Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.

Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.

Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.

Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.

Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.

Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.

Граница длиною в жизнь

         На 89 году жизни 7 мая 2009 года у нас в семье из жизни ушел мой дедушка Панкратьев Владимир Николаевич, который прошел всю Великую Отечественную войну. Кого из нас не трогал до глубины души фильм « А зори здесь тихие»! И мой  дед имел непосредственное отношение к той щемящей истории, которую положил в основу своей повести писатель Борис Васильев. Именно  мой дед и его товарищи из 288-ого стрелкового полка в мае 1942 года были брошены на истребление немецкого десанта. И пограничники прибыли в Карелию. Но первыми преградили путь фашистам девчата-зенитчицы.. Погибли  сами, но и уничтожили врагов. Не один раз события, к которым имел отношения мой дед, потом становились сюжетом кинокартин и книг. Моему деду – пограничнику, подполковнику в отставке, удостоенному 22 правительственных наград, было о чем рассказать своим внукам и  новым поколениям стражей границ. Слушая его я поражался, сколько событий может вместить одна человеческая жизнь.

Вообще-то в юности мой дед был уверен ,что станет инженером-путейцем. Тем более ,что до войны закончил в родном городе Новгороде железнодорожную школу. Правда , призыв в армию на некоторое время отодвигал все профессиональные планы. А служить  пришлось далеко от дома- в городе Котовске Одесской области. Когда началась война и была объявлена всеобщая мобилизация , Владимира Николаевич Панкратьев, как и другие  рядовые кадрового состава, имевшие среднее образование, был отправлен в Саратовское военное училище НКВД или по-иному погранучилище. Здесь он прошел семимесячные курсы и получил звание младшего лейтенанта  и  был направлен в 288-ой стрелковый полк НКВД Ленинградского пограничного округа.

Время не стерло из памяти самое первое впечатление от встречи с осажденным  городом. Она началась еще на «материке» в непосредственной близости от блокадного кольца. В населенном пункте Борисова Грива встретили детей, эвакуированных из Ленинграда, и на руках носили эти исхудалые тельца в вагоны, идущие в тыл. Прозрачный мальчонка в матроске попросил у моего деда  хлеба. Тот дал  и мучился сомнениями: не  сделал  ли он что не так , а вдруг ребёнку после недоедания станет плохо. А мальчик сказал: - Дядя, дай я тебя расцелую! Ленинград был сжат блокадным кольцом, и на место службы добирались по «Дороге жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Это было в феврале 1942 года. Стояли с фонариками девушки в тулупах и лучиками света указывали путь грузовикам с продовольствием, вооружением, снаряжением, живой силой. Немцы и их союзники финны постоянно обстреливали ледовую переправу из артиллерийских орудий, бомбили её с воздуха. Были случаи, когда загруженные машины проваливались под лед. Кому  удавалось выбраться, кому- нет… .  Оттого в кабинах движущихся машин всегда были открыты дверцы.

Всё саратовское пополнение – было распределено по пограничным полкам. Лейтенанта Панкратьева В.Н.- моего деда  отправили в распоряжение 288-ого полка. Он занимал два школьных здания на берегу реки Карповки.

Прибывшим в Ленинград пограничникам пришлось пешком идти от Московского вокзала на Петроградскую сторону. Страшная картина открывалась их взорам. Из многих сугробов торчали окоченевшие трупы. Много их было под мостами над Невой, Невкой, Карповкой. Хоронить негде было. Силы у оставшихся в живых были на исходе, привозили умерших в саночках и оставляли под мостами. У Дома  профсоюзов на Карповке, в сквере, занесенном снегом, пограничники решили сделать привал. Одни легли на скамейках. Другие присели, прислонившись к сугробам. К ним, еле-еле передвигая ноги, подошла замотанная, как кокон женщина. Из-за изможденности  невозможно  было определить  её возраст: то ли это древняя  старушка,  то ли девушка. Женщина очень встревожилась, увидев , что некоторые парни в шинелях закрыли веки, и стала ребят шевелить палкой:  -Солдатики, вставайте, а  то замёрзнете!  В этой случайной встрече проявилась та чуткость, с которой относились друг к другу ленинградцы. Суровые условия существования, постоянное балансирование между жизнью и смертью лишь выявили высокий моральный дух большинства горожан. Основной  задачей  пограничников Ленинградского фронта состояла в патрулировании по Ленинграду, охране объектов, обезвреживанию диверсантов. Среди них особую опасность представляли так называемые ракетчики. Во время авианалетов они подавали сигналы вражеским самолетам, и те точным попаданием стирали с лица земли жизненно важные объекты. Именно по их наводке были уничтожены Бадаевские склады, где хранились большие запасы продовольствия. Если бы  склады удалось сохранить, блокада  не  имела бы таких страшных последствий для горожан. В обязанности пограничников входили также  выезды на передовую в составе снайперских команд. «Охота»- так кратко называли они эти операции, с которых , не всегда возвращались. Но  моего деда судьба хранила. Памятный случай произошёл в районе посёлка Колпино. Там в низине между двумя железнодорожными насыпями проходил передовой край. Между нашими и немецкими окопами на ничейной полосе мертвой громадиной высился тяжелый танк КВ-1.  И вот офицер Панкратьев В.Н.  и сержант Пышкин решили именно оттуда провести  «охоту». Ночью поползли туда. Мой дед  через открытый нижний люк влез в танк и обследовал его. По всему выходило , что вражеский снаряд попал в смотровое окно и сдетонировали  боеприпасы. Оборудование  было искорежено, а от экипажа удалось найти только наган и сапог, срезанный по щиколотку. Возможно, кому-то из танкистов все же удалось вырваться из этого ада- ведь не случайно нижний люк был открыт. В земле, прямо между мощными гусеницами танка, лейтенант и сержант вырыли углубления-ячейки, насыпали бруствер, окопались и заняли удобную позицию. Когда рассвело, стали следить за передвижением врага  Вдоль траншеи пошли фигуры в серых шинелях и мой дед тихо скомандовал: - Виктор , бей последнего!  В бинокль было видно, как замыкавший строй  гитлеровец взмахнул рукой и упал. Остальные  попрыгали а траншею. Вслед им снайпер послал одну пулю. После этого началась охота на самих снайперов. Весь световой день пришлось сидеть в укрытии и слушать, как по броне танка щелкают пули. Ночью Панкратьев и Пышкин благополучно вернулись  к своим.

