Данил
Евдокимович
ПОДЕЛИТЬСЯ СТРАНИЦЕЙ
История солдата
Из рассказов моей бабушки Зябревой Дины Даниловны (дочери Петренко Д.Е.)
«Воспоминания посвящаются внукам»…
Ваш прадед, Петренко Даниил Евдокимович, родился 06.04.1903 года, в селе Петренково Острожского района в крестьянской семье. Его родители: Петренко Евдоким Павлович, мать Петренко Мария Федоровна. Первые казачьи поселения в районе Острогожска появились в 1652 году, во время царствования Алексея Михайловича. Эти поселения организовали беглые казаки с Волыни. Село Петренково основал казак Степан Петренко, село стало называться Петренково. Оно основано было в 1780 году. От этого казака пошел наш род. Село Петренково располагается в пойме реки Тихая Сосна. Село растянулось вдоль реки на несколько километров с обоих берегов. С обеих сторон реки дома выстроены в одну нитку, фасады домов обращены к пойме. В весенний разлив вода доходит почти к фасадам домов, заливая проезжую часть улицы наполовину. Напор воды и льда настолько бывал сильным, что несколько раз сносило мост.
Школьники с левой стороны во время паводков жили у родственников, живущих на правой стороне реки. Правый берег был очень крутым и высоким. Здесь располагались школа, сельский совет, магазин, правление колхоза и очень красивая церковь. Дом и дворовые постройки деда Евдокима располагались у подножия высокой меловой горы. В горе был выбран большой туннель, в котором дед зимой размещал пасеку. Туннель был облицован обтесанными кирпичами из меловых глыб. Рядом с омшаником был такой же погреб, где мед в липовых бочках хранился для продажи. Московские купцы мед скупали оптом. Дед в округе слыл богатым человеком.
Острогожские казаки охраняли южные рубежи Русского государства. В то же время на вольных землях занимались хлебопашеством, животноводством. Жили зажиточно, по сравнению с крепостными крестьянами, они были вольными людьми. Дед кроме пасеки имел тягловую силу. Для обработки и посева земли: лошадей рабочих и выездных, волов, держал 3-ех коров, 10 овец, 5-6 свиней и полный двор всякой птицы: гусей, индеек, уток, кур. Семья была работящая, состояла из 7 человек. У него было 5 детей: три сына и две дочери. Старшего звали Георгием, второго Николаем, младшего Даниилом. Все сыновья получили среднее образование. Дочери: Варвара и Нюся окончили только 4 класса церковноприходской школы в Петренково. Старших сыновей дед женил. На левом берегу Тихой Сосны построил дома с дворовыми постройками. Наделил скотом, птицей, инвентарем для посева и уборки урожая и ведения домашнего хозяйства. Дочерей выдал замуж. А мой отец, ваш пра-прадед, должен по тем законам оставаться жить с отцом. В 1917 году в стране свершилась революция. Отца призвали в Красную Армию. Он прослужил 3 года, с 1925 по 1928. Его комиссовали по состоянию здоровья. С возвращением он стал помогать отцу в поле и по хозяйству. Бабушке было тяжело одной вести домашние дела. Отец после уборочной кампании подрабатывал у одного Остргожского помещика в должности прасола. Перегонял скот для убоя в Мамон – ныне село Подгорное. Мясо сдавал приказчикам, которые по указанию помещика везли в Москву, Ростов, Воронеж, Курск согласно заключенным контрактам с купцами. Скот перегоняли по шляху Острогожск – Россошь. Хутор Постоялый был базой отдыха для содержания и кормления. Для гонщиков при постоялом дворе был трактир, где они могли принять пищу, отдохнуть в комнатах отдыха.
