С первых дней мужа взяли в армию. Младшая сестренка Антонова Любовь Константиновна (15 лет тогда ей было) пыталась купить билеты на Варшавском вокзале, чтобы уехать самой и увезти моего сына Виктора (10лет) к нашей маме в деревню, три дня стояла в очереди. Как только они уехали, началась бомбежка станции, я о сыне и сестре ничего не знала до 1944 года.

Жили на Петроградке. Часто бомбили, мы вначале с сестрой Ольгой уходили в подвал дома и стояли около стен, т.к. дома часто рушились и людей засыпало, а так был шанс, что стена может остаться и мы выживем, потом привыкли и перестали прятаться от бомбежек. Все ходили слабые, обессиленные, я видела как женщина несла крупу, запнулась, упала, крупа рассыпалась, все кинулись к ней и начали слизывать прямо с земли эту крупу. А еще те, кто посильнее вырывали пайки из рук и убегали или сразу же съедали вырванный кусок хлеба. В окно несколько раз видела, что умершего на улице человека марадеры раздевали и забирали себе одежду и все, что можно потом перепродать, дня через два-три людей "как дрова" скидывали в грузовую машину и везли в общую могилу. Самое страшное, что появились людоеды и я видела лежащих людей, с обрезанными частями тела. Было очень холодно, мы с Олей были грязные, жили и спали в одной одежде. У нашего дома в сквере весной 1942 года появилась трава, люди выходили копали корни и рвали траву.

Сестра Оля сдавала кровь и получала донорский паек, с 1942 года нас первели на казарменное положение, я капала окопы, и мне давали паек побольше. Очень хотелось съесть сразу весь паек, но было нельзя, т.к. сразу опухали и могли умереть, делили паек на несколько частей, поэтому наверно и выжили с сестрой. Получила извещение, что муж погиб в Польше 27 января 1945 года.