В ПЛЕНУ У  СВОЕЙ РОДИНЫ

Война застала Леонида Федоровича Николаева на мотором заводе, куда он пришел по комсомольской путевке. Военным быть не собирался. Он выбрал себе мирную специальность - наладчик станков. И ещё любил книги. Читал даже ночами. Наверное, поэтому верил в добро, справедливость и очень любил Родину.

В июне 1941 г. Николаева призывают в армию и направляют на учебу в танково-техническое училище г.Кунгура Пермской области. К тому времени у Леонида Федоровича за плечами была Московская школа ФЗО, оконченная с отличием, и работа на заводе имени Кагановича. Комсомолец, общественник, он пользовался уважением в коллективе, его труд был отмечен грамотой.

Война перечеркнула планы мирной жизни. Экзамен на "зрелость" сдавал в 43-м.

Осенью 1943 г. Красная Армия вела тяжелые бои за освобождение Киева. Немцы сосредоточили на этом направлении крупные силы. Командовал группой армии "Центр" фельдмаршал Манштейн. Даже Гитлер приезжал в Запорожье на совещание с ним.

На киевское направление были брошены и наши крупные танковые силы, в том числе 21-я танковая бригада 5-го гвардейского Сталинградского танкового корпуса, в которую входил взвод младшего лейтенант Николаева.

В ночь на 7 ноября бригада вступила в Киев. Немцы из города уже были выбиты, но кое-где ещё рвались бомбы. На улицах от зарева пожарищ было светло, как днём. На окраине города гремела канонада. По рации поступил приказ: маршем следовать в район Белой Церкви, где фашисты сосредоточили новые силы.

Углубившись на несколько километров в тыл врага, бригада вышла к железнодорожной станции Гребенки. Завязался бой. Запылали первые немецкие "тигры", но к немцам прибыло подкрепление. Было решено отходить в сторону шоссе, ведущего в район Белой Церкви.

Взвод Николаева получил приказ прикрыть отход и удерживать врага до прибытия 21-й танковой бригады.

Отступать было некуда. Тяжелый бой продолжался двое суток. На третьи удача отвернулась от Николаева. Один снаряд попал в гусеницу, вторым сорвало люк, третий попал в мотор. Танк загорелся и экипаж покинул машину. Николаев бежал вместе с водителем Болабошко. Танкистов настиг немецкий вездеход с десантом на броне. На ломаном русском языке немцы кричали: "Рус, капут! Сдавайся!" Сопротивление было бесполезно: даже личного оружия у танкистов не было - не успели выдать...

Привезли Николаева и Болабошко в деревню Ходорки. До утра находились в каком-то бараке, где сидели русские пленные. утром всех отправили рыть окопы, а Николаева оставили, узнав, что он механик.

Прошло несколько дней, и его перевезли в лагерь военнопленных на окраине Белой Церкви. И здесь, и позже от смерти его спасало знание техники - немцам требовались специалисты.

В один из дней Николаева и ещё нескольких автослесарей и механиков повезли в район Житомира, на автозаправочную базу. Они обслуживали машины, а в перерывах занимались перекачкой бензина - заполняли канистры для отправки на фронт. Караул всё время находился рядом - пленным не доверяли.

Но мысль о побеге не покидала. На территории автозаправки работали местные жители. Одного звали Саулой Поляковым, он и устроил побег. Трое суток прятал пленных у себя. На четвертые помог добраться до леса - там, по слухам, были партизаны. Через них беглецы рассчитывали выйти к своим, но в лесу наткнулись на новобранцев, вышедших из окружения и живших здесь уже несколько дней. От них узнали, что бригада  попала в окружение и разбита. Решили пробиваться через линию фронта с боем. Выяснили обстановку, установили строгое дежурство, взяли под контроль дорогу, раздобыли патроны, винтовки. Но стрелять не пришлось.

- На Рождество нас освободили свои, - вспоминает Леонид Федорович, - однако вскоре радость сменилась тревогой: нас стала допрашивать контрразведка.

Следователь Пастернак обвинил меня в шпионаже в пользу Германии. Потянулись страшные дни - один допрос кончился, второй начинался, и так день и ночь. Следователь советовал "сознаться во всём", требовал подписать листы допросов. Я отказывался и настаивал на очной ставке с Саулой Поляковым. Очная ставка состоялась. Саула Поляков подтвердил, что мы не шпионы и что побег организовал он.

Думал, всё закончится. Однако Пастернаку этого показалось недостаточно, и он повёз меня в деревню Горловка, где находился лагерь военнопленных, на очередной допрос.

Обойти СМЕРШ и МГБ Леониду Федоровичу не удалось. В деревне Буденовка Донбасского района на него было заведено уголовное дело. Военный трибунал города Сталина 9 ноября 1944 года осудил его по статье 58 на 10 лет ИТЛ с поражением в правах на 5 лет.

И началось: пересыльные тюрьмы в Харькове, потом Юрга Кемеровской области, Озерлаг, Тайшет, Красноярск...

Родина искала бесплатные рабочие руки и находила. МГБ и контрразведка СМЕРШ создавала "дела" на "разоблаченных" врагов народа. Основное внимание - на обеспечение рабочей силой важнейших строительств, осуществляющихся под контролем НКВД: авиационных заводов, металлургических комбинатов, железных дорог - "строек века". Рабочая сила поступала на запроволочные предприятия и стройки непрерывно. Никакого вознаграждения за каторжный труд, мизерные расходы на питание.

Можно сказать, Николаев выжил чудом.

Сегодня в Тайшете, Красноярске, на Колыме строителе натыкаются на шурфы, котлованы, полные человеческих костей. Там, где мерзлота не отходит, сохранились целые тела, у некоторых на ноге бирочка с номером... Кто они? Чьи мужья, дети? На многие вопросы ответов нет.

Свою горькую чашу Николаев выпил до дна.

10 лет лагерей по тем временам были почти оправдательные приговором. Николаев пишет в Москву в Верховный Совет - письма остаются без ответа. В лагерях работал честно, выполняя нормы на 170-200% - привычка.

В конце 50-х окончился его срок. Николаев вернулся в родной Ярославль. Написал в Москву и вскоре пришёл ответ: приговор отменен, дело прекращено, сдано в архив.

Воинское звание Николаеву восстановили, но рана,  полученная в суровом 43-м году, и сегодня кровоточит.

Можно пройти фронт, немецкие концлагеря и уцелеть. Труднее сохранить веру в справедливость, пройдя концлагеря своей Родины!