Мои предки появились на Яике: по линии матери в 1580 году во время похода атамана Ермака на Исеть-Камень и остались там по ранению (Колосов, Можарцев).
По линии отца после церковного раскола в 1656 года из Московин (Поляков, Колесников), разместились они вдоль реки Киндели в станицах Кинделинская, Кондратьевская, Студёновская и Герасимовская и закрепились там на долго.
Отец - Поляков Трифон Степанович родился в 1906 году, кроме него в семье были дети: Екатерина (1901 года рождения), Иван (1910 года рождения) и Анна (1915 года рождения).
Мать – Полякова (Колосова) Екатерина Ивановна родилась в 1906 году, кроме неё в семье были дети: Просковья (1884 года рождения), Павел (1886 года рождения), Липа (1888 года рождения), Никита (1900 года рождения), Варвара (1904 года рождения).
Первые невзгоды на родственников пришли в первую мировую войну в 1916 году – погиб дед Степан Игнатьевич Поляков (1868-1916 года).
Бабушка Александра Михайловна Полякова (Колесникова) (1876-1960 года), осталась одна с четырьмя детьми на руках. Тяжело был ранен и мой дядя Колосов Павел Иванович.
Началась гражданская война, станицы переходили из рук в руки. В 1918 – 1919 годах погибли: мой дед Иван Иванович Колосов (1856 – 1919 года), Колесников А., Колесников Н., Колесников С., Колосов М., Колосов С., Можарцев А., Полякова Е., Поляков В., Поляков Т. Станицы на половину сгорели. Часть казаков ушли за Урал с атаманом Толстым и их судьбы до сих пор неизвестны.
В 1920 – 1921 года была сильнейшая засуха. По Поволжью, Уральской и оренбургской областям прокатился голод, уничтоживший в станицах сотни людей, в том числе: бабушку Варвару Сергеевну Колосову (Можарцеву) (1866 – 1920 года), её сестру Евгению Сергеевну Юдина (1868 – 1921 года). Дядя Поляков Иван Степанович (1910-1921 года).
В станицах была полнейшая разруха, люди перебивались кое – как. Отец с 1921 по 1926 года был в подпасках, а мать в няньках у более менее состоятельных казаков.
Так продолжалось до 1928 года. Когда Оренбургским губкомом было принято решение о строительстве на стройку в междуречье рек Иртек и Кинделя, против станицы Кондратьевской зерносовхоза имени «Магнитострой».
Стали прибывать из Оренбурга, Сорочинска, Илека специалисты. Началось строительство производственных и жилых помещений. Был объявлен набор разнорабочих.
Отец и мать подали заявление в сельсовет о регистрации брака и дирекцию совхоза о приёме на работу.
Отца направили в тракторную, а мать в огородную бригаду. Строительство велось широким фронтом. Уже через год функционировали электростанция, пекарня, баня, птичник, свинарник, молочная ферма, огородное хозяйство, была даже небольшая пасека. Заложили фундамент больницы, школы и клуба.
Но главная проблема это жильё. 70% работников совхоза были из ближайших сёл.
Летом 2-3 км пройти не тяжело, а зимой.
1929 год ещё одну проблему. Началась коллективизация, межевание земель колхозов и организаций их инфраструктуры. Ушло из обихода слово станица, хутор, отруб все поселения получили статус посёлков (деревень), со своими сельсоветами.
Так станица Кондратьевская стала Алексеевкой. Перед жителями встал выбор либо совхоз, либо колхоз. Родители выбрали первое.
Число работников совхоза увеличилось вдвое.
Летние станы стали преобразовываться в отделения совхоза, а это потребовало специалистов: управляющих, счётоводов, механизаторов и учителей. Было создано 7 отделений с удалением от центральной усадьбы на 8-12 км. При центральной усадьбе было шестое отделение.
Стала прибывать техника: трактора, машины, комбайны и т.д., в основном иностранные фирмы: Форда, Круппа, Ман-Кормик, Кабертиллер, Триер и т.д. с техникой прибывали и инструктора, которые обучали сотрудников совхоза. Но частей не было. Ремонт проводили по принципу из трёх - две.
Но к середине тридцатых большая часть превратилась в металлолом. Техника была выставлена на площадке против механической мастерской. В этот период стала прибывать и отечественная техника: трактора - ХТЗ, ЧТЗ, автомобили - АМО, НАМИ, комбайны - Сталинец-1.
Стали отбирать кандидатов на курсы. Оказалось 60% работников – безграмотные.
Срочно были организованы курсы – «Ликбез». Отец окончил 5 классов, мать 4.
В конце 1929 года родилась сестра Мария. Забот по дому прибавилось. Родители получили комнату 10 квадратных метров в бараке №13.
В 1931 году родилась Варенька, которая умерла в младенчестве. Такая же судьба была у сестры Наденьки, она прожила всего три месяца.
В 30-тых голах возникла новая проблема. Райцентр село Илек располагался за 30 км за тремя реками Урал, Студенов, Кинделя.
Весной из-за их разлива на 1,5-2 месяца прерывалась сообщение с Илеком и Оренбургом.
Так возник Мустаевский район и все грузы в совхоз теперь шли через железнодорожную станцию Новосергеевская.
После моего рождения 4 февраля 1933 года родителям выделили комнату 20 квадратных метров в бараке №11.
Это был самый благоустроенный барак. Железная крыша. Веранда, общая кухня и т.д. Совхоз крепчал, поэтому неурожай 1933 года был не таким катастрофическим, как в двадцатые годы.
В середине тридцатых годов произошло переименование и области, она стала называться Чкаловской.
К концу 30-х годов совхоз набрал силу. Прошли первые выборы в Верховный совет.
Появились в области первые Герои Социалистического труда. Были и ординоносцы в совхозе. Но мне особенно запомнился один случай. Это встреча с А.П. Гайдаром.
Это было летом 1939 года. Только что вышли его первые книги про Тимура и его команду. Нам их читали воспитатели в детском саду. Рассказывала сестра после школы.
Мне было 6 лет, поэтому о событиях тех лет я знал по рассказам взрослых. А.П. Гайдар каждое лето приезжал на охоту и рыбалку в Бударинский заповедник под Уральск.
В этом году почему-то он приехал он приехал в Кирсановский заповедник, расположенный в в 20 км от совхоза. Естественно из всех было большое желание встретиться с ним.
Пригласить его посетить совхоз. Мы были в это время на полевом стане, приехали директор школы и секретарь парткома.
Предложили кто хочет можно ехать на ЗИС-5 на встречу. Желающих было много, захватили и меня. Я мало что запомнил об этой встрече, поскольку уснул где-то в её начале. Но Гайдара я видел и даже поздоровался с ним за руку.
В совхозе были проведены, так называемые Гайдаровские дни. Читали книги, организовывали тимуровские команды и т.д.
Надо отметить, что Аркадий Петрович помог в решении многих вопросов, поднятой на этой встрече. Это прежде всего организация стадиона, показа звукового кино в клубе (раньше привозили из Мустаево раз в неделю).
