности дежурного помощника коменданта: подготовить паровоз к эшелону, обеспечить его топливом, предупредить следующий комендантский участок о прохождении эшелона. К концу вечера появился озноб, высокая температура. Очнулся дома вечером. Но ломало уже 2 дня. Сыпной (голодный) тиф. Девять дней без сознания, только просил пить. После тифа аппетит был сильный. Съедал чугунок на пятерых картошки. Через месяц вышел на работу. Как раз только что прошёл 10-й съезд РКП (б) и Кронштадский мятеж. Сообщили о прохождении эшелона с активными участниками мятежа – матросами, следовавшего в район Каспийского моря, так как там в это время не было открытых выступлений против Советской власти со стороны матросов. Была поставлена задача обезоружить матросов. Операцией руководил Уваров, помощники Рябинкин, Синегубкин – красные командиры. Решили принять эшелон на второй путь , а на 1 и 3 поставили «порожняк» с красноармейцами и командирами из запасного полка (вновь призванных молодых и из госпиталей), вооруженных станковыми пулемётами. Как только эшелон подошёл, матросня открыла двери и стала вылезать. В это время раздался зычный голос Уварова: « Оружие сложить , подготовить к сдаче, из вагонов не выходить , попытки оказывать сопротивление будут подавлены из всех видов оружия. Старших по вагонам доложить о готовности к сдаче оружия». Несколько человек выпрыгнувших из вагонов были расстреляны. По окончании сдачи вагоны были окружены красноармейцами, которые проверили и нашли ещё в вагонах часть оружия. Через 2 часа разоруженный эшелон был отправлен на Курск. Периодически красноармейцы управления коменданта привлекались в ОРТЧК (отделение районной транспортной чрезвычайной комиссии) для борьбы с бандитами, грабившими вагоны с продовольствием. Сверлили дыру в полу вагона, ссыпали зерно в мешки, а дырку не закрывали.

В 1922 – 1924г.г. я работал конторщиком-счетоводом в УЧТПО (участковое транспортное потребительское общество). Это место нашли на бирже труда –была безработица. Летом 1923 года меня приняли в РКСМ (Российский Коммунистический Союз Молодёжи). А в декабре 1924 года пригласили на работу в городской районный комитет РКСМ заведующим информационно – статистическим подотделом. В порядке общественной комсомольской работы был членом бюро и секретарём комсомольской ячейки губернского здравотдела. В конце 1927 года меня приняли кандидатом в члены партии (рабочим 0,5 года, крестьянам 1 год, служащим 2 года –кандидатский стаж). С декабря 1927 год Максим Воронович ушёл на газетную работу, а меня вместо него сделали зам.зав. орг.отделом по информации губернского комитета РКСМ (подготовка докладов, отчётов, информационных сводок, докладных записок), что подготовило к газетной работе. В эту пору я стал сотрудничать в губернской комсомольской газете «Правда молодёжи». Ответственным секретарём редакции (рабочая «лошадка» - делает газету) был Михаил Киреев. В декабре 1929 года меня приняли в члены партии на губернской приёмной комиссии. Во главе комиссии был начальник губ.ЧК Львов – очень толковый человек. С августа 1928 я в «Орловской правде» - репортёр, зам. заведующего партийным отделом, заведующий крестьянским отделом. С августа 1930 года губернии были ликвидированы, стало несколько округов. В сентябре 1930 года был назначен ответственным секретарём газеты «Болховская коммуна» Орловского округа. Редактор Гончаров (ни чего не делал) работал в колхозе. Газету делали мы: Михаил Ильин, Косенков, сельский корреспондент Ванька Пискунов. Я жил на частной квартире у деда с двумя дочками на выданье. Семья дала подушку, одеяло, дедовское пальто. Иногда навещала мама. Гончаров сочинил стихотворение по внешней форме в стиле Маяковского, а по содержанию «бред собачий».
