Василий
Семенович
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Василий Семенович Негнюров, родился 29 декабря 1926 года в семье крестьянина-бедняка в Морукском наслеге Мегино-Кангаласского района Якутской АССР.
В 1943 году окончил семилетнюю школу
С 1944 по 1950 год Василий Негнюров служил в рядах Советской армии в частях Забайкальского военного округа. Участвовал в боях с японскими захватчиками, за что был награжден медалью «За боевые заслуги», награжден орденом Великой Отечественной войны 2 степени и 16 медалями СССР и РФ. С сентября 1953 года - член КПСС.
После демобилизации работал агентом по госпоставкам в Уполминзаге Мегино-Кангалаского района. С 1953 по 1955 год был председателем райкома ДОСААФ. В 1955-ом Василий Семенович был избран заместителем председателя правления колхоза им Булганина Мегино-Кангаласского района, секретарем первичной партийной организации, членом пленума райкома КПСС.
С1956 по 1959 год он учился в Совпартшколе и получил специальность младшего агронома-организатора. С 1959 по 1966 год - в Высшей партийной школе. После окончания Совпартшколы работал бригадиром, заместитетлем Председателя правления объединенного колхоза «Коммунизм» Мегино-Кангаласского района.
Василий Семенович Негнюров и его жена Горохова Зоя Михайловна вырастили и воспитали шестерых детей. У них восемь внуков и шесть правнуков.
Награды
- Орден Отечественной войны 2-ой степени
- Медаль «За боевые заслуги»
- Медаль «Ветеран труда»
- Медаль «За Победу над Японией»
- Медаль «100 лет Маршала Советского Союза Жукова»
- Медаль «130 лет генералиссимуса И.В.Сталина»
- Медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войне 1941-1945гг»
- Медаль «20 лет Победы»
- Медаль «30 лет Победы»
- Медаль «40 лет Победы»
- Медаль «50 лет Победы»
- Медаль «60 лет Победы»
- Медаль «65 лет Победы»
- Медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР»
- Медаль «60 лет Вооруженных Сил СССР»
- Медаль «70 лет Вооруженных Сил СССР»
- Знак «Победитель Социалистического соревнования».
Боевой путь
Из воспоминаний Василия Семеновича Негнюрова:
«5 августа 1945 года наши передовые полковые части начали переправу через реку Аргунь (приток Амура южнее Даурии) по понтонному мосту. Начали встречаться наши: раненые солдаты и их сопровождающие. На этой переправе я случайно встретил своего товарища Кириллина Петра Самсоновича из 984-го стрелкового полка.
Стояла 30-ти градусная жара. Началось преследование отступающих японских войск.
Как-то мы почувствовали сильный гнилостный запах. Оказалось, в пяти километрах, около деревни, под мостом японцы складировали трупы своих солдат, и они быстро разложились. Множество неубранных трупов предвещало приближение к передовым позициям у подножья Хинганских гор. Единственная дорога, пересекающая горы, контролировалась японцами, поэтому и сопротивление, по всему видно, было отчаянным, да и потери ощутимыми. Огневые точки вдоль дороги у японцев были подстрахованы артиллерией. Крутые повороты, глубокие овраги, высокие каменистые горы – все было японцам на руку, поэтому наши танкисты часто попадали под обстрел их артиллерийских орудий.
После перехода Хинганских гор наши войска завладели большим преимуществом. Японцы постепенно стали отходить, неся большие потери в технике и живой силе. Вскоре мы услышали о капитуляции Квантунской армии и об аресте императора Пуи в Чань-Чуне. Увидели горы оружия, военнопленных различных рядов войск и тогда только поняли, что эта Квантунская армия оснащена небедно и могла оказать сильное сопротивление, если бы не капитуляция.
Продвижение вперед продолжалось. Когда мы прибыли в Харбин, железнодорожная станция была пуста, дорога к Чань-Чуню открыта, нас уводили все дальше к городу Сыпингай. Через день нашу батарею отправили еще дальше для смены японского караула, охранявшего крупную военную базу. Мы ехали на автомашине в сопровождении японских офицеров. База была огорожена колючей проволокой под током высокого напряжения. Обстановка была очень напряженной, были случаи нападения вооруженных лиц на наши посты, вовремя одной из перестрелок погиб рядовой Малютин. Через месяц нас заменили другие бойцы.
Должен сказать, воинская дисциплина была строгой, жесткой, даже суровой. За выявления различного рода мародерства и нарушения закона применялись наказания вплоть до расстрела. Я был свидетелем того, как приговор военного трибунала о расстреле был исполнен публично – перед строем личного состава дивизии. Когда мы начали расходиться, я опять случайно встретил, уже во второй раз, своего товарища Петра Кириллина. Он сейчас проживает в Якутске, и, когда видимся, мы вспоминаем об этих случайных наших встречах, которые уготовила нам судьба.»
Мое первое боевое крещение произошло на железнодорожной станции Ирикатэ, после перехода Большого Хингана. Японцы прямой наводкой из орудий стреляли по зенитчикам, нанося большой урон. Их остановил меткий выстрел нашей самоходной артиллерии. Командир нашей 120-ой минометной батареи москвич лейтенант Кунин приказал мне и ефрейтору Гринько немедленно восстановить связь с командным пунктом. Приказ был вовремя выполнен под огнем противника, за что нас с ефрейтором потом наградили медалями «За боевые заслуги».