1940 году, как говорят, совхоз встретил вовсе оружие.
Школа готовилась к первому выпуску. Многие из ребят поступили после выпуска в военные училища в городе Чкаловск.
Там кстати было три авиационных, зенитно-артиллерийское училище и училище связи.
Наступил 1941 год всё, как говорят шло своим чередом. Наступила летняя страда, заканчивался сенокос, началась частичная уборка хлебов.
Всё взрослое население находилось на полевых станах.
Отца только назначили управляющим отделения №6. В это время в совхозе была одна проблема.
Более половины населения совхоза составляли молодые семьи. Основной возраст детей был до 14 лет. В совхозе уже работали детские сад и ясли.
Труднее было с подростками. Лето, время каникул. Чем их занять? Из детей 12-14 лет создавали подсобные бригады на огород, работа на току и т.д.
Сложнее было с нами малышами. Нас всех собирали на центральном стане, где мы выполняли разовые поручения: сгонять быков на водопой, собрать колосья в труднодоступных для комбайна местах и т.д.
Все перебрались на полевые станы. Вечером 22 июня 1941 года на полевой стан прискакал нарочный (другой связи не было) и сообщил, что началась война.
На следующий день объявили мобилизацию резервистов первого разряда (танкистов и кавалеристов). Всего было призвано 100 человек.
Вместе с ними ушла и основная техника: трактора, автомашины и строевые лошади. Основным видом транспорта стали: быки, верблюды и оставшиеся лошади.
После ухода на фронт мужчин и техники резко осложнилось проведение хозяйственных работ.
Уже наливались яровые, необходимо было готовить поля под озимые.
Техники не хватало.
Были составлены жёсткие графики работ. Вспомнили и старые методы уборки.
Были созданы бригады косцов из старшеклассников. Парни косили, девушки вязали снопы.
Ребята 12-15 лет свозили снопы на тока. Уборка зерновых несколько затянулась, поэтому занятия в школе начались с опозданием на две недели.
Особенно тёплым оказался 1942 год.
Практически все мужчины и гусеничная техника ушла на фронт. Урожай в 1941 году был неплохой, поэтому все зернохранилища были заполнены: пшеницей, рожью, овсом и просом. Ближайший элеваторы были в Илеке (30 км) и Новосергеевке (75 км).
В совхозе были созданы три бригады: одна занималась погрузкой в зернохранилищах, другая на тракторах с санями отвозила зерно на станцию Новосергеевка, третья на быках отвозила в Илек.
Мать попала в третью бригаду, состоящую из 15 повозок.
На санях были установлены баки, вмещающие до одной тонны зерна.
Повозки заранее подгоняли к зернохранилищу. После завтрака обоз из 15 повозок в Илек. В конце декабря около Студёновки появились волки поэтому обоз сопровождали охотники с ружьями.
В хорошую погоду возвращались часов 7-8 вечера. В пургу, а это было часто в 10 часов вечера. И так изо дня в день.
Мать уходила из дома часов 6 утра. Меня поднимали в 7 часов утра. Первоочередная задача моя была сбегать в сельпо за хлебом.
Потом убрать в хлеву. У нас в то время была корова, две козы, четыре овцы свиньи. Надо было очистить стойла, дать корма скотине.
Сестра в это время после дойки шла на сепаратор. Затем завтрак и школа. В первую смену учились начальные и старшие классы. После школы обед. Затем нужно было сгонять корову на водопой 1,5 км. На речку Кинделя.
В 3 часа чистка в хлеву. В 5 часов снова школа. В этот период было очень трудно с учебниками. Поэтому моя первая молодая учительница Ольга Фёдоровна Русакова собирала нас в классе, где мы все вместе делали домашние задания и готовились к завтрашним занятиям.
Домой я приходил часов в 6 вечера. Снова уход за скотом. Где то в средине января от усталости я прямо на уроках потерял сознание.
Вот здесь и сказалась солидарность директоров школы и совхоза, председателя сельсовета. Была организована настоящая шефская работа.
Это на много разгрузило нас первоклашек.
Особенно тяжёлым для нашей семьи оказался 1942 год.
В январе 1942 года под городом Новосиль, Орловской области погиб мой отец рядовой 91 кавалерийской дивизии Поляков Трифон Степанович. В роду Поляковых я остался единственным наследником.
В конце марта при ветеринарном осмотре у нашей коровы был обнаружен брюцилёз. Всего в совхозе выявлено было 4 случая заболевания. Нам запретили выгонять коров в общее стадо.
Стал вопрос что делать? Только что спало половодье. Низины в пойме реки Киндели ещё не полностью освободились от воды.
На сырту пахотные земли. В ложбинах паслись стада коров днём, а табуны лошадей и верблюдов ночью.
Пока, решался вопрос временно больных коров пасли за огородами. Мать в это время была бригадиром овощеводческой бригады. Построили небольшой загон, в котором коровы ночевали. А днём их выгоняли на луг в излучине реки Киндили.
Из нас создали две бригады подпасов (по два человека). Я учился в утреннюю смену, поэтому попал во вторую смену с 15 до 20 часов. Старшим был над нами сторож огорода дед Максим Сударьков.
Этот период для меня был самым кошмарным.
Жара несусветная, слепни и так изо дня в день. Я стал заметно отставать в учёбе. После посещения учительницы Ольги Фёдоровны, мать решила сдать корову на мясо.
Так что вопрос о переводе во второй класс отпал, я догнал сверстников.
Мне очень запомнились слова, деда Максима Сударькова: «Учиться тебе надо Ванька. Ты парень смышленый, а то будешь как мы всю жизнь, быкам хвосты крутить.»
В совхоз прибыло много эвакуированных, в основном из Белоруссии. Старики, женщины и дети прибыли лишь с ручной кладью.
Всех их разместили по квартирам. Я помню к нам (в 20 метровку) поселили семью из Гомеля. Так и ютились мы практически до конца войны, делились с ними чем могли продуктами, одеждой и учебниками.
Часть эвакуированных размещались в общежитии школы интерната. Там в апреле - мае произошло два серьёзных случая заболеваний. Вспышка свиного тифа, которая благодаря быстрой реакции медиков быстро ликвидирована. Вторая волна заболеваний оказалась более серьёзной, так называемая «септическая ангина».
Ранее не встречавшаяся в наших краях. Оказалось, жители общежития собирали колоски пшеницы, ячменя перезимовавшего под снегом. Варили из них кашу. В них и оказался токсин поражающий гортань.
Эти два случая заставили дирекцию совхоза внести некоторые коррекции в хозяйственную деятельность. Работники совхоза разрешили иметь огороды, провели выбраковку скота. Жители прошли вакцинацию.
В конце года тяжело заболел Володя Карпов (1931 года рождения), старший сын тёти Анны.
Они жили на 5 отделении в 12 км от центральной усадьбы. Пока его доставляли в больницу он впал в кому из которой так и не вышел. Из парней на обе семьи нас осталось двое. Я и сын тёти Анны и Виктор (3 года).