Подготовка к весеннему севу 1931 года. «Черновое оформление колхозов» - задача помочь колхозам оформиться. В одном номере пора готовить семена, бороны, плуги, травить семена. Орловский округ входил в Воронежскую область. В областной газете «Коммуна» заведующий рабоче-сельхоз корреспондентским отделом смешал с грязью «Болховскую коммуну». Я собрал все экземпляры за 2 месяца и отправил в журнал «Журналист». Через месяц получили номер «Журналиста», где «разделывали под орех» «Коммуну». Досталось косвенно и редактору, которому разъяснили, что нельзя доверять таким зав. отделами. Написал письмо декану факультета журналистики Воронежского Комвуза (Коммунистическое высшее учебное заведение) товарищу Львовскому, с которым раньше работал в «Орловской правде», где он был редактором. И через несколько дней звонит секретарь Болховского райкома партии Сопов: «Что хочешь бежать?». – Нет , хочу перейти на более подходящую мне и Комвузу работу. В марте 1931 года я заведующий кабинетом печати газетного факультета. Плакаты против Троцкого, Бухарина. В порядке общественной работы заместитель редактора газеты Комвуза «Комвузовец». Меня заметили в секторе печати обкома партии и стали привлекать к участию в журнале обкома.

С сентября 1932 по июнь 1935 года я инструктор сектора печати Центрально-черноземного обкома (ЦЧО) ВКП (б), куда входили Воронежская, Тамбовская, Орловская, Курская, Белгородская, Липецкая области: территория Франции, население 10 млн, после ухода Домрачева Михаила Васильевича в «Правду» штатным корреспондентом по ЦЧО. В это время первым секретарём обкома был Варейкис Иосиф Михайлович, член партии с 1911 года, уроженец Литвы, работавший ранее на заводе швейных машин «Зингер» в Подольске. Последние 1,5 года до июня 1930, я редактировал бюллетень « В помощь районной и политотдельской печати». Ко мне в кабинет сектора поступали районный и городские газеты (154 газет, больше 300 газет политотделов, МТС и на транспорте). Были введены специальные отделы по политической работе в массах. Начались создаваться и фабрично-заводские многотиражки. Окончил в эти годы 2 курса вечернего отделения Воронежского института марксизма-ленинизма по программе Института Красной Профессуры (ИКП). Всего было 3 курса.
В июне 1935 года Красная армия в связи с реорганизацией пошла на расширение. Понадобились кадры политработников и нас 137 молодых коммунистов в мае призвали на переподготовку в учебном центре штаба Московского военного округа МВО.. За 1.5 месяца мы прошли курс пехотного училища ( 3 года). От курса рядового бойца до полного курса училища. После сдачи экзаменов с нами побеседовали, чтобы мы добровольно пошли в Красную армию. Только одиночки дали согласие. Призвали 35 человек, из них не было ни одного добровольца. 15 июня 1935 года я был назначен инструктором политотдела 52-й стрелковой дивизии в Ярославль. В декабре 1936 года дивизия передислоцировалась в Мозырский укрепленный район. Штаб нашей дивизии разместился в деревне Мышинки. В июне 1937 года меня перевели старшим инструктором-заместителем начальника политотдела 23-го стрелкового корпуса, где я прослужил до увольнения в запас.
