В глубоком ящике старинного комода мой дед хранил два своих сокровенных предмета: опасную бритву и карманные часы мастера Буре. Бритву прятали подальше от меня-малолетки, но все-таки я умудрилась нашкодить. Периодически доставала бритву и подстругивала ею цветные карандаши. Когда вскрылась правда, было поздно – бритва была в зазубринах, как маникюрная пилка.

А вот часы были трофейные, привезенные с фронта. Они вызывали восхищение! Крепились к крупной крученой цепи с ушком, в которое были вставлены маленькие рубины и сапфиры. Самым интригующим звеном являлись стрелки на циферблате: золотые и витиевато-резные, как кружево. Дед их доставал по праздникам, пристегивал к карману пиджака. Как ни совестно мне сейчас, но все-таки я им тоже «скрутила голову», как он выразился. Наверное, из-за диковинных часов я и запомнила его рассказ о войне.

Калининский фронт, где воевал мой дед, довольно быстро попал в окружение. Осенью 1942 года дедушка был пленен. Эти данные я нашла в его военном билете, и посыпались вопросы. Особого желания на ответы у него не было, да и сама была мала для серьезных разговоров. Но в памяти сидит один эпизод.

Отправили окруженных пехотинцев эшелоном в Германию. По дороге дед и еще трое пленных сбежали. Прятались в сараях, но однажды их выдали. Так он попал в Дахау – один из зловещих концлагерей смерти, прослывший своими медицинскими экспериментами над заключенными. Все перенес: страх, унижения, побои, голод. Из еды – гнилая картошка и земляные черви. Он у нас никогда не курил, наверное, поэтому без труда переносил потребность в папиросе в отличие от курильщиков. Те меняли недокуренные «бычки» на еду – червей. Томился дед в застенках 3 года.

Когда весенним днем их повели на расстрел, а стреляли в каждого десятого, и очередь близилась, над Дахау на бреющем полете пролетели американские самолеты. Это шло Возмездие в лице союзников. Дед говорил, что американцы распахнули ворота концлагеря. Пленные разбрелись врассыпную. Поскольку лагерь стоял на небольшом пригорке, то люди устремились вниз - в рощицу. Американцы-освободители стреляли в спины бегущим узникам. Об этом моменте я переспрашивала неоднократно: почему? Зачем стреляли, они ведь союзники? Трудно найти объяснение: не то было такое «гуманное развлечение», не то попытка предотвратить бегство из лагеря.

Такую правду мы не найдем в мемуарах военачальников, она скрыта в хаосе войны. Как и то, что после немецкого концлагеря освобожденных пленников ждал другой – советский. Фильтрационный. В нем 2-й отдел СМЕРШа устраивал проверки личностей, но об этом уже узнала гораздо позже...
А тогда часто переживал мой дедуля, что очередная юбилейная медаль к 20- или 30-летию Победы его, участника войны, не дрогнувшего перед палачами, может обойти. Но всякий раз медаль его находила.

Он всегда много трудился. В октябре 1947 года в составе 6 человек он организовал артель «Пищевик», которая находилась в г.Калачинске по ул. Рощинской, 75 (ныне – ул. Бочкарева). С годами артель переросла в большой пивобезалкогольный завод. Дальше были годы работы в лесхозе. Иногда домой приносил лесные орехи, говорил: «Это от зайчика». В силу своего характера и силы воли, дедуля так и не научился ни пить, ни курить.

У него было 3 брата: Егор, Иван, Михаил и сестра Мария. Все братья воевали на фронте, а Иван, как и дедуля, тоже был в плену. Но судьба сберегла всех четверых, хотя на младшего приходила похоронка, а на деда извещение о том, что он пропал без вести. Дед прислал несколько писем. Писал, что сильные бои идут под Ржевом. В один из фронтовых треугольников он вложил полевую фиалку – это помнит мама.

Когда он вернулся домой, ночами мучился от кошмаров, часто кричал во сне. Помнил свой лагерный номер, но в детской памяти остались лишь цифры 4, 6 и 2. А тут еще к трагедии страны добавилась и личная – в его отсутствие умерла дочь Таня.
Дедуля умер на 83-м году жизни. На воротах дома, где они с бабулей проживали, долгое время алела звездочка участника войны. Дом продан – звезда исчезла. Эти воспоминания стали нам особо дороги сейчас, когда его уже нет в живых и понимаем, что больше никто не расскажет правду о войне. Ему было 32 года, когда в сентябре 1941-го встал на защиту Родины.

Мы очень любили своего деда. Очень.
9 мая 2015 года в Калачинске, откуда уходил на фронт, он впервые "прошел" в Бессмертном полку. Я всматривалась в портреты других, ища его однополчан из 21 стрелковой дивизии. Спасибо вам, навсегда любимые и дорогие люди!