Рядом с постоялым двором жил мой дядя Лаврон, с которым отец был знаком с 1920 года. Мой дед по линии мамы, Жук Иван Петрович, слыл знаменитым плотником. Он со своими сыновьями: Лавроном, Федором, Алексеем, строил хаты, как в своем селе, так и за его пределами. Дед Евдоким заключил договор с дедом Иваном на постройку 2-х подворий для сыновей, которых решил отделить. Договор был выполнен в указанные сроки. Мой отец приходил к дяде Лаврону как к старому знакомому, там он увидел мою маму, а вашу пра-прабабушку. Дядя Лаврон подушил над моим отцом: «Ты, Данило, пока служил, тебе невеста выросла». Невеста отцу приглянулась, вскоре прислал сватов. Сватовство состоялось. Но невеста была бедна, приданного не было. Отец заказал в Россоши мебель, купил швейную машинку, нанял двух портных, которые в течение месяца готовили приданное, наряды для невесты и подарки всему клану Петренковых.
Дед Иван тоже отделал 3-х сыновей, своих помощников – плотников, все заработанные деньги вкладывались в строительство их домов – подворий. Чистил сад, простыл, заболел и через неделю умер в 1925 году. Бабушка осталась одна с тремя детьми без средств к существованию. Маме было 14 лет, тете Гале 8, дяде Феде (младшему) 4 года. На плечах мамы лежал весь дом, огород и дети. На бабушке – полевые работы. С уходом мамы из семьи бабушке было не справиться с полевыми работами и хозяйством. Она отдала земельный надел деда сыновьям. Тетю Галю и дядю Федю бабушка отдала в школу, они получили 7-летнее образование, а мама осталась неучем. После замужества ей досталась еще более тяжелая ноша, чем у бабушки. Вести дом и такое большое хозяйство, помогать в поле вязать снопы, перевозить их во двор, молотить, зерно веять, засыпать в закрома.
В стране намечались большие перемены в сельском хозяйстве – индустриализация, закупали трактора, создавались МТС. Специалистов по обслуживанию техники и ее ремонту не было, Приглашали всех тех, кто отслужил в армии, на учебу в с/х техникумы. Мама отпустила отца на учебу. Теперь и полевые работы все свалились на ее плечи вместе с дедом. Дед Евдоким был недоволен решением молодых, т.к. его силы были тоже на исходе. Наступил 1932 год – год коллективизации. Его сыновья оказались умнее, сдали добровольно скот, инвентарь в колхоз. Дед ни в какую не хотел расставаться с добром, его раскулачили. Его и бабушку этапом погнали в Сибирь. В дороге они погибли. Мою маму отпустили, т.к. она была в положении мной, из бедной семьи, просто пожалели. Мама вернулась к бабушке в хутор Постоялый, где я и родилась. В январе 1933 года отец приехал за нами. Мне было 8 месяцев, голод, мы опухшие с мамой. У него ни кола, ни двора. Он решил ехать в Татарию. С ним учились товарищи из Татарии. Зная его семейное положение, пригласили к себе на работу. В Татарии мы прожили 5 лет. Отец работал разъездным механиком в МТС. В 1938 году мы вернулись на родину. Отец работал начальником строительного дорожного участка Каратояк – Воронеж.
В 1941 году на 3-й день войны был призван в армию, зачислен в авторемонтный полк. В 1942 году был переведен в 101-й артиллерийский полк шофером – механиком знаменитой «Катюши». Закончил войну в Японии. Знаменитые «Катюши» находились на крейсерах недалеко от островов Херасима и Нагасаки, где он получил приличную дозу облучения. В 1946 году с ним стало плохо, он обратился в ветеранский комитет г.Воронежа. Его направили в госпиталь в Пятигорск, где ему пришлось пробыть 8 месяцев. В устройстве в госпиталь помог друг отца Домбровский, которого он вынес тяжелораненого с поля боя. Домбровский был стрелком – наводчиком на «Катюше» в течении 2-х лет. Но однажды немцы их запеленговали. «Катюшу» вывели из строя. Домбровский получил тяжелое ранение. Отец контужен. Отец перевязал его, срубил ветку штыком, закрепил на ветке палатку, на нее уложил Домбровского, рацию и оттащил в камыши. «Катюшу» взорвал. Сам с раненым скрылся в камышах озера Севаш. Края озера, заросшие камышом, успели хорошо замерзнуть, лед под ними не проваливался. И так по ледяной кромке он добрался до своих позиций. Домбровский в строй не вернулся. Отцу после госпиталя дали нового наводчика, с которым он дошел до окончания войны с Японией. Отец встретился с Домбровским в 1946 году. Комитет ветеранов возглавлял Домбровский. Он сказал отцу: «Ты, Данило, спас меня. Теперь мой долг спасти тебя». Вручил ему две американские посылки с одеждой, т.к. у отца кроме солдатской одежды ничего не было. Полицаи ограбили нас полностью, забрали вещи не только отца, но и наши с мамой. Искали серебряные ложки, которые якобы мама похитила в госпитале. Нашли сундук, закопанный с вещами. Взяли все вместо ложек. Эта дружба между двумя друзьями продолжалась до последних дней жизни моего отца.