3 июля 1938 года я пришел на службу в штаб корпуса в Мозыре (Полесская область). А до этого 30 июня моя жена Анна Сергеевна уехала на курорт в Гурзуф. На втором этаже в кабинете инструктор Мартынов говорит: «Вас вызывает начальник политотдела». Захожу к начальнику, подхожу к столу, а он ни слова мне говоря, протягивает телеграмму, в которой написано: « Старший политрук Малец Виктор Михайлович увольняется в запас по статье 43а «Положения о прохождении службы командного состава в армии». В статье говорилось, что увольняется в связи с сокращением или реорганизацией. (Потом узнал, что всех родившихся за рубежом увольняли). Первый раз в жизни ноги подкосились, но я удержался, опёршись за стол. Тут же поехал в Москву, не кому ничего не говоря. Отправился на Арбат в Главное политическое управление. Во дворе 300 человек. Июль, жара. В бюро пропусков никаких заявлений не принимают и в Доме Красой армии тоже. В бюро пропусков один товарищ разговаривает с начальником отдела кадров Главпура бригадным комиссаром Поповым. Я спросил : «Ты как к нему пробился?». Он отвечает: «Как к депутату Верховного Совета РСФСР. Я ему сказал, чтобы не говорил ни кому с полчаса. Через полчаса я набрал телефон Попова. Секретарь: «Вы к кому?». Я отвечаю: «К депутату Попову». Соединили. Он отвечает: «Таких как ты у меня тысячи, так что устраивайся на работу. Это ты пишешь в письме к наркому обороны Ворошилову, что не устраиваешься на работу, так ка уверен, что тебя восстановят? Пока разберутся, пройдет несколько месяцев». После этого я возвратился в Мозырь и принял пост заместителя заведующего Полесского областного отдела народного образования, который предложил 1-й секретарь обкома Маркин. Написал письмо на имя Сталина, получил ответ: «Ваше заявление на имя тов. Сталина получено и будет доложено тов. Мехлису (начальник Главного политуправления республики).Когда приехала жена, я сказал, что изгнан из армии. Она обрадовалась: «Это хорошо!». В укрепрайоне была система прудов и озер, где разводили рыбу: карп, карась и др., которая отделялась платинами. В нужный момент платины открывались, и местность заливалась водой. На проходимых участках, стояли доты (долговременная огневая бетонированная точка) и дзоты (дерево-земляная огневая точка). 18 августа 1938 года принесли телеграмму, в которой сообщалось о смерти отца жены Цурикова Сергея Петровича. И мы решили ехать в родной Орёл.
В конце августа 1938 года приехали в Орёл. В Горкоме партии помощником 1-го секретаря был Виктор Лихачев. Я стал расспрашивать его , на что он сказал : « Перестань спрашивать, приходи после 6 часов вечера». Тогда он и рассказал, что многих пересажали и расстреляли. 56 секретарей райкомов посадили. Вася Зиберов – председатель потребсоюза –сидел, потом отпустили. .Вася Тюнин, бывший секретарь горкома комсомола, расстрелен в Воронеже, где кончал аспирантуру в комвузе. По запросу городского комитета партии политотдел 23-го корпуса выслал личное дело коммуниста Малец В.М., которое мне показал Лихачев. Здесь были характеристики на меня от 15-ти человек. Характеристика Домрачева: «Я знаю товарища Мальца Виктора Михайловича по совместной работе в обкоме ВКП (б) ЦЧО в 1932 – 1935 годах, как твёрдого большевика».