Бабушка была травницей, поэтому по её просьбе в нужное время меня отправили на 5 отделение для оказания ей помощи в сборе лекарственных трав и ягод. Особенно, когда нужно было лезть на деревья или старице.
Так что о травах уже в то время я знал многое о их лечебных свойствах.
Меня часто спрашивают. Остались ли положительные моменты моего детства. Да!
Я до сих пор помню первые походы на скирт за тюльпанами. Это было не забываемое зрелище.
Площадь между растениями сплошь покрыта тюльпанами вплоть до горизонта. Мы брали с собой ведра.
При подходе к поляне из реки Кинделя наполнили их водой.
Часть которой потом выливали на поляне. Набирали цветов и шли в совхоз. У каждого был свои объект.
Кто нёс цветы в больницу, кто в школу.
За нами: Я, Коля Дугнист, Федя Вершинин, Володя Солодилин были закреплены контора и столовая! Надо было видеть радость в глазах измученных войной женщин.
За помнились мне также охота на перепелов. Вечером на только-что убранном поле пшеницы, через которое проходила телефонная линия. Мы рассаживались под телефонными столбами, недалеко от светлых копей соломы. Как только стемнело.
Стаи перепелов налетали на свежее убранное поле.
По подлёту к нему они задевали провода и падали на землю. Мы замечали места. С рассветом шли на поле и подбирали птиц. В удачные дни мы находили 15-20 птиц.
Это было большим подспорьем к столу.
Ещё мне запомнился рыбный лов. Во время разлива старицы и протоки заполнялись водой и в них заходила рыба. Часть из которой оставалась в них после ухода воды. На вооружении у нас были вёдра и тазик без дна. Мы заходили в высыхающие протоки, искали рыбу и накрывали её. Однажды я поймал осётра (4-5 кг).
Это был редкий случай, когда осётры заходили из реки Урал в притоки.
Было не мало других интересных моментов, охота на дроф (стрепетов), байбаков (сурков) и тетеревов. Но это всё было обыденным для казаков делом, оставшимся нам в наследство.
Время шло, в 1946 году сестра окончила 10 классов и поступила в Оренбургский педагогический институт. В 1948 году я окончил 7 классов. Было тяжёлое время карточная система отменена, прошла денежная реформа и вновь засуха.
Мне особенно хотелось бы остановиться на одном моменте. Сейчас часто слышатся негативные высказывания в адрес СССР не только заграницей (где давно используют двойные стандарты), но и в России.
Причём очень часто политики, как сказано в одной из сказок, используют принцип окна. В сказке, о молодце говорилось: «Что ты видишь молодец, глядя в окно? Красивое небо, лес и реку.
Ту красоту в которой мы живём. А что ты видишь заглянув через окно в избу? Как мы живём.»

1. Славный город Кострома.

В мае 1952 года меня вызвали в городской военкомат, где мне предложили выбор: воспользоваться льготой «северянина» или идти служить в армию. Я выбрал последнее, о чём не только не жалею, а даже горжусь. На следующий день я получил повестку о призыве и был направлен в Костромское училище химической защиты.
Моё путешествие в Кострому продолжалось более полутора месяцев, так как, в основном, я добирался пригородными поездами от одной узловой станции до другой.
На каждой станции пересадки нужно сделать обязательную отметку у военного коменданта, пройти санпропускник, получить сухой паёк и проездные документы до следующей станции.
А их было столько, что до последней станции Нерехта на моём предписании не было свободного места. Комендант покрутил его в руках, покачал головой, и, приклеив к нему листок бумаги, написал: «За неимением места, печать ставлю тут». Поставил печать и расписался. Вот с такой отметкой я прибыл в Кострому.
Вышел из поезда, обросший в помятой одежде я невольно привлёк внимание милиционера. Он подошёл, потребовал документы.
Задал ещё пару вопросов и повёл меня на привокзальную площадь, там стоял автобус. Милиционер (я не спросил его фамилию), о чём то переговорил с кондуктором и сказал: «Садись, тебе скажут, где выходить».
Автобус тронулся. Проехали остановок пять, ко мне подошла проводница и сказала: «Тебе выходить. Остановка Сковородка». Я вышел и был поражен увиденным. Круглая площадь в центре цветник, от которого радиально расходились улицы, между которыми расположились торговые ряды, гостиница и показав рукой сказала: «Тебе туда».
Минут через 15 я был у проходной училища. Личный состав был в это время в лагерях в посёлке «Песочное». Зашёл в дежурку. За столом сидел старший лейтенант с повязкой, увидев меня спросил: «Вам кого?»
Я ответил, что приехал поступать в училище. Он поднялся, подошёл ко мне внимательно посмотрел и покачав головой, куда-то позвонил.
Минут через пять пришёл женщина (как потом оказалось секретарь приёмной комиссии) и с порога начала мне объяснять, что приём экзаменов будет только 7 июля и уже собиралась уходить, как в дежурку вошёл
тучный полковник. Это был заместитель начальника училища полковник Корнишко: «В чём дело?» спросил он. И получив ответ от секретарши, спросил меня: «Откуда я прибыл?» Я ответил, что из Николаевска – на – Амуре. «А где это?» - спросила секретарша.
Полковник Корнишко сказал дежурному: «Ко мне полковника Мамыкина», обращаясь ко мне спросил: «Все ли документы при мне?» Я ответил: «Все по перечню военкомата».
Вскоре прибыл коренастый полковник.
Это и был начальник учебного отдела полковник Мамыкин. Мы все трое пошли в учебный отдел. Полковник Мамыкин внимательно посмотрел все документы. Диплом и вкладыш, где практически были только пятёрки (я не добрал двух, чтобы получить диплом с отличием). «А где паспорт?» я ответил: «Забрали в военкомате, вот справка». Секретарша спросила: «В какой список вписать?» «Есть более важные вопросы!» - ответил полковник и куда-то ушёл. Пока он ходил секретарша задала мне сотню вопросов. Почему диплом об окончании фармшколы, характеристика из областного аптечного управления и т.д.
Наконец вернулся полковник Мамыкин, и сказал: «Да задал ты Поляков нам задачку». Оказывается я по положению без паспорта я не могу покидать пределы училища. Меня переодели в солдатскую форму и определили в команду по ремонту лазарета.
Вскоре стали пребывать и другие абитуриенты.
Меня определили в роту призывников. Было ещё две роты: военнослужащие и вольные абитуриенты, то есть те, кто подавали документы самостоятельно. Личный состав училища были в это время в летних лагерях.
Начались приёмные экзамены. Учитывая, что военнослужащие шли вне конкурса, желающих поступить было 2,5 человека на место. После двух экзаменов нам объявили, что предстоит поход в лагеря для сдачи физической подготовки и проведения стрельб из штатного оружия.
В роте было ещё два взвода. Второй готовил специалистов для ВВС, а третий техников для военно-химических баз и окружных складов. Программы подготовки особенно по специальным дисциплинам во всех взводах сильно отличались.
