у дедушки в д. Туфаново остались жена и трое детей. Им было очень тяжело. По воспоминаниям моей мамы, его дочери 1935 г.р. Маши, я написала рассказ. Это не военные воспоминания, но дети войны несли тяготы войны наравне со взрослыми и без тыла не было бы армии. ГЛАШИНЫ ДЕТИ Рассказ Серенький рассвет слабо брезжит в темной избе. Во дворе хрипло запевает одинокий петух. Молодая женщина, худенькая, невысокая, в платке, по - деревенски низко повязанном, легонько потрепала босую ногу, выглядывавшую из - под тулупа, шестилетнего сына, спавшего на печи. - Вставай, Юра! уже рассветает, а Вам бежать далече! - Маманька, а ты яичко дашь? Тогда встану, - сонно пробурчал сын. С печи раздается голос другого восьмилетнего сына Лёни: - Еврей! яичко ему подавай! Подавится этим яичком! - Не подавлюсь, а без яичка я не встану, хоть стреляйте! - закричал Юра. - Ладно, Юра, сварю тебе яичко, только вставай! - примирительно сказала мать. По пыльной песчаной дороге бойко бегут два босоногих мальчика, Лёня и Юра. Они бегут работать подпасками в далекую деревню, за 20 километров, куда их, устроила на работу мать, после того, как безвременно пала их кормилица, корова Милка. Милку укусила на пастбище змея, и корова пала. Повыла вся семья над смертью Милки, и решено было на семейном совете, что надо идти мальчикам работать. Папаня их отсутствовал по причине геройской службы на Карельском фронте. Война уже была недалеко от них. Слышна была канонада ужасающих пушек, взрывы были слышны и один раз летал над их деревней самолет с черной свастикой на черных крыльях. По большаку, за их деревней, недавно целые сутки шли танки в сторону Москвы. Лёня и Юра прибежали в дальнюю деревню к пастуху еще затемно, еще не рассвело, вовремя. Пастух им сказал: - Пришли, молодцы, робята! Он крикнул тетке Ирине, жене его, чтоб плеснула робятам молока, да дала по краюхе хлеба. Мальчики быстро умяли хлеб с молоком, и отправились с пастухом выгонять большое совхозное стадо. -Не балуй, лешие! - кричали они и стегали хворостиной отставших коров. В обед, на полднище, приехали доярки доить стадо и привезли два ведра густого совхозного супа с мясом. Хорошо было работать мальчикам, сытно и весело. Они были счастливы и очень рады. Через неделю, когда мальчики пообвыкли со стадом управляться, потребовалось пастуху дяде Ивану отлучиться в контору и мальчики остались одни. -Не боись, Юра! - сказал Леня - Не сожрут нас волки! - Мы зачем волкам, вон коровы какие толстые! - посмеялся Юра. - Дурень ты, Юрик, дяде Ивану за коров тюрьма, пусть лучше волки нас сожрут, чем коров, - ответил Леня. Через час яростно залаяли пастуховые собаки, и стало слышно, как завыли волки. -Лёня! Волки! - испуганно завопил Юра и быстро побежал к ближней копне сена. А Леня сразу нашел толстую ветку, запалил ее в костре и громко крича, побежал с горящей веткой вокруг стада. За ним, громко лая, устремились три собаки пастуха. Леня бежал и кричал: -Папаня! стреляй, волки! Папаня, стреляй, волки! Лёня зажег сухую траву на болоте, откуда доносился волчий вой, стадо испуганно жалось к костру, а Леня бегал и зажигал сухую траву на болоте. Дым на болоте выгнал волков, и они ушли, вой их стих. Сразу разразилась гроза и залила костры. Леня вернулся и стал искать брата. - Юрик, где ты? Не сожрали ли тебя волки? - кричал Леня. Из копны глухо раздался крик: -Здесь, я, Леня! Полезай сюда, здесь сухо и тепло. Леня залез в копну и стал выговаривать брату: - Дурень, ты, Юрик! От волков нельзя спрятаться, они тебя в два счета из копны достанут, сухого и теплого. От них одно спасенье: костер и ружье, больше ничего нет. Из тебя, Юрик, никакого пастуха не выйдет ни в жисть. Тебя и самого волки сожрут и всех коров зарежут. - Я и не хочу пастухом стать. Я буду на тракторе, механизатором. - Ну на тракторе, это может тебе можно, а в пастухи не ходи, Юра, нечего тебе там делать. Радостно залаяли собаки, вернулся дядя Иван. - Ну, как, вы, робята, здесь были без меня? - спросил пастух. - Хорошо, дядя Иван! Волки было повыли, да мы их дымом от костра отогнали, да и собаки их облаили, - сказал Лёня. - Волки? - удивился пастух - Неужели были волки? - спросил пастух у собаки Розки. Собака утвердительно залаяла и побежала в сторону болота. -Вон оно что! Значит, были волки. Ах, они разбойники! А цела ли скотина? - спросил пастух. -Цела, дядя Иван, все целы, - ответил