Отец (урождённый Писаренко Евгений Александрович) родился и жил с матерью и двумя братьями в Сталинграде, в районе танкового завода. Отец был средним. Когда началась война и голод, он со сташим братом ходили по деревням, выменять или заработать прокорм. Отцу был седьмой год, моему дядьке - четырнадцать. В очередном походе попали в облаву. Их согнали в полевой концлагерь. Когда дядька понял, что их будут сжигать, заставил моего отца кричать “мама” на чужую женщину, которая тоже шла менять вещи на продукты. Женщина поняла замысел дяди. Фашисты отдали моего отца за хорошую половину вещей женщине. А дядя так там и погиб. Когда отец добрался до дома, уже начиналась зачистка от населения. Соседи попрятались в подвалах. Дверь подвала, где спрятался отец с семьёй и соседи, люди догадались завалить всем, что нашлось в этом подвале. В соседних подвалах раздавались взрывы и автоматные очереди.. В этот дверь не путила. Когда шли бои за Сталинград, отец и ещё такой же"старший" вылазили в окна, выискивая еду и питьё для тех, кто в подвале. 

         После освобождения поехали в Ростов-на-Дону, к родным  бабушки Анисьи. В дороге от голода умер младший брат отца. 

          После замужества бабушки, дедушка Шанхутдин усыновил отца и дал свои инициалы. Отца всю жизнь звали “Женька-татарин”. 

          Повзрослев, отец "вывел" татуировку с номером из концлагеря,которая была на левой руке. 

         Однажды в кинотеатре( лет через двадцать после ПОБЕДЫ) , при просмотре журнала с сюжетом о войне, сзади отца раздалось “Хайль Гитлер”. Отец подскочил, как кипятком ошпаренный! (Мама рассказала). Также подскочило половина мужчин! Оказалось, молодёжь лет пятьнадцати кричали. Еле - еле одни бабы удержили мужчин, а другие тем временем успели вывести дуралеев из зала, чтоб им не мяли бока. 

        Такое нельзя забывать! Мой дед по матери не любил, когда я расспрашивала, вспоминать войну. Но тут же говорил:"Якшо забудемо, то зараз повториться!" 

        Да не станем мы “иванами, непомнящими родства”!