Расстояние в 25 км нам предстояло преодолеть пешим порядком с тремя привалами. После такого сообщения: многие забрали документы.
Через день мы выступили в поход. В начале для нас всё было в диковинку.
Паромная переправа через реку Костромка. Первый привал напротив Ипатьевского монастыря. Местные ребята, хорошо знавшие эти места, с удовольствием рассказывали нам многие факты из истории Костромы и её окрестностей. В полдень был второй привал. Обед и полчаса послеобеденного отдыха. И снова в путь.
Но уже чувствовалась усталость, затихли разговоры, не было шуток. На следующем привале всё повалились в тень под кусты. Глаза сами собой слипались.
И вдруг. О чудо! На пригорке в лучах заходящего солнца появился всадник на белом коне. Это было неописуемое зрелище – случайное или спланированное неизвестно. Но мы, все триста человек стали подниматься с удивлёнными глазами. Это был начальник училища генерал-майор Пётр Гаврилович Вершинин. Он внимательно посмотрел на нас и вдруг запел: «Я встретил Вас, и всё былое, в душе моей воскресло вновь….»
Это было изумительное исполнение. Оказалось, что генерал в детстве пел в церковном хоре, а позднее был постоянным участником художественной самодеятельности. Начальник училища приказал построиться. Он поздравил нас с завершением похода и пожелал успехов.
Так я стал курсантом 1 роты, 1 отделения. По состоянию на 1 сентября 1952 года командир взвода старший лейтенант Беляков. Заместитель командира взвода сержант Лупа.
1 отделение: командир отделения - младший сержант Поздняков, курсанты: Поляков, Гиричев, Кузнецов, Майдибор, Шалахин, Марков, Купершбейн, Тюрин.
2 отделение: командир отделения - младший сержант Горбанёв, курсанты: Ивашинин, Марчук, Руденко, Шейко, Хаджибаев, Кириллов, Ефимов, Смирнов.
3 отделение: командир отделения - младший сержант Осипов, курсанты: Акифьев, Серабян, Ткачук, Зеньковский, Концевич, Селевёрстов, Павленко, Вуймов.
Учёба мне давалась достаточно легко, этому во многом способствовало то, что закончил химико - формакологический техникум в котором химия и биология была основным предметом. К ноябрьским праздникам я стал отличником учёбы и получил из рук начальника училища генерал – майора П.Г. Вершинина первую «Благодарственную грамоту». За годы учёбы было много поощрений, но первую я храню до сих пор.
На комсомольском собрании роты я был избран секретарём. Большую помощь в начальный период мне оказывал секретарь партийной организации старший лейтенант А.Ф. Коломнец. На этот пост я потом избирался ещё дважды.
Состав организации был многонационален: русские, украинцы, белорусы, молдаванин, узбек, армянин, евреи, мордвин и даже был один якут.
В начале года учёба шла в обычном режиме: уставы, строевая и физическая подготовка, общеобразовательные дисциплины. К концу первого месяца вдруг выяснилось, что половины курсантов не знают английского, а так же специальным дисциплинам, сказалось слабое знание русского языка у многих курсантов особенно во 2 и 3 взводах. Специфичность терминов и названий часто ставило их в тупик. Создалось сложное положение.
Командир роты капитан Леонид Игнатьевич Котенко срочно собрал актив роты, как он назвал «опорный штаб». Вопрос был один: «Что делать?» Срочно было проведено комсомольское собрание, на котором было принято решение: «Организовать группы ликвидации пробелов в знаниях курсантов».
Руководителями групп были назначены наиболее подготовленные курсанты имеющие опыт работы в данной области. Например, курсант Селивёрстов в совершенстве владел английским языком. Мне поручили группу химии и биологии. Группу по физической подготовке возглавили Богуш и Круглов.
Было составлено расписание занятий, поскольку некоторым курсантам пришлось посещать занятия в двух группах. Командование роты разрешило использовать для них второй час самоподготовки. Но основные занятия проводились в личное время. Курсанты с пониманием относились к этому и даже когда (особенно по воскресениям) рота выходила на хозяйственные работы, занятия не срывались. Эти мероприятия дали свои положительные результаты. Если первом подведении итогов (7 ноября) в рот было около 30 неуспевающих, то к зимним каникулам всего шесть (пятеро по английскому языку). Учебный год был закончен успешно.
За успехи в учёбе я был сфотографирован у развёрнутого знамени училища.
И всё же, как говорят, потерь избежать не удалось. После первого курса написал рапорт сержант Лупа и ушёл из училища. Младшего сержанта Позднякова перевели в 3 роту, где более половины курсантов были военнослужащие. Тяжело заболел и после излечения был отчислен из училища курсант Гиричев.
Начало нового учебного года мы встретили с новыми младшими командирами: заместителем командира взвода стал сержант Осипов, командиром 1 отделения – младший сержант Марков, командиром 2 отделения – младший сержант Кириллов, командиром 3 отделения – младший сержант Серабян. В конце года к новому месту службы убыл старщий лейтенант Беляков. Командиром взвода был назначен старший лейтенант Соколов.
Усилия командования и актива роты не прошли даром, образовался сплочённый многонациональный коллектив. Не было отчисленных из училища за успеваемость или дисциплину.
Я до сих пор хорошо помню полковников Антонова, Фанина, Корнишко, Мартышенко, Мамыкина, подполковников Бабича, Бахирко, Полетаева, Ванштейна, Кряжёва, Максимова, майоров Мохнач, Колюжина. Ну и конечно офицеров роты капитана Котенко, старшего лейтенанта Коломийца, старшего лейтенанта Маликова, старшего лейтенанта Соколова.
Большое влияние на становление нас как военных оказывало командование и ветераны училища. В роту неоднократно приходил генерал-майор П.Г. Вершинин, преподаватели. Они приходили в роту в часы культурно-массовой работы они проводили беседы об истории химических войск, училища и подвигах военных химиков в годы великой отечественной войны.
Например, приходил генерал-майор П.Г. Вершинин много рассказывал о Шиханах и их основателях графе В.В Орлове – Денисове, поэтому не случайно, что многие из выпускников получила направление на полигон и в 25 ОБХЗ в Шиханы. И у меня невольно возник вопрос, простой казак и вдруг граф? Причём тут Волга?
Второй формой воспитания любви к армии и патриотизма была шефская работа. Училище шефствовало над совхозом «Караваево».
Мы часто были там с концертами, оказывали помощь в ремонтных работах и сенозаготовках.
Частыми гостями в училище были и «Караваевцы». Например, в 1953 году 23 февраля на торжественное собрание, посвящённое 35 - летию Советской армии, прибыла из совхоза делегация, в составе которой было пять Героев Социалистического Труда.
Это было необычное собрание. Это был экскурс в историю училища и совхоза. В конце торжества была сделана фотография лучших людей совхоза и училища. К сожалению у меня эта фотография не сокранилась.