Мой отец, а ваш прапрадедушка – Петренко Данил Евдокимович награжден: Медалью за отвагу.
Боевой путь
Воспоминания
Забавная история для нашей семьи чуть не стала трагедией.
Из рассказа моей бабушки Зябревой Д.Д.(дочь Петренко Д.Е.): «Приехав с Острогожска в июне 1942 года. В хутор Постоялый, мы с мамой остановились жить у дяди Феди. В июле 1942 года при входе немцев в село, сгорела хата у дяди Феди, Мы перешли жить к деду Семёну. Во время оккупации немцы вели себя как хозяева. Входили в сараи ловили кур, уводили телят, ягнят, свиней. Устраивала шикарные ужины. В огородах копали картошку, ломали кукурузу, рвали огурцы, помидоры, яблоки, отбирали молоко. Первые 3 недели двигалась техника в сторону Ростова, на ночь останавливались на ночлег, утром уезжали. В деревне туалетов не было как таковых. Каждый хозяин из травы, камыша, кукурузной балки вязал снопики и закапывал 4 столбика. К столбикам с 3-х сторон по 3 поперечные рейки, к которым привязывались снопики. На 4-й стороне вешали рядно вместо двери. Нашими туалетами, немцы, были неудовлетворенны – не на что было сесть. На нашем огороде они выкопали яму размером 50х120 см не очень глубокую в 50 см. Срубили две сливы, обрезали ветки. Дойдя до разветвления 2-х веток, верхушку обрезали, столбик с у образной рогатиной закапывали в землю с торцовых сторон ямы. На эти две рогатины уложили перекладину, и туалет был готов. Усаживаясь на перекладину и справляя нужду, частенько сей процесс сопровождали музыкальными произведениями, - играли на губной гармошке. Деду очень не нравилось такое поведение фрицев. Он возмущался, ругался. Шли дни и яма быстро наполнялась. Заехала очередная партия на студобекере. Машину установили недалеко от ямы, шофёр стал, что то ремонтировать. Он менял какие то проводки и уронил плоскогубцы, а его позвали ужинать, он их и не поднял. Утром рано они уехали, и он позабыл о них. После уезда немцев дед обследовал место стоянки и нашел плоскогубцы. Он увидел 2 провода и у него созрел план: расщепить одну из рогаток, на которой лежит перекладина и слегка одним проводком обмотать расщепленную рогатку. Второй провод и плоскогубцы оставил недалеко от столбика. Целый день ходил в восторженных чувствах, предвкушая результат своего деяния. Стало виднеть, заехала очередная партия. Смотрю, моё дед отправился в сад, зашел в наш травяной туалет, палкой раздвинул два снопика и бормочет, что то потихоньку. Я рвала сливы в саду на компот, тоже стала изподволь смотреть в ту сторону, где яма. Подошел немец небольшого роста, справил нужду, да пошел. Пришел второй и тоже ушел. Появился 3-й немец, 2-х метрового роста, довольно прилично упитан. Спустил шорты и со всего размаха сел на перекладину. Он провалился в яму, стопы и голень лежат на земле, берда упираются в стенку ямы, а плечи упираются в другую стенку. Его пышный зад погрузился в фикал, он не мог никак выкарабкаться из ямы. Его немцы стали вытаскивать. Увидели у нас кадку с водой, которую наполнили утром для коровы, т.