СНАРЯДЫ ДЛЯ САЛЮТА!
Полуэктова Вера Александровна родилась в Мурино в 1924 году. 
- Когда началась война, мы с подругами хотели записаться добровольцами, но нас не взяли. Отец устроил меня на завод имени Энгельса, контролером в цех, где делали взрыватели для снарядов. На этом моя юность кончилась. Началась блокада. До завода приходилось добираться по полтора-два часа под обстрелами. В блокаду практически все были задействованы в общественных работах: ходили строить заградительные сооружения из Мурино к Политехническому институту, к Финляндскому вокзалу. Делали бойницы для орудий: закладывали окна зданий кирпичом, оставляя просвет для стволов. Все это обмазывали цементом, укрепляли, маскировали. На улице мороз, цемент стынет на ходу: руки все в кровь изодраны, заживать не успевали. А потом, когда в Ленинграде начали умирать люди, нас посылали на обход домов, записывать, где, в каких квартирах лежат умершие люди. Насколько это жутко, не передать: пустые холодные квартиры и умершие люди. И хоронить ездили зимой 1941 года. В районе Пискаревского кладбища, ломами, лопатами прорубали мерзлую землю для братских могил. Скончавшихся от голода людей собирали по квартирам, да и прямо на улице. Кто сидя умер, да так и окоченел, кто - лежа, кто - скрючившись, одетые, раздетые, старики, дети! Все навалом на грузовиках. Даже сейчас, не могу об этом вспоминать без слез. Сердце болит, сжимается, - сколько же жизней унес голод, какая жизнь была страшная! 
Даже в деревне, люди умирали от дистрофии. У нас по осени еще были какие-то запасы овощей, но почти в каждом доме квартировали беженцы с прифронтовой территории, и, конечно, пока была возможность мама их подкармливала, делилась всем, что было, поэтому продукты быстро кончились. Летом сажать было нечего. Да что там сажать! В округе было не найти ни крапивы, ни лебеды: приходили с города люди, срывали, едва росточки появлялись. Я работала на заводе и свою норму хлеба, небольшой кусочек, получала в городе. Конечно, домой несла, своим. Потому что в деревне и по карточкам, положенные 125 грамм, давали не всегда. Несу за пазухой, а у самой ноги подкашиваются от усталости, от голода, от страха… Тогда за кусок хлеба могли убить.
А как-то, по карточкам дали не только хлеб, но и спички, и водку. А вскоре через наше село шла на фронт какая-то воинская часть. Попросились умыться, что-то приготовить. Спросили у мамы курева. Она отдала им все, что от отца осталось:
- Берите сынки, у меня у самой двое на фронте, может, кто их угостит.
- Мать, а бутылочки, у тебя, какой-никакой не найдется? На фронт идём…
Конечно, мама достала полученную бутылку. А они когда уходили, их командир велел отсыпать нам почти пол мешка овса. Это было такое сокровище, которое нельзя было купить ни за какие деньги. Мы потом еще несколько месяцев из этого овса варили понемногу каши, кисели. Может благодаря этой бутылке водки и живы остались.
А когда мне исполнилось восемнадцать пришла повестка на фронт. Может, потому что я работала на оборонном заводе, меня определили в 21-ю подвижная снаряжательную мастерскую по сборке снарядов. Базировалась она в нашем районе, в Медвежке, глубоко в лесу, в стороне от населенных пунктов, поскольку в случае попадания бомбы, при таком скоплении взрывчатых веществ, взрыв был бы огромной разрушительной силы. Работали в основном молодые девочки. Мужчин почти не было.Снаряды: зенитный - восемь килограмм, крупнокалиберный – шестнадцать. А у нас собственный вес чуть больше сорока, все истощенные. Ну-ка, несколько сот, а то и тысяч пудовых снарядов в день поворочать! В цехах холодина стояла, ноги мокрые – пока это по лесу по слякоти дойдешь от казарм до мастерских. Работали по четырнадцать часов в сутки. А когда был прорыв блокады, то и по восемнадцать. Везут с передовой пустые гильзы грузовиками, мы должны в кислоте их отмочить, обработать, начинить взрывчаткой, установить взрыватель, вкрутить втулки, да много еще чего, - целый процесс! А машины ждут, бойцы нас торопят:
- Девчата, быстрее, быстрее! Снаряды нужны как воздух! Там люди гибнут!
Вот мы и работали сутками напролет, пока в обморок не падали от усталости, понимая, что от нашей работы зависит жизнь наших солдат.
Но самым счастливым днем в моей жизни стал день, когда мы получили приказ делать снаряды для салюта Победы.