Третьей формой шефской работы было поддержание связей со школой и родителями. Командование училища информировало об успехах курсантов. Образовалась обратная связь. Благодарственные письма родителям и школе, приравнивались курсантами, особенно из сельской местности, к краткосрочному отпуску. Общение с родителями помогало в воспитательной работе. Связи со школой способствовали воспитанию любви к армии и патриотизму.
В 1958 году школа организовывала встречи с бывших выпускников с учащимися. Мы получили приглашение на 30 – летие школы с припиской «Просьба прибыть в военной форме». Случился интересный момент. В этот период происходила смена парадной формы. И когда мы прибыли в совхоз «Магнитострой», Оренбургской области, то оказалось, что практически были представлены все рода войск: моряки, лётчики, артиллеристы, танкисты, медики и химики. На сцене была представлена вся цветная гамма парадной формы того времени.
В часы самоподготовки я часто посещал библиотеку, где изучал дополнительную литературу к теме. Я впервые нашёл материалы о славных делах деда Ф.П. Денисова в италийскую компанию, отца В.П. Орлова при штурме Измаила и В.В. Орлова при пленении Турецкого посла с планами войны против России. Что меня удивило: за полвека Россия была в коалиции то против Англии, то против Пруссии, то против Швеции, меняя вчерашних союзников на врагов. Но тогда мои возможности были ограничены.
За годы учёбы в училище было много событий оставшихся в памяти. Окружные, областные, городские комсомольские конференции и активы. Спортивные соревнования и шефские работы. Грамоты и ценные подарки. Но одно поощрение, осталось в моей памяти навсегда.
В 1953 году был назначен «Знамёнщиком училища», с присвоением воинского звания сержант. Я до сих пор чувствую то трепетное волнение, когда выносили знамя перед торжественным построением училища.
На веки в моей памяти останется и П.Г. Вершинин, именно он привил мне любовь к воинской службе, более 36 лет которой я посветил.
Вторым событием за годы учёбы в училище, повлияющее на моё становление, является знакомство с Петром Андреевичем Колесниковым (двоюродный дядя по отцовской линии). Ученик академика Тимирязева, Вавилова и Прянишникова он прошёл сложный путь в жизни и науке.
В 1905 году закончил Петровско - Разумовскую сельскохозяйственную Академию. В 1907-1910 годах аграном Яицкого казачьего войска. С 1910 года работал в лаборатории И.И. Вавилова по проблемме селекции злаковых для засушливых районов.
Путь из Костромы в Оренбург лежал через Москву. Однажды возвращаясь из каникулярного отпуска, по совету бабушки, я заехал к Петру Андреевичу с подарком - традиционным казацким «каймаком» (топлёнными сливками).
Первая беседа наша затянулась на долго. Петр Андреевич заставил меня по другому взглянуть на многие исторические процессы. Осмысливать жизненные ситуации исходя из экономических и политических ситуаций в стране и в мире.
В середине пятидесятых годов прошлого столетия резко изменились роль и значимость химических войск в Советской Армии. Появление на вооружении иностранных армий ядерного и биологического оружия поставило перед химическими войсками новые задачи, а именно задачи защиты войск и объектов от оружия массового поражения (радиационная, химическая и биологическая защита). Изучение результатов применения ядерного оружия во Второй мировой войне, а также в натурных испытаниях на Тоцких учениях, полигонах в Семипалатинске и Капустином Яре потребовало как технического перевооружения, так и изменения тактики применения химических войск.
В Военной Академии химической защиты и училищах были образованы новые кафедры, внесены изменения в программы обучения. Подразделения химических войск стали усиливать за счёт офицеров, расформированных общевойсковых частей и училищ.
Вот в такой обстановке проходил наш выпуск. Выпускные экзамены сданы. Мы с волнением ждали приказа. Целых две недели томления. Я хорошо помню этот день. Я был назначен помощником дежурного по училищу. Провели развод суточного наряда. Дежурные пошли докладывать о сдаче дежурства. Возвращаются в дежурку и протягивают мне руку и только одно слово: «Поздравляем! Ты свободен лейтенант Поляков». Пока я шёл от штаба до казармы, в училище стоял гул от радости. Это был первый такой напряжённый выпуск после войны.
В этот вечер были импровизированная вечерняя поверка, но уже назывались фамилии не курсантов, а лейтенантов. В заключение исполнили любимые курсантские песни.
«Где-то вы, где-то вы звёзды лейтенантские,
Золотой ты наш погон.
Эх ты долюшка курсантская, то наряд то полигон.»
«Вспоминали Лихобразова, Ливаново, Кострому
И болота Чёрной заводь, где лежали мы вошку…»
«С нами походите. С нами подышите
И продегазируйте проход…»
На следующий день началось распределение. По списку я должен был идти первым. Но меня почему то не вызвали. О причине я узнал значительно позже от А.Ф. Коломинца. Дело в том, что начальник училища хотел оставить меня в училище командиром взвода, а начальник политотдела полковник Фанин – секретарём комсомольской организации батальона (должность капитанская). Решили этот вопрос отложить, меня отправили в распоряжение отдела кадров МВО.
Лучшие назначения получили выпускники второго взвода 7 человек на капитанские и два даже майорские. У многих вчерашних выпускников в душе возникли чувства несправедливости существующей системы.
Через месяц я снова столкнулся с этой проблемой. Прибыл в Москву в отдел кадров за назначением. Меня принял подполковник Ерёминко.
У него в кабинете сидел капитан из химического отдела округа (как я узнал позже капитан Кубасов). Мне предложили должность командира взвода дегазации обмундирования в 19 ОБХЗ город Вязники. На мой вопрос, чем вызвано это назначение, подполковник Ерёминко ответил: «Все должности уже были заняты ещё месяц назад».
Дальше больше. Выяснилось, что должность техника – лейтенанта. Должность с окладом 800 рублей. Тогда как у остальных командиров взводов батальона 900-1000 рублей. На что я заметил: «Хотел бы я посмотреть в глаза тем, кто составлял это штатное расписание и узнать, чем они при этом руководствовались?»
Я распрощался, взял направление и направился к двери. За спиной услышал: «Упёртый мужик. Далеко пойдёт». Так началась моя лейтенантская жизнь. А с капитаном Кубасовым наши встречи стали систематическими напротяжении многих лет.

2. Первое крещение.

В 19-ый отдельный батальон химической защиты, дислоцировавшийся в городе Вязники, Владимирской области, кроме меня прибыли 7 лейтенантов из расформированных пехотных училищ, не имеющих знаний по тактике боевого применения химических войск, а также эксплуатации вооружения и средств Химических войск. С химическим образованием в батальоне было только шесть офицеров.
На вооружении взвода состояли автодегазационные машины АГВ-3 (только что принятые на вооружение), бучильные установки БУ-4 и душевая дезинфекционная машина ДДА-53.
Летом батальон выезжал в лагерь, в поселок Фролищи Горьковской области. Туда же выезжали слушатели Военной Академии химической защиты (ВАХЗ).
