В судьбе нашего города Николай Иванович сыграл немаловажную роль. Он состоял в комиссии, которая в 1963 году выбирала площадку под будущий Нижневартовск.

– Насчет названия города, – говорит Антонина Евсеевна, – у исполкома было единое мнение: оставить прежнее. А вот где будет расположен будущий город, спорили, обсуждали. Я об этом знаю не понаслышке, муж делился на этот счет. Например, начальник Тюменского геологического главка Юрий Эрвье настаивал начать строительство на месте, где сейчас находится Мегион. Тогдашний секретарь обкома партии Протозанов предлагал поднимать город там, где ныне располагается Излучинск, нефтяникам виделся Нижневартовск в районе Покура. Однако на заседании исполкома под председательством Николая Ивановича определилось место для строительства города именно там, где сейчас возвышается Нижневартовск. Когда же мы оказались в этих краях, нам об этом даже не мечталось. Поэтому новость о строительстве здесь города приняли с воодушевлением. Правда, даже представить не могли, что получится он именно таким, каким есть сейчас. Скажи нам тогда о высотках, решили бы, шутят. Казалось, ничего не предвещает больших событий, так и будут здесь стоять небольшие поселки.

Мы жили на Ямале, у Николая давали о себе знать раны. И один врач посоветовал сменить суровый ямальский климат на более мягкий. Вот так мы и оказались в 1957 году в тогдашнем районном центре Ларьяк. Мой муж возглавил районное управление рыболовецких колхозов, которые входили в моторно-рыболовную станцию. И первая поездка по служебным делам у него была в Нижневартовск. В ту пору это было обычное село, коих было немало в здешних краях. В старой церкви находился клуб. Контора рыбоучастка располагалась в двухэтажном доме. Рыболовецкий колхоз «Красное знамя» был передовым.

Рассказ человека – это всегда маленькая история, которая вплетается в историю нашего города. Судьбы старшего поколения похожи друг на друга. Почти все прошли пекло войны, потом поднимали страну из разрухи. Это поколение лишили детства. Им рано пришлось повзрослеть.

– Я ребенком осиротела, – продолжает Антонина Евсеевна. – Один за другим умерли отец и мать. В колхозе работали, а там тяжелый, непосильный труд. Вот они и надорвались, ушли совсем молодыми. Мы жили в Юргинском районе на юге Тюменской области. По родне скиталась, но ничего, выжила. С Николаем мы встретились в родном поселке в 1946 году. В ту пору я уже была самостоятельной девушкой, работала. У меня как раз двухнедельный отпуск заканчивался. Я проходила мимо райисполкома, на крыльце сидели два парня. Один весь в орденах и медалях – это и был мой будущий муж Николай. Другой молодой человек был в гражданском. Разговорились. Потом Николай меня в кино пригласил. Женихались мы недолго, мне надо было уезжать в Свердловск на работу, отпуск уже заканчивался. Свадьбу сыграли на скорую руку, а жизнь прожили долгую и счастливую, каждому бы человеку такую. Конечно, трудностей хватало, достатка долго в семье не было. Жизнь начинали с картофельных лепешек вместо хлеба. Рыба, к счастью, выручала. В наших краях ее много всякой водилось. Так и жили, о богатствах не мечтая. Самым главным счастьем в жизни считали мир. Муж все время на работе, а я по хозяйству больше одна хлопотала. И даже мысли не было, что тяжело приходится. Зачастую совершенно чужие люди помогали, при этом их не надо было об этом просить – сами вызывались. Такие были времена. Думаю, что мы мало чего боялись. Например, когда переезд наметился, я без всякого сомнения и страха детей собрала, как будто знала, что впереди жизнь хорошая будет. Мы вообще много раз с одного места на другое переезжали. Последний наш большой переезд был из Ларьяка в Нижневартовск. И все из-за нефти, которая в 1961 году забила фонтаном из скважины, пробуренной бригадой Норкина. Руководители предприятий, исполкома, в том числе и мой муж большую часть времени стали проводить в Нижневартовске и Мегионе. Тогда возник вопрос о переносе райцентра из Ларьяка. Опять же по рассказам супруга знаю, что исполком обратился с письмом в Президиум Верховного Совета РСФСР с просьбой утвердить решение о переводе центра Ларьякого района в Нижневартовск. Москва отказала, ссылаясь на отсутствие денег. Тогда Николай пошел на хитрость. Собрал исполком райсовета, на котором было принято негласное решение: все средства, которые выделяются округом, перенаправить в Нижневартовск.

