Когда началась война, мне, Поцелуйко (Полуян) Александре Михайловне, было пять лет. Проживала я в д. Дербин, Гомельской обл., Октябрьского района с родителями, с сестрой и двумя братьями. Я хочу немножко рассказать о том времени, когда нашу деревню оккупировали немцы.    

   Когда немцы вошли в нашу деревню, мы сидели с сестрой  у окна и увидели немцев на мотоциклах. Они зашли к нам в дом; мы, четверо детей, спрятались на русской печке. Немцы начали у мамы требовать: матка, лук! Мама не понимала, чего они хотят, так как в деревне лук называли цыбулей. Немец вытащил пистолет и хотел ее застрелить. Мы вчетвером соскочили с печки, окружили маму, начали плакать, немцы ушли. Потом они  выселили нас с нашей хаты, поселились там сами. Наша семья перешла жить к одинокой  женщине. На то время мне было 8 лет. Сестра была младше меня на два года, я брала ее за ручку и мы шли к немцам просить еду. Они давали нам шоколадки. Мама запретила нам к ним ходить после случая с маленьким мальчиком, которому немцы вместо шоколадки дали в руки какую то взрывчатку и мальчику раздробило ручки. Каждый день немцы сжигали в деревне дома; мы сутками не снимали с себя одежду, так как боялись, что немцы сожгут дом и мы не успеем одеться и выбежать из дому. На нашей улице стоял большой дом, немцы согнали всех взрослых с детьми с нашей улицы  в этот дом, двери забили досками и  хотели сжечь. Но потом почему то стали бегать, кричать, открыли двери и погнали нас всех в Озаричи. В Озаричах  немцами был создан  лагерь смерти. Там не было ни бараков, ни каких других построек. Заболоченная местность , куда согнали людей, была просто огорожена колючей проволокой в несколько рядов. Мама завязала подстилку к березкам и мы вчетвером сидели на этом покрывале. Это был  март 1944 г..(так сказала мне мама). Еды нам практически не давали. Если давали взрослым кусочек хлеба, то сразу били палкой по спине. В основном мерзлый хлеб бросали за колючую проволоку, доставался хлеб не всем заключенным. Узники лагеря лежали прямо на холодной земле,  на весеннем снегу среди мертвых узников. Немцы расстреливали тех, кто пытался разжечь костер или нарвать веток для подстилки. Немцы забирали детей и проводили на них опыты. Нас сестрой тоже уводили, но, что с нами делали, я теперь не помню.  Около нашей семьи в лагере сидел какой то дедушка, а за колючей проволокой рядом с лагерем лежала мертвая лошадь. Дедушка отрывал кусочки мяса с мертвой лошади и давал нам, чтобы мы ели. Мясо было замерзшее, мы очень голодали и нам приходилось есть эту мертвечину. В этом лагере находилось около 50 тысяч человек. За период нахождения в лагере смерти 9 тысяч человек(со слов моей мамы)  умерли от тифа, от голода, либо были замучены фашистами. Умерших узников немцы сбрасывали в вырытую рядом с лагерем на болоте яму. 19 марта 1944 г. в Озаричи вошли наши бойцы на танках и освободили нас. Выводили с лагеря смерти нас цепочкой, так как перед отходом немцы заминировали подступы к лагерю. Оставшихся в живых узников  отправили в госпитали: в Гомель, в Ленинград, в Москву, в Жлобин… Потом с госпиталя привезли обратно в деревню Дербин.  Не было никакой еды, мы сильно голодали, мы рвали с клевера цветочки, сушили, перемалывали, пекли лепешки. Собирали всякие корешки и ели. Наш отец,  Полуян  Михаил Герасимович, ушел на фронт в первый день войны и вернулся  в деревню в 1945 г. Лицо его было изуродовано  осколками, были у него и  другие тяжелые ранения. В 1949 г. отец умер.  Он был награжден медалью, какой, я не помню. Мы были маленькие, играли с этой медалью, в последствие она была утеряна. После войны хозяйство восстанавливалось медленно, еды по прежнему не хватало, нечего было надеть; мы с сестрой по очереди носили обувь и одежду. 25 ноября 1954 г. мне пришлось завербоваться на заработки в Карелию. Мы втроем с подругами приехали в Муезерский район, чтобы работать на лесозаготовках. Нас разместили на третьем участке, там был построен один большой барак; с одной стороны жили парни, с другой стороны жили девушки. Парни нас конечно же обижали, в кастрюли с нашей едой наливали чернила или бросали туда волосы. В лесу я работала сучкорубом. Было невыносимо тяжело, это не описать словами. Приходилось стоять по пояс в снегу , в мороз и обрубать сучки у поваленных деревьев, пробивать тропу в снегу для того, чтобы прошла лошадь. Я была маленького роста, но очень старалась, работала и получала каждый месяц премию. Кушать нам привозили на лошади один раз в неделю: маргарин, макароны, хлеб. Хлеб разогревали на палочке на костре, так как в сильные морозы он промерзал полностью. Ходили на работу в лес пешком за 7 км от барака. Вскоре я вышла замуж, потом родилось четверо детей. Так я и осталась жить в Карелии. Моя  мама умерла в 2000 г. В возрасте 91,5 лет. Мемориал узникам концлагеря в Озаричах открыли в 60- е годы., три стеллы с изображениями стариков, женщин, детей. В 2004 году в Озаричах был открыт Музей памяти жертв лагеря смерти. В лагере оставлены колючая проволока и немецкие вышки. Каждый год 19 марта и 24 июня туда приезжают бывшие узники, родственники умерших узников, чтобы почтить память жертв концлагеря. Территория бывшего лагеря выложена плитками, построена часовенка. Болото, в которое немцы сбрасывали умерших узников, каждый год выкладывают венками и цветами. Очень больно и страшно вспоминать о том времени, не забываются слезы и горе людей в лагере смерти. Не описать словами такое горе, боль, переживания, испытания и страх. Самое страшное, что может быть на свете, это война. Нельзя допускать, чтобы эта беда повторилась.