В это время Фролищи представляли, по словам одного солдата (писал в письме родным): «Леса нет, одни сосны. Земли нет, один песок. Людей нет, одни солдаты».
Действительно от станции Ильино до Фролищи располагались воинские части на станциях Центральная, Лагерная, Инженерная и др.
В 1956 году в Гороховецких лагерях проводились большие учения «Действия войск в условиях применения оружия массового поражения (ОМП)». Батальон уже в конце апреля получил чёткие указания на подготовку к учениям. Подготовка велась по двум направлениям:
- организация специальной обработки вооружения и военной техники на пункте специальной обработки (ПуСО);
- дегазация, дезактивация и дезинфекция обмундирования и средств защиты на пункте дегазации, дезактивации и дезинфекции (ПуДДД).
На мой взвод была возложена вторая задача. Куратором взвода был капитан В. Кубасов, (в 70 годы – генерал-майор, начальник химических войск МВО). Уже в первые дни подготовки возник ряд проблем, одной из которых была организация дезактивации обмундирования и средств защиты.
Оказалось, что автодегазационная АГВ-3 и дезинфекционная ДДА-54 машины вообще не обеспечивают требуемой полноты дезактивации обмундирования, обработанного имитатором заражения материальной части радиоактивной пылью, даже после трёхкратной дезактивации продолжало «фонить», оказывалась неэффективной из-за низкой производительности бучильных установок БУ-4. Было доложено начальству.
Руководство учениями приняло решение использовать только ПуСО, а ПуДДД использовать для показа слушателям ВАХЗ и курсов переподготовки офицерского состава во Фролищах.
В это время во Фролищах я познакомился с А.Д. Кунцевичем.
В назначенный день прибыла группа младших лейтенантов (в то время слушателям на 4 курсе присваивалось воинское звание младший лейтенант, а по выпуску – лейтенант).
После вступительного слова капитана В. Кубасова, я приступил к практической работе, а именно к работе расчётов, а не к рассказам, что и как. Слушатели как-то преобразились, по ходу показа задавая вопросы. А вопросов было очень много! Я уже начал думать, не специально ли подготовлены слушатели. Оказалось, они впервые видели не работу одного расчёта, а всю цепочку от поступления зараженного имущества, до его отправки с пункта.
Основными вопросами были:
- кто и как организует сбор и доставку зараженного имущества;
- как осуществляется контроль полноты обработки;
- есть ли взаимозаменяемость в расчётах;
- куда сдаётся обеззараженное имущество.
К сожалению, ни я, ни капитан В. Кубасов не смогли дать вразумительных ответов. В заключение я организовал санитарную обработку слушателей, после которой в период отдыха в непринужденной беседе я познакомился с А.Д. Кунцевичем поближе. На мой вопрос: «Анатолий Демьянович, чем вызван такой интерес к дезактивации имущества?» он ответил: «Через пару лет, нам, возможно, придётся тоже решать эти вопросы». На этом и расстались.
А мне пришлось ещё в течение трёх дней решать вопрос, куда девать две машины обмундирования и средств защиты! Я уже стал приходить в отчаяние. Но, слава богу, всё обошлось. Имущество было сдано на окружной склад во Фролищах. А меня Командующий МВО наградили часами, которые вручил мне начальник химических войск МВО генерал-майор Пётр Иванович Дегтярёв.
Вечером ко мне зашёл лейтенант Ведерников и сообщил, что слушатели ВАХЗ предлагают сыграть в волейбол на компот. Команда в батальоне была неплохая, был даже один кандидат в мастера спорта. В ближайшее воскресенье состоялся матч. Болельщиков было очень много. Капитаном команды слушателей ВАХЗ был А.Д. Кунцевич.
Вообще надо заметить, этот выпуск был очень спортивный. Анатолий Демьянович имел разряды по лёгкой атлетике, плаванию и, конечно, по волейболу. Парень он был заводной. Зная это качество, мы часто специально провоцировали его на фол, чтобы вывести из равновесия. Но вернёмся к матчу. Мы, конечно, проиграли. Рассчитываться пошли в «Фиалку». Это название закусочная получила где-то в начале 50 годов.
Директор закусочной (которая была филиалом военторга станции Ильино) не мог (особенно к вечеру) выговорить слово филиал, а произносил «Фиал», так и закрепилось за ней слово «Фиалка».

3. Приобретение опыта.

В августе 1956 году я был переведён в город Вышний Волочёк в 38 гвардейскую мотострелковую дивизию командиром отдельного взвода химической защиты дивизии. «Академики» пожелали мне успехов и новых встреч.
6 августа у нас родился сын Александр. В это время семья была у родителей жены в городе Зцевка, Кировской области.
В конце августа я прибыл в город Вышний Волочёк. О городе я знал из истории военных искусств ещё по училищу. Основан Петром 1. В этом месте суда тащили волоком, отсюда и получил своё название город.
Но то, что я увидел по прибытию, осталось в моей памяти по сей день. Первое, что меня поразило, это вокзал, который был похож на две средневековые башни, соединённые мостом, под которым пролегали два железнодорожных пути. Дальше больше. Через центр города шла автострада Москва-Ленинград. И наконец. Водохранилище в которое впадали три реки: Шлино, Цна и Укарка, а вытекали Тверца и Мста.
Город от водохранилища был плотиной высотой 20 метров и длиной около 3 км. Очевидно это и послужило причиной, что немцы не рискнули в 1941 году брать город, а обошли его, с лева станции Бологое, справа город Калинин.
Штаб дивизии располагался в центре города. Воинские части на территории бывшего монастыря в трёх км на восток. Начался новый этап в моей военной жизни. Я считаю самый яркий и плодотворный. Именно на командной работе отчётливо видны были успехи и огрехи. Весенние и осенние проверки чётко показывали, поработал, жди поощрений.
Взвод как специальное подразделение наравне с сапёрным батальоном, ротами связи и разведки подчинялся непосредственно начальнику штаба дивизии.
Начался новый этап в моей жизни полный неожиданных событий. Я останавливаюсь только на наиболее интересных.
Дивизия входила в состав корпуса которым командовал генерал-лейтенант Лященко. Штаб корпуса находился в городе Калинине. Там же находилась 66 мотострелковая дивизия, входящая в состав корпуса. На лето дивизия выходила в Ворошиловские лагеря под Калинин. Лагеря располагались южнее Калинина в 10 км от аэродрома Мигалово.
В 50-х годах в войсках очень развито было строительство хозспособом. Дивизия запустила 20 финских домов. В это время 70% офицеров жили на частных квартирах. Поэтому любое решение на улучшение жилищных условий воспринималось офицерами с энтузиазмом.
В августе родился сын Александр. 80% офицеров жили на частных квартирах. Я добирался до службы 2-мя автобусами. Поэтому уходил из дома в 6.00 и приходил в 23.00.
Командир дивизии генерал-майор Сурков, кстати он и К.Н. Лещенко были женаты на сёстрах. Решил построить себе дом в лагерях.