После снятия блокады Владимир Николаевич Панкратьев был назначен начальником штаба батальона этого же полка и местом его службы стал Петрозаводск, а затем  латышский город  Мадона. После расформирования 288-ого полка мой дед был переведен в 24-й Прутский ордена Богдана Хмельницкого полк внутренних войск МВД. Полк вернулся из Вены и был поставлен на борьбу с бандитизмом в Прибалтике и Украине.     С конца декабря  1946 года мой дед служит здесь помощником начальника штаба. Борьба с  бандитизмом – особая страничка в биографии  моего деда. Осенью 1946 года, когда в Даугавпилсе проводились сборы сержантского состава, поступило сообщение о бандпроявлении  в районе. 20 сержантов и один оперативный работник от уездного отдела выехали на ликвидацию. Старшим был назначен мой дед- капитан Владимир Панкратьев. Когда они прибыли на хутор, упоминавшийся в донесении, их взору открылась жуткая картина. Глава семьи был мертв. К кровати, поставленной вертикально, привязана его жена. У её ног на полу корчились трое малолетних детей со вспоротыми животами. От пережитого мать лишилась рассудка. Военные уложили маленьких страдальцев на плащ-палатку и отправили их с несчастной матерью в Даугавпилс в больницу. Два дня охотились за бандитами. За это время те успели ограбить кожевенный завод. Была известна и такая деталь: они унесли канистру спирта. Наконец через агентурные данные стало известно о месте нахождения вооруженной группировки. Проводник подвел военных к лесу, где на небольшой полянке вокруг угасавшего костра спали мертвецким пьяные мужчины. Их было четверо. А где же пятый?  Мой дед  разработал план захвата и бесшумной нейтрализации бандитов. И все бы прошло без сучка и задоринки, но у оперуполномоченного не выдержали нервы, и он выстрелил в одного из преступников. Этот выстрел мог спугнуть пятого бандита и стать роковым в проведении операции. К счастью , этого не произошло. Вскоре сержанты донесли, что к привалу  «лесных братьев» направляется человек. Фамилия  его уже была известна от органов. Оставалось только окликнуть по имени. Поначалу бандит отпирался, но запах знаменитого  в  тех краях  колтунского спирта, которым разило, от него и который сморил подельников, стал важной уликой.

 В июне 1951 года Владимир Николаевич был назначен начальником пограничной заставы 11-ого пограничного отряда Ленинградского округа. Балтийское море, остров Сааремаа. Камни и скалы.  Когда море волнуется, шум волн слышен на много километров. Пограничники жили в тесноте в хуторских домах, оставленных хозяевами. Это много позже началось плановое строительство по всему периметру советской границы. С островом Сааремаа у моего деда  связана  такая история, которая тоже, кстати, вдохновила советских кинематографистов на создание  картины.  В 1953 году немецкий самолет-разведчик вторгся в воздушные пределы СССР в районе острова и ушел на материк. Самолет  шёл на очень большой высоте, средствами слежения ПВО обнаружен не был, но по шуму мотора пограничные наряды определили курс полета  и по литеру «воздух» послали донесение в погранотряд и дальше в округ. Впоследствии выяснилось, что самолет-разведчик произвел съемку аэродрома  истребителей-бомбар-дировщиков на острове, а на  территории Эстонии выбросил двух парашютистов. Но благодаря своевременному сообщению в округ  шпионская вылазка была пресечена. За эту операцию мой дед был награжден медалью «За отличную охрану границы». Затем Владимир Николаевич был слушателем Краснознаменного военного института МВД имени Дзержинского в Москве. После окончания его он был направлен в Брест  старшим офицером в 86-ой пограничный отряд.. Я горжусь своим  дедом.