к. вечером к колодцу не подойти, немцы были хозяевами. Дед как ни в чем не бывало, прошел мимо своего «крестника» в хату. Голый фашист пошел надевать шорты, взял автомат и зашел к нам в хату. Выгнал деда с мамой с хаты, толкая автоматом в спину деда, поставил их к стенке и направился ко мне. Схватил меня за руку, потащил к стенке, поставил рядом с мамой и решил с нами расправиться за свое погружение... На наше счастье появился немец старше по званию. Он довольно прилично говорил по-русски. Спросил в чем дело. Дед вскочил, упал перед ним на колени и стал объяснять: «Пан, ходим я тоби покажу». Вскочил, взял немца за руку, потащил к яме. Схватил плоскогубцы и стал рассказывать: «Тут вчора былу паны, воны побачилы шо рогач дав раскол. Воны и закрутилы. Их позвали вычерять, воны и забулы взять с собой и отой провод и плоскогубцы. Провод и плоскогубцы немецки. А оцей пан, сив на оцию перекладину. Рогуле отлытила и вин туды свалылся. За тэ шо вин туда свалылся хоче нас расстрелять». Другие два солдата ему объяснили, что с ними ничего не случилось, а он пьяный со всего размаху уселся на перекладину. Немец поверил в эту версию и сказал: «Сам виноват, они здесь не причем. Уходи проспись и оставь их в покое». Деду дал задание немедленно закопать яму. Дед кинулся целовать ему руки и молнией кинулся за лопатой. Подошел к нам с мамой, сказал, что свободны.Так закончилась дедовская шутка. Эта история быстро распространилась по хутору. Он был собой доволен, хотя самому пришлось унизиться перед немцем. Но в результате его смекали мы остались живы.
Итальянцы были совершенно другими людьми, К мирному населению относились по-доброму, без грабежей и насилий. Часто на отдых, с линии обороны на Дону, они приезжали простуженными – им нужно было молоко. Переводчик Бромико знал у кого были коровы, приходил вместе с поваром Карло к хозяйке и обращался с просьбой: «Не могли бы вы выделить несколько литров молока за вознаграждение?». Карло получал молоко, взамен давал соль или бензин, которые для нас были большим дефицитом. У меня, как у ребенка, остались добрые воспоминания об итальянских солдатах.
Мой друг Алим Морозов, который написал книгу «Итальянцы в Россоши» правдиво дал оценку итальянским солдатам. Его книга переведена на итальянский язык и издана в Италии. Он мне подарил несколько книг для моих внуков и мне лично. Прочитав, узнала, что и в Россоши был устроен такой же туалет, как и у нас – открытого типа. Он его назвал более лаконично – «клозет». Он был сооружен из досок, на несколько отверстий для восседания над ним. Россошанцы так же созерцали с возмущением на “высокую” культуру немецкой расы. С Алимом я поделилась о результатах нашего деда с немецким «клозетом». Он мне задал вопрос: «Что же ты в своих воспоминаниях об этом не написала?». Ответ:»Мне было стыдно за них». Он мне предложил исправить допущенную оплошность. Что я и решила сделать.
Мне очень запомнился разговор мамы и отцы, когда он вернулся домой. Мама стала ему рассказывать, как его односельчанин, которому он помогал до войны, став старостой ограбил нас. Он пришел искать серебряные ложки, которые мама якобы украла в госпитале. Ценные вещи матери и отцы мы закопали в погребе. Полицаи штыками прошли весь погреб. Нашли захоронение и полностью все вещи забрали себе вместо ложек. «Все слали подарки, а тебе ни одной. Вот и будешь ходить в форме солдата, в бушлате». Отец ей очень резко ответил: «Я солдат освободитель, но не грабитель. Чем же твой рюкзак набит? Посмотри». Она открыла рюкзак, а там мои письма стопами связаны по годам. Мама удивилась, что отец их всю войну протаскал.
