Я освобождал Крым.

Призван я в армию 21 августа 1942 года. Мне ещё не было восемнадцати лет. Перед отправкой на фронт я прошел непродолжительные курсы саперов. Был назначен в 318 стрелковую Новороссийскую дивизию, сформированную летом 1942года. Тогда мы удерживали рубежи на левом берегу Кубани. Первые дни был я в шоке, наверно все новобранцы были в таком состоянии. В округе стоял смрад, ужасно пахло мертвечиной. Некоторое время жили в окопах, головы высовывать не рекомендовали, снайперы все время вели охоту как со стороны немцев, так и наши били фашистов. Через определенное время с передовой нас меняли и тогда мы могли в походную баню сходить. Если это можно назвать баней, просто холодная вода и мыло. Чистоту надо было соблюдать иначе вши заводились на теле.

Первые месяцы на фронте я не видел ожесточенных боев. Были конечно атаки фашистов, мы отбивались или шли в контратаку, доводились и рукопашные бои. Что такое рукопашный? Вот раньше были кулачные бои, сходились здоровые мужики с мужиками соседний деревни в чистом поле и дрались на кулаках. Этим самым выводили из себя всю злость, которая у них в душе накопилось на жизнь и на мужиков, которые пришли на кулачный бой. А на войне уже по-другому, если не ты убьешь, то тебя. С криком «ура» поднимаемся на контратаку, никто не хочет отступать. И вот сходимся в лобовую. Во время рукопашного у человека появляется какая-то звериная злость. Забываешь, что у тебя на руках автомат, который превращается в дубинку. У кого-то в ход идут ножи, а кто-то просто кулаками начинает бить фашистов. И на всю округу крики, стоны и отборный мат. Страшно бывает на войне перед боем, особенно первые месяцы на фронте, а потом может человек привыкает или что-то другое…, а во время боя страх пропадает. Как-то раз наши артиллеристы ошиблись с наводкой и два снаряда разорвались не далеко от наших окопов. Взрывы такие мощные, аж показалось что земля на пополам треснула. И мелькнула мысль, что чувствуют немцы, когда наши их часами обстреливают?

Самое страшное началось осенью 1943 года, когда наши перешли в наступление по освобождению Новороссийска и Анапы. В боях потеряли мы наверно, половину однополчан.  В сентябре мы эти города освободили. 1 ноября наша дивизия принимала участье Керченско-Эльтигенской операции в составе 18-й армии и высаживает десант на Керченском полуострове. На следующий день начали отбивать атаки фашистов. Потом мы потеряли счет - сколько было атак и сколько дней держались за плацдарм. Хоть и подавляли нас числом и техникой, но мы выдержали и плацдарм удержали. 10 декабря под прикрытием артиллерийского огня подходили катера и переправились в Тамань. После эвакуации дивизия расположилась в г. Тамани и обороняла берег Таманского полуострова.

В начале февраля 1944года дивизия получает приказ переправиться через пролив и вместе с другими соединениями Приморской армии готовиться к прорыву вражеских укреплений на северо-восточной окраине Керчи. Так начиналась операция по освобождению Крыма. Особенно перед наступлением в полках проводили политинформации и рассказывали про обстановку на других фронтах. Наш командир дивизии полковник В.Ф. Гладков, как говорится, был отец солдатам, настоящий офицер. Солдат берёг, на мясорубку не бросал. В апреле наша армия пошла в наступление. Части нашей дивизии взломали оборону на участке 73-й дивизии и продолжили стремительное наступление. 11апреля овладели городом и крепостью Керчь. В начале мая подошли к городу Севастополь.

В боях за город 8мая 1944года я получил ранение в правое бедро. 10 мая г. Севастополь был освобожден. В госпитале я пролежал не долго, чуть стало легче, я снова на передовую. Летом наша дивизия получила передышку, но мы саперы не сидели сложа руки. Работы было много, занимались разминированием окрестностей города Севастополя. На Сапун-гора сработала противопехотная мина и мне оторвало всю ступню на левой ноге. В госпитале г. Севастополя мне ампутировали ногу чуть ниже колена. Лечил меня хирург Василий, фамилию не знаю, просто к нему все обращались по имени. После операции, когда я очнулся, мне было очень больно и страшно от одной мысли: как дальше жить с одной ногой? Так обидно стало, что в мои неполные 20лет я стал инвалидом. Слеза катилась по щекам то ли от боли, или от обиды. Через какое-то время подошёл ко мне Василий, посмотрел на меня и сказал: «Держись браток! Ты должен жить. Тебя ждут дома». И снова на глазах появились слезы, но это уже были слезы – радости. Ведь я знаю, что сапёр ошибается в жизни раз, и я ошибся, но выжил.

После госпиталя, некоторое время, я находился в Крыму. Природа Крыма и приморский теплый климат понравились мне, мальчику, выживавшему в сибирских лесах.  Мне очень хотелось, после войны вернуться сюда. Я был счастлив, что участвовал в освобождении Крыма – этого уникального уголка России.»