«Мне и в голову не могло прийти, что я буду защищать пленных японцев от расстрела. А однажды это пришлось сделать. Меня отправили сопровождать пленных японцев, человек тридцать, на грузовой автомашине на работу в городскую хлебопекарню. За рулем сидел их командир – человек пожилого возраста, офицер. На перекрестке улиц, в центре города Сыпингай, на высокой скорости, слева, где я сидел, в нашу машину врезалась легковая автомашина с советскими офицерами. Все они погибли, остался живым только водитель. Наша машина упала набок, но не перевернулась, но пленные вывалились. К моему счастью, японцы не разбежались. В это время появился наш солдат с автоматом, он был пьян. Увидев мертвых офицеров, он чуть не расстрелял всех пленных. Я еле остановил его, объяснив, что это противозаконно, и что пленные в этом происшествии не виноваты.
Как-то после этого случая я шел к железнодорожной станции, чтобы попрощаться со своими товарищами, уезжающими сопровождать пленных японцев. Вокруг было очень много пленных. Вдруг слышу японскую команду “Встать” и к моему удивлению вижу тех пленных, которых я сопровождал на работу в хлебопекарню, и их командира. Все они встали и отдали мне честь. Видимо, в благодарность за то, что я спас их от расстрела.
А что я особого сделал? Это был мой человеческий долг, долг советского солдата. Так мы были воспитаны…
После отправки пленных нас привезли в город Чань-Чунь для обеспечения безопасности мирного населения. Были множества случаев ограбления японских семей, нападения вооруженных групп на базы и склады с ценностями, охраняемые нашими войсками.
Почему-то эти и до этого произошедшие случаи вспоминаются мне реже, чем случаи, увиденные в сентябре 1945 года в городе Сыпингай.
Акт безоговорочной капитуляции Япония подписала 2 сентября 1945 года. Квантунская армия полностью была разоружена. Все боевые базы были нами приняты под особую охрану. На освобожденной Маньчжурской земле влияние японских властей было отменено. Наши войска должны были сопровождать всех пленных и материально-технические ценности, отгружаемые в Советский Союз по мере подготовки железнодорожного транспорта.
Мы охраняли большую военную базу, огороженную колючей проволокой, по которой был пущен ток высокого напряжения. Однажды ночью начал гореть провод. Причины мы не знали. Чтобы остановить горение провода, надо было немедленно обесточить его. Стали стрелять по горящему проводу из винтовок и автоматов. Наконец огонь потух. Оставили рядового Малюкина охранять этот пост, а утром разводящий Топорков нашел его мертвым. Начал показывать, как это могло произойти, видимо, задел провод и тут же упал с обгоревшими пальцами. Мы быстро нашли лопаты, выкопали яму и положили его туда, через некоторое время он ожил. Так мы его спасли.
Весной 1946 года в апреле, когда мы возвращались на родину, на перроне ж/д станции города Харбин видели следы, только что закончившейся войны: убитые люди, лошади. На площади шел многолюдный митинг. Отовсюду стреляли, поэтому нас из вагонов не выпускали, однако, шальные пули находили свои жертвы и здесь, некоторые погибли, кто-то получил ранения…»
Воспоминания
Александра Семеновна Негнюрова-Пинигина, сестра
«Я ПОМНЮ ЕГО ВЫСОКИМ, КРАСИВЫМ И ВЕСЕЛЫМ…»
Я помню, как брат мой Василий вернулся с войны. Кто-то из односельчан подвез его до дому на подводе. Высокий, красивый, веселый, в солдатской форме, с рюкзаком за плечами – таким я его и запомнила.
Вскоре он переехал в Майю, женился.
Василий всегда был очень ласковый и добрый, любил нас, своих братьев и сестру. Помню, когда он из Майи приезжал к отцу поохотиться, крепко обнимал нас: Диму, Колю и меня, гладил по голове, нежно целовал, часто играл с нами.
Потом он с семьей, у них уже был сын Юра, переехал в Табагу, где работал председателем сельсовета.
Брат много ездил по селам, часто с ночевками, поэтому они с Дуней взяли меня к себе. Я, как могла, помогала невестке по дому, Василий, возвращаясь из поездок, меня всегда похваливал, а я очень старалась его радовать, зная, что он любит меня и очень надеется на мою помощь.
Потом они переехали в город.
Много позже они с Дуней приезжали ко мне в больницу, когда я, будучи уже взрослой, к тому времени у меня было уже двое детей, перенесла серьезную операцию на легких. Евдокия просила у меня прощения за то, что в детстве была ко мне несправедлива и порой обижала. Что я ей могла сказать? Что было, то было и, как говорят, быльем поросло. Да и простила я ей давно свои детские обиды и слезы…
Василий Семенович работал тогда в сельскохозяйственной инпекции. Работал, как всегда, хорошо. Он всегда прекрасно ладил с людьми, и где бы он ни трудился, всегда пользовался уважением людей.
Василий хорошо пел, я могла часами его слушать. Когда я приезжала, он всегда просил: «Давай споем!», и мы, забыв обо всем, пели. Это были прекрасные моменты, оставшиеся в моей душе навсегда.
Жизнь Евдокии оборвалась трагически, ее сбила на дороге машина. Остался Василий один с четырьмя детьми на руках. Старшие: Юра, Валера и Вася учились тогда в начальных классах, младшей Мире было полтора годика. Вася тяжело пережил смерть жены. В это тяжелое время ему очень помогли наш брат Дмитрий и его жена Матрена Ивановна. Они заботились о детях, поддерживали Василия. С их помощью он женился второй раз на вдове Зое Михайловне Гороховой с двумя ее детьми.
Василий как участник войны, получил квартиру, построил дачу. Жизнь наладилась. Зоя Михайловна относилась к детям брата, как к родным. Мы очень боагодарны ей за то, что она сумела стать им матерью, помогла поставить всех на ноги.