В этом же духе пространно, но не без оглядки написал Тюрин Михаил Иванович – в будущем ответственный работник газеты «Правда» в Москве. Ещё 12 характеристик – «ни рыба ни мясо», ничего плохого и ничего хорошего. 15-я характеристика Надежды Пановой, которую я из числа студентов газетного сектора камвуза рекомендовал на работу в сектор печати обкома: « В личной связи не состояла и в быту не встречалась». Лихачев предложил пойти работать в Главрыбу или Главсахар, я отказался. Тогда иди в окружком. Секретарь обкома ЦЧО ко кадрам меня не узнал, хотя раньше мы работали вместе. Лида, жена старого комсомольского друга Васьки Ворошилова, посоветовала пойти в «Орловскую правду», а не выйдет , то к заведующему отделом пропаганды обкома. На следующий день я был у заместителя редактора газеты. Он встретил очень радушно, посмеялся и сказал: «Нам нужен заведующий партийным отделом газеты. Балев – главный редактор приедет из командировки, и я ему доложу». Потом на другой день замялся. Повёл меня к Балеву- длинному, бледному, худому человеку. Он говорит: «Обком партии из Воронежа уже звонил, что будет направлен на эту должность редактор из г. Рассказово (ныне Тамбовская область)». Никто не появился. Балев, мелкая сволочь, струсил. На другой день, я отправился к заведующему отдела пропаганды окружкома Орла Антропову, которому подчинялись 56 районных , 100 политотдельских газет, дома партийного просвещения. К этому времени я получил из Томского областного архива справку об исключении отца Михаила Николаевича Малец с 3-го курса медицинского факультета в марте 1899 года Томского университета за участие в студенческих беспорядках. Эта справка косвенно показала, зачем отец уехал в Берлин в 1903 году. Антропов - толстячек принял очень хорошо. Животик заходил ходуном от смеха, снимает трубку: «Соедините меня с Федько. Приезжай срочно. А ты пока посиди в приемной. Через полчаса приехал Федько. Он глянул и говорит: «Ещё один». Федько был заведующим издательством окружкома. У него раньше работал редактором Валька Хействер, но так как он был еврей, то был тоже уволен их армии. И работал заместителем редактора газеты Дальневосточного округа. Валька рассказывал, как военный корреспондент внутренних войск сообщил ему, что перед расстрелом Варейкис воскликнул: «Да здравствует товарищ Сталин». Иосиф Михайлович Варейкис был членом ЦК ВКП(б) (1930-1937), Первым секретарем Воронежского областного комитета (19 июня 1934 года – март 1935 года). Расстрелен 28 июля 1938, Расстрельный полигон «Коммунарка», Московская область (ru.wikipedia.org, Малец А.В.). Хействер был восстановлен в армии через полгода, Его знал редактор «Красной звезды» Ортенберг и направил Вальку корреспондентом «Красной звезды» по Ленинградскому военному округу. Еврей спас еврея. А меня назначили главным редактором издательства, примерно в начале 1939 года. В апреле 1940 года вызвали в штаб Белорусского особого военного округа, где получил назначение в 43-ю истребительную авиационную дивизию, с начало инструктором пропаганды, а потом редактором многотиражки «Боевая трасса» (06.1940 -09.1941). В дивизии было два полка: полк И-15, Чайки (И-153), и полк И-16 (их звали «ишаками») – более быстрых одномоторных истребителей с убирающимися в полете шасси. Редакция находилась на аэродроме Болбасово в 17-и км. от города Орши. В августе 1940 года на аэродроме был сформирован 160-й истребительный авиационный полк на самолётах И-153. В октябре 1940 года на аэродроме был сформирован 161-й истребительный авиационный полк на самолётах И-16. Оба полка вошли в состав сформированной 43-й истребительной авиационной дивизии ВВС Западного Особого военного округа.
На начало Великой Отечественной войны на аэродроме базировались:
• штаб и управление 43-й истребительной авиационной дивизии[8][7]:
o 160-й истребительный авиационный полк[8][7];
o 161-й истребительный авиационный полк[8][7];
• 209-й бомбардировочный авиационный полк на самолётах Су-2. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D0%BB%D0%B1%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%BE_(%D0%B0%D1%8D%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%BC)#%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F (Малец А.В.)
. Днепр был в 6 км, а искупаться не могли-некогда. В редакции работало 3 человека: я – редактор, Семенихин Гена ( впоследствии писатель), Кривенко Коля. Выпускали газету 3 раза в неделю. В типографии был один печатник и три наборщика. Работали в сухом подвале. Тираж 1000 экземпляров. Выпускать газету стало труднее, так как летчики, техники – народ был грамотный. Когда началась война , сводки Совинформбюро (было образовано 24 июня 1941 года для составления сводок для радио, газет и журналов, о положении на фронтах, работе тыла, о партизанском движении) начали принимать на подобранном радиоприемнике из разбитого самолета. Вставали в 3 часа ночи, и передавали сводки для газет. Мы набирали сводку и в 6 утра уже сами разносили газеты. Два полка были под Могилевом, туда доставляли на У-2 ( переименован в ПО-2 в честь конструктора Поликарпова Н.Н.) из эскадрильи связи. Это было важно, так как слухи ходили самые разные.