Весной 1955 году он взял с собой командира сапёрного батальона и меня как будущего исполнителя на рекогнастеровку.
От Вышнего Волочка до Калинина км 150 на пути были города Торжок и Медное. Для меня всё было ново. Но то, что я увидел потом меня просто потресло.
Ехали мы на командирской «Победе». Не доезжая км 3 до Торжка водитель вдруг свернул в лес и остановился на одной из полян.
Генерал вышел из машины и направился вглубь поляны, периодически наклоняясь. Через 10 минут он вернулся, в руках у него был букет из подсолнухов. Водитель (старшина сверхсрочной службы) положил это начало ритуала. На въезде в Торжок мы повернули к кладбищу и остановились у ухоженной могилы. Все вышли из машины. Генерал снял фуражку, положил цветы на могилу и запел:
«Я помню чудное мгновение
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты»
Я даже от удивления ойкнул. Что мне больше всего поразило то, что я стою перед могилой А.В. Керн или голос генерала. Я не могу объяснить до сих пор.
«Что вытаращили глаза?» - спросил генерал. Я коротко доложил ситуацию 15 летней давности. Первую встречу с П.Г. Вершининым. Значит я не один поющий генерал - подитожил он. А то свояк все твёрдит, только и знает, что поешь!
Но на этом новшества не закончились. В Медном мы заехали во двор двухэтажного красивого здания старой постройки. Здание стояло на склоне откоса. Фактически он был четырёхэтажное здание. На втором этаже была кухня. Третьем ресторан. Четвёртом гостиница. Все четыре этажа были соединены двумя подъёмниками. Которые доставляли блюда с кухни и отправляли грязную посуду в мойку на первый этаж.
Подошла официантка. Генерал распорядился, показывая на нас подполковником: «Им по СПГ с курочкой. А мне как обычно». Через пять минут зазвенел звонок, в окне появился подъёмник. Нам выставили по стакану водки, салатик и жаренную куриную ножку. Генералу всё тоже самое только удвоенном количестве.
Официант доложил: «Всё как обычно». На ужин сделан заказ.
Мы отправились дальше. Перед Калининым остановка. Затем объездной дорогой через Мигачёво мы прибыли в лагеря, которые растянулись вдоль берега км на пять. В течение часа было выбрано место на берегу Волга, где берег выступал как мыс. Видно было Волгу и в право и в лево на несколько километров.
Через пару часов мы прибыли в Медном. Генерал сказал мне: «Тебя назначаю старшим машины» и с инженером ушли в ресторан. Мне старшина Страшков поведал многое из жизни дивизии. Через минут сорок мы отправились в Вышний Волочёк. Я сидел впереди, а генерал с подполковником на заднем сидении, периодически упражняясь в вокале.
В октябре 1957 года в Академии Генерального Штаба в Москве состоялась научная конференция: «Итоги Ржевско –Вяземской операции 1942-1943 года».
Конференция была организована по инициативе министра обороны маршала Г.К. Жукова, командующего в 1942 году Калиниским фронтом. Основной доклад сделал начальник Генерального штаба маршала Советского Союза В.Т. Соколовский. Среди приглашённых был и начальник штаба дивизии полковник Шалатонин выпускник академии. Одним из пунктов решения был: «Провести крупномасштабные учения на территории Московского военного округа с учётом совранных требований военной доктрины». Началась подготовка к учениям.
38 дивизия получила задачу обеспечить наступление на участке: Вышний Волочёк – Выползово в направлении Осташково. 66 дивизия действовала на участке Калинин-Торжок в направлении Ржев.
Почему я запомнил этот период? Да потому что произошли в ходе этих учений два события, которые не стираются в памяти никогда.
1957 год начался двумя важнейшими событиями: ликвидировалась корпусная система, дивизии передавались в непосредственное подчинение округу. Генерал Лещенко убыл на должность Командующего Приволжского военного округа. Ушёл в запас и генерал Сурков. Командиром 38 дивизии был назначен генерал-майор Щур.
Сменился и начальник химической службы дивизии подполковник Соколов. На его должность был назначен выпускник ВАХЗ майор Рыбалкин. В такой обстановке и началась подготовка к предстоящим учениям.
В этот период произошёл забавный случай, который долго потом вспоминали в дивизии. В этом году исполнялось 25 лет со дня основания ВАХЗ и Калиниского химического училища, которое в 1942 году было эвакуировано на Урал, а в конце 40-х годов переведён в Кострому. Мы курсантами считали себя, «Калининцами», и нашим гимном была песня:
«Как знамя, вручают оружие нам,
Мы с честью его принимаем
Упорно готовимся к новым боям,
И песню свою запеваем.
Дружней Калининцы. Ряды держите строй
Мы войск химических основа и оплот.
За наш народ, за партию родную
Дружней Калининцы. Калининцы вперёд.»
Училище летом выезжало также в Ворошиловские лагеря. Ветераны училища обратились к командованию корпуса с просьбой организовать на базе лагерей юбилейную встречу. Но упразднение корпуса положило «под сукно» эту просьбу. Бумагу подписали в дело и сдали в архив.
Однажды в августе месяце мне звонит военный комендант и говорит: «Поляков, тут патруль задержал трёх химиков лазутчиков!» Я ни чего не понял. Отправился в комендатуру. Захожу, сидят трое вполне добропорядочных гражданина. Оказалось это были выпускники ускоренных трёхмесячных курсов младших лейтенантов КВУ. Все они были до этого студентами города Калинин и после выпуска попали на калиниский фронт.
Участвовали в боях. В 1942 году осуществляли дымовую маскировку Вышне - Волочковского водохранилища. В год 15 летия боевого крещения решили навестить памятные места: В. Волочёк, Калинин, Осташково, Ржев и конечно Ворошиловские лагеря.
Я после беседы доложил полковнику Шалатонскому, что беседа с ними будет очень полезна в качестве подготовки к предстоящим учениям. Начальник штаба назначил встречу на 12.00. О чём я доложил гостям. У нас в распоряжении был час.
«Нам нужно переодеться» - сказал подполковник Лапицкий.
Забрали вещи и пошли в расположение взвода. Всех поразили изменения в обустройстве лагеря. Новые каркасы для палаток, классы, ленинские комнаты. Гости зашли в каптёрку. Через десять минут они вышли. У меня даже зарябило в глазах от количества боевых орденов, медалей. Дневальный даже открыл рот от удивления.
В назначенное время мы прибыли к полковнику Шалатонскому. В кабинете присутствовали: начальник оперативного отдела, начальник химической службы и представитель политотдела. Гости представились. Начальник штаба извинился за случившиеся недоразумение с просьбой ветеранов училища. Началась беседа для меня полезная и поучительная.
