Эту блокадную зиму я помню плохо, только отдельные эпизоды: как ходили на Неву, набирали воды, как стоял в очереди за хлебом за изможденным, обессилевшим стариком, а по его одежде ползали вши, как бабушка просила маму столько не курить, а она отвечала, что так ей меньше хочется есть, как брат Сашка с мальчишками тушил на крыше «зажигалки», а меня туда не пускал. Видимо, мне, как самому младшему, взрослые отдавали часть своего пайка. Я много спал и днём, но есть хотелось всегда.
– Ухудшение обстановки почувствовали на себе очень скоро. Когда выли сирены, мы уже знали, куда бежать. Бомбоубежище устроили в подвале нашего дома со стороны улицы.
Потом начались обстрелы. Однажды я шёл по нашему переулку мимо парикмахерской. Какой-то осколок просвистел в нескольких сантиметрах от головы и врезался в дверь. Меня чудом не задело. Ещё раз крупно повезло, когда при очередном налёте в наш дом попал фугас, но не взорвался. Он наискосок прошил три верхних этажа флигеля. Сапёры обезвредили и вывезли бомбу. Говорили, что её вес был около 800 килограммов. Каждый понимал, что при взрыве никто бы не уцелел.
Поначалу мы, мальчишки, бегали смотреть на разбомбленные дома с висящими искорёженными лестничными пролётами и обвалившимися квартирами с остатками обстановки. Если что-то в доме треснет, мы оттуда врассыпную. С наступлением зимы на кухне установили печку-буржуйку. В городе от голода стали есть собак и кошек. У нас был кот Барсик, общий любимец, который до войны везде с нами ездил. Кормить его было нечем. Мы увезли его в ветлечебницу и усыпили. Голод и холод косили жителей. Мне не раз приходилось сообщать старшим или в милицию о человеке, который шел-шёл, вдруг упал и умер. Или о том, что в подворотне лежит человек без признаков жизни.
В декабре 1941 - январе 42-го по льду озера Ладога организовали «Дорогу жизни», вывозили людей, доставляли продукты.

С наступлением весны мы с бабушкой и братом стали ездить на окраину города, собирали там лебеду, крапиву, другие съедобные съедобные травы и варили из них суп. Примерно в апреле нас, дошкольников, собрали в подготовительный класс (тогда учились с 9 лет). Брат Сашка ходил уже в шестой класс нашей школы. Она находилась недалеко от Исаакиевского собора.
В конце июля 1942 года часть завода с оборудованием и людьми решили эвакуировать в Сибирь. Отца назначили руководителем эшелона. Нас погрузили в товарные вагоны – «овечьи», дали на пятерых большую чашку пшённой каши и булку хлеба. В пути были около месяца. Воду набирали на станциях, хлеб и часть продуктов выдавались сухим пайком. В некоторых местах поезд шёл по лесу так тихо, что мы с братом успевали спрыгнуть и набрать немного ягод, спеющих в траве....