За 2-3 недели доя начала войны стали чувствовать неладное. Летчики замечали передвижение войск, а по ночам слышали шум моторов. 16 июня 1941 года мне было приказано вылететь на только что созданный аэродром «подскока» в 58-ю истребительную авиационную бригаду (2 полка). Прилетел, а бригада уже вошла в состав 43-й дивизии (4 полка). Аэродром «подскока» (замаскированная поляна в лесу) находился в 8-и км от границы с Польшей. И был слышан шум моторов с той стороны. Пробыв неделю, я 21 июня вернулся домой, вымылся в бане, посмотрели фильм с женой в Доме офицеров и легли спать. В 4.30 час. жена разбудила: «Тревога». Учебная тревога была всего 10 дней назад. Вскакиваю, одеваюсь, противогаз через плечо, пистолет заряжен, мчусь в штаб дивизии. У входа встречаю начальника политотдела дивизии батальонного комиссара (две шпалы) Тулина Александра Алексеевича. Я был старший политрук (одна шпала). С ним мы еще раньше познакомились на станции Орша. Когда я приехал в часть, он меня подвез и приютил на первую ночь (сенной матрац с подушкой, симпатичная жена). «Ну, Виктор война!». Пошли в кабинет Захарова-командира дивизии. Хороший русский человек – «волгарь» (родом с Волги). Захаров был советником в Испании, где получил орден Красного знамени.
«Товарищи офицеры объявляю вам боевой приказ, по которому 2 полка вылетали на прикрытие штаба ВВС округа в Минск, остальные 2 полка направлялись на прикрытие штаба Центрального направления в Могилев. Политотдел и штаб дивизии пока оставался на своем родном аэродроме Болбасова, примерно в 400 км от границы и в 200 км от Минска.
1 сентября 1939 года Германия начала вторжение в Польшу, а 17 сентября 1939 года на территорию Польши вошли советские войска[4]. Территориальный раздел Польши (Пятый раздел Польши[5]) между СССР и Германией был завершён подписанием договора о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года и дополнительного протокола к нему от 4 октября того же года. В 1940 году в состав СССР вошли страны Прибалтики, Бессарабия и Северная Буковина, а также часть финской территории (в результате советско-финской войны) (Малец А.В.). В результате города: Новогрудок, Лида, Щучин, Барановичи оказались на территории СССР, в защиту наших братьев белоруссов от гнета польских панов. Дня через три Тулин говорит: «Лети в Могилев для организации прикрытия штаба Центрального направления. Наладив работу там , я вернулся в Болбасово. На 3-4 день войны аэродром испытал первую бомбёжку. Печатник Тищенко в панике бежал по полю из бани вместе с другими голиком. Начались сильные налеты на аэродром. При появлении нескольких юнкерсов, зенитки сбили один самолет, остальные прорвались. Навстречу двум вылетел летчик Терехин. Немцы этого не ожидали. Один был сбит, на другой Терехин идет лоб в лоб и пропеллером срубает крыло юнкерса. Сам выпрыгивает с парашютом и два немца тоже приземляются на парашютах, где их берут в плен белорусские колхозники. Один немец вел себя нагло: «Наша победа неизбежна, ваша армия разбита, наши танковые колонны обгоняют отступающих и окружают». Наши бойцы угощали его шоколадом. Но через несколько дней этого уже не было.
В Болбасово стекались «безлошадные» летчики. Геворкян-инструктор политотдела, руководил эвакуацией семей в ближайшие деревни (аэродром будут бомбить, а деревни нет). Через 2-3 дня семьи отправляли в Рославль. Можно было брать только по одному чемодану. Распрощавшись с женой, тёщей и сыном Юрием, я улетел в Могилев.
