В 1943 году наш дедушка, Нестеренко Алексей Степанович, 1932г.р, проживал в деревне Михалково Витебского района со своей семьёй, которая состояла из 10 человек. Его отец в 1941 году ушёл в партизанский отряд (командир – Райцев Даниил Федотович). И вот в 1943 году всех жителей деревни Михалково согнали в деревню Плешки. Здесь стояли немцы, и она допрашивали всех на предмет выявления, кто именно из партизанской семьи. Таких отправляли в город Витебск, в «5 полк», где их формировали и отправляли в «Освенцим».

В поезд (товарный вагон) посадили дедушку, его беременную сестру с 4 детьми и маму. Сестра там (в «Освенциме») родила пятого ребенка, и его тут же умертвили. В «Освенциме» дедушка со своей мамой и сестрой находился с 09.09.1943 г. По 26.01.1944 г. Когда их туда привезли, то там повсюду стоял едкий дым, копоть от крематориев. Всех евреев сразу же отправляли на смерть в крематорий, и дедушка помнит, как взрослые евреи перед уходом на смерть в крематорий кричали немцам слово «юда!..».

В лагере всем накололи на предплечья номера: сестре – 62139, маме – 62138, ему – 149746, то есть женские – пятизначные, мужские – шестизначные. Дедушка рассказывает, что, когда ему накалывали этот номер, он очень плакал, плакать же не разрешали, сильно били. Матерей рядом не было, и боль почему-то была невыносимой. После наколки номеров всех детей, в том числе и маленьких, перевели в детский лагерь «Потулица», а взрослые остались в «Освенциме».

Где-то через месяц заболела тифом мама, и мальчику (моему деду) открыто сказали, что его маму сожгли в крематории. В детском лагере «Потулица» над всеми детками проводили преступные медицинские эксперименты, фактически использовали как подопытный материал. Например, их ежедневно водили на какие-то уколы, от чего все вены на теле были исколоты и надутые. Эти уколы вызывали всевозможные осложнения: напухали веки, зрение пропадало на несколько дней, потом со временем хоть и появлялось, но недостаточно восстанавливалось; грудная клетка становилась как подушка; на груди и шее образовывались кровавые шишки, которые превращались в большие болючие нарывы. Часто появлялась высокая температура и начиналась рвота, от чего дети периодически теряли сознание. Также дедушка рассказывал, что у него постоянно брали большое количество крови для ослабленных немецких солдат. После таких заборов крови он уже сам двигаться не мог, его вели под ручки либо несли на носилках. Если же он от жуткой, нестерпимой боли плакал, то тогда непременно, ко всему прочему, подвергался побоям, от которых тоже терял сознание. В результате от всех проводимых экспериментов дедушка страдал тяжёлой формой трахомы. Он к тому же перенёс брюшной тиф, чесотку, дифтерию, скарлатину, коклюш, заболевание лёгких, отставал в росте и в развитии, имел сильное истощение организма, в результате чего развился рахит. Дедушка рассказывает, что ему до сих пор снятся побои надзирателей, другие издевательства, проводимые немцами над детьми в лагере, лай собак, постоянный голод…

Потом следовал лагерь «Пицмандштадт». Там немец Томас собирал детей и возил на работу в огороде к местному «пану». Кто не выполнял задание, наказывал ударами пряжкой ремня по ладошке…

После освобождения советскими войсками всех живых детей отправили в детский дом в город Курск, где наш дедушка перенёс много операций.