Леня. - Ну, вы, молодцы, робята, просто геройские такие робята, - сказал пастух и достал из сумки детские резиновые сапоги и пиджачки: -Вот вам в конторе передали. -Ой, сапоги, ой, пиджаки! - обрадовались ребята, -Ой, теперь мы богатые какие! – запрыгали братья. Тем временем, в их родной деревне, где остались их маманя Глаша и их девятилетняя сестра Маня, жизнь складывалась совсем не по - радужному сценарию. Совсем светилось дно в зерновом ларе, мало осталось пшеницы, и печь лепешки приходилось из травы - лебеды и картошки, и совсем маленькой горстки муки. Каждое утро в окошко стучал бригадир Митрич на одной ноге и давал наряды, куда Глаше идти работать. Все чаще направлял он ее на телятник. Хоть и приходила дочь Маня помогать матери раздавать накошенную траву телятам, но все равно при таком плохом питании скоро выбилась Гланя из сил. Пришла как - то она с работы и слегла, тихая такая и совсем холодная. Дочь Маня зовет ее, а Гланя не отвечает. Тогда Маня подошла и взяла ее за руку, а рука совсем холодная, только чуть - чуть теплая. Испугалась Маня, вскочила, побежала на улицу, в голове у нее одна мысль стучит: "У меня мать помирает!" Бежит Маня, не зная куда, и видит- ноги привели ее к подруге Фиме. И увидела Маня: возле избы Фимы, на поленнице, остужаются два противня с белыми плюшками. Замерла Маня как подстреленная, оглянулась, схватила одну плюшку и стремглав не оглядываясь помчалась домой. Пришла, села возле матери и стала ее кормить маленькими кусочками, уговаривать: -Съешь, маманька, плюшку теплую, свежую, белую, пшеничную, съешь маменька, съешь! Съела Глаша плюшку и заснула крепко и утром встала и пошла работать. А на следующий день на телятнике дали Глаше пол-ведра зерна пшеницы. Жили Глаша и ее дети в новой большой красивой избе, что срубил перед войной ее свекор. Их новый дом очень нравился бойкой Катерине, их соседке, жившей в старой избе с гнилым полом. Как - то вечером пришла Катерина к Глаше и поставила перед ней большой мешок с пшеницей: -Вот, Глаша, деверь из города привез, чистая пшеница, целый пуд без обмана. Меняю, Глаша, на избу твою. Мне за эту пшеницу большой крест из чистого золота дают, но я не соглашаюсь, я тебе пшеницу предлагаю, твоих детей жалеючи! - Спасибо, Катерина! Я без робят ничего решать не могу, вот придут они осенью с пастьбы, вот тогда поговорим,- отвечает Глаша. -До осени этой пшеницы не будет у меня, Глафира! - закричала Катерина. -Ну, значит, не судьба нам этой пшенички поесть, не обессудь, Катерина, не могу я сейчас ничего решать, - ответила Глаша. Быстро бегут красные летние месяцы, вот уже короче горячие дни, холоднее ночи, в зеленых березовых косах блестят первые золотые листья, наступил август. В середине августа пришла из города Глашина сестра Сима и принесла подарки: городскую еду и портфель Мане. Племяннице скоро в школу, а портфеля у неё нет. Как же была рада Маня, что пойдет в школу с настоящим портфелем! Вот, наконец, и конец сентября, скоро должны прийти сыновья из дальней деревни. Глаша ждет их каждый день. Как - то в обед, Глаша и Маня на телятнике раздавали скошенный зеленый горох телятам, бабы с фермы закричали Глаше: - Глаша! Ленька корову ведет! Глаша охнула, схватила пучок гороха и побежала к Лёньке, к ее новой корове. И другие бабы побежали к Леньке и корове, стали корову кормить, гладить: -Милка, Милка, милая ты наша! Глаша подбежала к сыну, схватила его в охапку и давай целовать его, плакать: -Дорогой мой сыночек! Да какой ты стал большой да разумный, какой умный да хороший, вот бы отец порадовался на тебя! Весь ты в отца вышел! Да откуда у тебя, Ленька, корова, кто тебе ее дал? -Маманя, меня председатель телкой за хорошую работу наградил, на следующий год опять подпаском зовет. -Старайся, Леня, пастухам хорошо за работу платят- сказала мать. Через десять лет, Маня, уже называясь по – городскому, Маша, стоит в Москве, на Красной площади, в шелковом платье, красивая, две косы перекинуты на грудь, говорит: -Мы хорошо с Ленькиной коровой пережили голод 1946 года, не пухли от голода, а другие пухли, все - таки у мамани было молоко и яйца. Если бы не Ленька, мы бы все умерли. Маманю после войны три раза сватали, но она не пошла больше замуж, всем отвечала: «Хоть золотой второй муж, а все робятам отчим». Вот только папаня убит в 1944 году в Карелии, маманя похоронку получила. А мы все его до сих пор ждем.