30 июня штаб Центрального (теперь Западного ) фронта был передислоцирован в глубь в район Смоленска. Опять два полка должны были прикрывать штаб. Мне приказали прибыть в штаб дивизии в Болбасово. Там мне поручили навести порядок среди «безлошадников». Утром 1 июля я вошёл в свою квартиру. Всё открыто, ничего не взяли. На столе чай, заплесневевшие бутерброды, брошенные родными. Со мной был Кривенко. Он показал неразорвавшуюся бомбу, начиненную опилками сырого яичного желтка под цвет толуола. Больше я такого не встречал. Начальник отдела кадров капитан Чугуров переписал 800 человек, но не разбил по ротам и взводам. Мы вместе с другими знакомыми летчиками через час разбили по ротам и взводам. Через несколько дней , после бомбежек загорелись склады с горючим и штаб авиадивизии передислоцировался в Смоленск. Там и слушали речь Сталина 3-го июля на отдельных улицах, где сохранились радиорупоры на столбах. Речь вселяла надежду на конечную победу.
26 августа 1941 года мне присвоили очередное воинское звание –батальонный комиссар (теперь майор). Тулин, начальник политотдела дивизии, хорошо относился ко мне. И с сентября этого года я был назначен заместителем начальника политотдела дивизии, уже именовавшейся 202 сад – смешанная авиационная , потом она вошла в состав 20-й армии.
В её состав входило: два истребительных полка и два полка бомбардировщиков.
В августе 1942 года меня перемещают на должность начальника партийного отдела газеты 20-й армии Западного фронта «За честь Родины!» (помог Семенихин, работавший с 1942 года специальным корреспондентом в этой газете) Командир армии генерал Берзарин после победы был комендантом Берлина. Штат армейской газеты: редактор, зам. редактора, секретарь, ответственный секретарь, несколько писателей и поэтов, начальник отдела боевой подготовки и несколько корреспондентов из молодых – таких как Семенихин, ставший впоследствии писателем. Он потом брехал, вылетов у него не было, запасался справками, много наврал. Редактор Семенов нас всех ни во что не ставил, но тем не менее первую медаль «За боевые заслуги» я получил там.
Через 3-4 месяца работы у Семенова, я обратился к начальнику отдела курсов штаба 20-й армии батальонному комиссару Владимиру Дворянинову за советом о возможности перехода на командную работу. А в это время как раз шло комплектование курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) Западного фронта. Через несколько дней я прибыл на курсы в Подольск. В группе «начальников штабов» я был парторг, а капитан Злой был старший. Три раза в день кормили щами, 500г черного хлеба, пшенная каша на постном масле. Щи без конца все 4 месяца. Жилы в огромных казармах. У нас была группа 30 человек. Каждую субботу вечером я уезжал в Москву к брату Аркадию, а утром рано в понедельник возвращался. По окончании курсов вызывает начальник учебного отдела курсов и предлагает работу по топографии преподавателем. Это я не смогу помогать семье и нечего не добьюсь. Я отказался, и был направлен в резерв офицерского состава Западного фронта. Жилось ещё хуже, чем в Подольске. Потом меня отправили в штаб 49-й армии. Свободных должностей нет, таких как я прибыло человек десять. С нами беседовал старший офицер оперативного отдела штаба армии подполковник Файдун. Готовилось наступление в районе Чаусы-Ново Быхов (Белоруссия). Файдуна назначили старшим вспомогательного полевого управления штаба армии на этом направлении. И он взял меня офицером оперативного отдела, хотя по штату я был в резерве. Он присматривался ко мне. Начались бои на этом участке, и начальник штаба 1260-го полка Поздеев был тяжело ранен. Аркадий Максимович Файдун направил меня начальником штаба этого полка.