На самом деле такие хитрости Михальченко могли стоить, например, партбилета. За такую провинность в ту пору могли привлечь по всей строгости партийной дисциплины. К счастью, в случае с Михальченко обошлись только выговором. Но задуманное было сделано. Дело было так. Для того чтобы что-нибудь построить, объект приходилось своим именем не называть, а как бы маскировать. Деревянная школа №1 была построена именно так – на средства, выделенные на капитальный и текущий ремонт.

– Мой муж понимал, что она нужна в срочном порядке, а высокое начальство думало иначе, – продолжает Антонина Евсеевна. – И конечно, когда о школе узнали, Николаю тут же «выписали» выговор. Тогда это было серьезное наказание. Человека брали на карандаш. Мы оба переживали...

Скоро письмо в Москву опять полетело, но уже другого содержания. На сей раз в нем отсутствовала просьба о денежной компенсации на переезд центра. По этой причине или по какой-то другой, но добро на переезд и на переименование Ларьякского района в Нижневартовский было получено. Но при условии, что жилье в немедленном порядке первые поселенцы не получат, так же, как и подъемные, и проездные выплаты. По словам Антонины Михальченко, работникам отделов исполкома было предложено добровольно переехать. Те, кто имел свои дома в Ларьяке, могли перевезти их по воде. Но таких смельчаков оказалось всего четверо. Всем же, кто захотел построить дома заново, предлагали бесплатно лес, оплачиваемый отпуск и транспорт. Разумеется, в ту пору ни о какой машине речь не шла, это была лошадь.

– Николай и его коллеги работали на износ, – продолжает вспоминать Антонина Евсеевна. – К сожалению, раны, полученные на войне, давали о себе знать. Пока же муж был на ногах – себя не щадил. Так, пожалуй, все люди в ту пору делали. Николай жил сердцем, а потому и сгорел. Хороший был человек, отец и муж. О таком грех не рассказать даже после того, как ушел навсегда. Я всеми силами стараюсь держаться за жизнь и хранить память о тех, кто строил с моим Николаем наш город. Это были сильные духом люди. Ничто не могло помешать их задумке.

В 2004 году после тяжелой болезни из жизни ушел Николай Иванович. После Антонина Евсеевна проводила в последний путь сына Валерия. Тяжелая утрата для матери, но ничего не поделаешь, есть в жизни вещи, которые человек не в силах исправить.

У Михальченко есть еще две дочери Лариса и Татьяна. Обе сейчас тоже пенсионерки, живут в Санкт-Петербурге. Зовут мать к себе, сами приезжают и подолгу гостят. Но Антонина Евсеевна на переезд не соглашается. Говорит, что здесь, в Нижневартовске, ее держит память. А еще – проверенные временем друзья, соседи, племянницы, которые по первому зову спешат на помощь. Такое в наши дни не часто встретишь. Вот и в день нашей встречи с Антониной Евсеевной к ней, чтобы сделать процедуры, пришла медсестра из центра «Диалог» Зоя Ильинична Неверова. По словам Михальченко, благодаря стараниям этой удивительно внимательной женщины она поднялась на ноги после болезни. Тепло отзывается Антонина Евсеевна о своей помощнице – соцработнике Татьяне Николаевне Степанец, о подруге Евгении Дмитриевне Крименко, которая поддерживает пожилого человека вниманием и заботой. На свою старость Антонина Евсеевна не жалуется, говорит, что ей и сейчас всегда хорошие люди встречаются.