Полковник Шалатонин подозвал начальника оперативного отдела Мельчинова, что то сказал ему. Тот кивнул и покинул кабинет. Беседа продолжалась часа два. Заканчивая встречу начальник штаба пригласил всех отобедать. Мне сказал взять мою машину и привести вещи гостей к гостинице. Я сел в Победу и отправился за вещами. Уже чувствовалось что поднят был не один тост. Мне налили штрафную и я поднял было за моих учителей бывших выпускников КВУ полковников Корчишко, Коровина, Мосягина, Малинина, Мартыненко, подполковников Бабича, перетегина и т.д.
Прощаясь, начальник штаба сказал: «Сегодня отдыхайте, а завтра поможете оперативному отделу восстановить события, далёкого 42-го года».
Обращаясь, ко мне сказал: «Эта встреча как нельзя кстате. Я снова вернулся в те сложные, молодые годы».
Мы посидели ещё с час. К сожелению я больше гостей не видел, хотя они были в лагере ещё два дня. Шли последние месяца лагерного сбора. Все были заняты отработкой вопросов предстоящих учений.
Учения проводились в мае. В это время низменные места были заполнены водой после разлива. Дорожная сеть в этих местах была развита слабо. Булыжные дороги были только между крупными населёнными пунктами.
Штаб дивизии располагался на высоте около села Великооктяборьское. Всё шло по плану. Развернули ХНП. АРС-12, АДМ -48 и ДДА-53 были замаскированы в готовности к развёртыванию ПуСО.
Руководил учениями Генеральный штаб, роль посредников выполняли слушатели Академии генерального штаба. Я находился в БТР-40.
Ко мне подходит заместитель начальника политотдела дивизии и говорит: на станции Филово находится корреспондент газеты Красная Звезда, надо его встретить. Доложил начальнику химической службы дивизии подполковнику Соколову. И в путь. Благо до станции км 5. Еду и думаю. Прямо по Чехову на деревню к дедушке. Ни фамилии не звания. Подъезжаю к станции, стоит военный морской офицер с портфелем. Я вышел их БТР.
Он представился: «Каплей Гайдар». На что я ответил: «Старлей Поляков». Оказалось, что это был сын А.П. Гайдара – Тимур.
В дорогу мы только отъехали от станции, как нам пересекла дорогу целая колонна машин. Как позже выяснилось. Это была колонна тыла МО обслуживающая учения. Возник естественно вопрос ждать? Или искать объездной путь? Решили переждать. За это время, познакомились поближе.
Я рассказал Тимуру (так он просил называть себя) о встрече с его отцом. Это было в 1939 году. Я с отцом был на центральном стане отделения №6.
Во второй половине дня подъехал ЗИС-5 с секретарём парткома совхоза и директора школы Навозоновым. Они и сообщили отцу, что забирают ЗИС-5 для поездки в Кирсановский заповедник для встречи с Гайдаром.
Поскольку машина одна предложили на выбор для сотрудников, кто на ночь уезжает на центральную усадьбу. Или ехать с ними, или ждать их возвращения. Большинство поехали на встречу. В это время вышла первая книга А.П. Гайдара. В совхозе ей зачитывались. Была создана Тимуровская команда в школе и т.д. Всем очень хотелось, чтобы Аркадий Петрович побывал в совхозе.
На егерский пост мы прибыли часов в 7 вечера. Нашли А.П. Гайдара и Б.А. Емельянова.
«Да они всегда ездили под Уральск вместе, - подтвердил Тимур Аркадьевич,- но почему они поехали этот раз поехали в Кирсановский заповедник?!»
А дело было связано с бедственным положением в производстве и охране рыбных запасов в Урале. Практически отсутствовала рыбоохрана. Весной во время разлива ценная рыба заходила в старицу, потом часть её спаде воды оставалась в ней. Вода испарялась и мальки погибали. Этот вопрос А.П. Гайдар обещал поднять в соответствующих организациях.
«Откуда у тебя подробности. Ведь столько лет прошло?» - спросил Тимур.
Об этой поездке говорили в совхозе целый год. Она актуальна и сейчас. Наконец дорога освободилась и мы тронулись в путь. Приехали на место штаба, а там один ГАЗ-67 и флюгер от ХНП. Нас встретил инструктор политотдела, передал записку от начальника химической службы. С Тимуром Аркадьевичем мы расстались, как старые друзья. Обменялись адресами.
Я развернул записку. В ней было приказано двигаться в направлении Селижарово в готовности к развёртыванию ПУСО.
Заправили АРС, АДМ, ДДА водой и тронулись в путь. Просёлочные дороги были размыты. Около села Жданово АДМ-48 чуть не перевернулась, я решил выехать на брусчатку. Минут через 30 мне навстречу двигалась колонна машин. Пришлось съехать на обочину. Из головной машины вышел тучный полковник и по русски объяснился со мной, в заключении сказал: «Для тебя учения закончились. Можешь сушит сухари». Колонна двинулась дальше. Одна из машин остановилась и из неё вышел майор Кубасов и подполковник из УНХВ. «В чём дело?» - спросил Кубасов. Я вкратце рассказал и передал записку от начальника ХС дивизии.
Прочитав записку майор Кубасов покачал головой и только сказал: «Да влип, ты Поляков». Тут меня как прорвало: «Что в войну тоже записками командовать будем. Где связь? Её нет ни со штабом дивизии, ни с НХС дивизии и полков. И наконец почему мне приказывают через голову!» «Ну ладно не кипятись» – закончил Кубасов – Постараемся что-то сделать. А полковник Стрельцов - заместитель начальника оперативного отдела ГШ». С тем они и убыли.
Что делать? Шли вторые сутки учений. Рядом протекая река Цна. Я решил помыть машины и солдат. Нашли красивую полянку, развернули камеру окуривания и запустили ДДА-53. Только что отмытую щётками АДМ-48. Пока прогревалась палатка (в неё через специально сделанное устройство подавали пар от ДДА-53). Солдаты отмывали БТР-40, АРС-12 и АДМ. Подъехали машины с офицерами штаба округа. С ними был и фотокорреспондент, который добросовестно фотографировал солдат. Первым вопросов было естественно почему ПУСО развёрнуто здесь и почему нет указателей.
Пришлось снова объяснять причину пребывания взвода здесь. Офицеры уехали. Я готовился уже помыть солдат, как прибыл майор Кубасов. «О твоих делах в штабе округа ходят легенды. Показывай. Отвинул полу палатки. Из палатки пыхнуло тепло, как из парной деревенской бани. ПуСО развёрнуто – заключил Кубасов - Но кого обрабатывать?»
И вдруг как по велению волшебной палочки появилась та самая колонна, которая нам пересекла нам дорогу Фисово. К нам подошёл полковник и представился начальник военторга Широков. И добавил - место для мытья машин надо передвинуть, а для помывки личного состава поставить большую палатку.
Мы только успели переглянуться с майором Кубасовым, а полковник уже давал указания своим подчинённым. Как потом выяснилось, площадку санобработки должны были развернуть тыловики на реке Осун в 5 км от нас под селом Кувшиново.
Майор Кубасов, подмигнув мне, пожелал удачи и потом убыл с ПуСО.
Через два часа был оборудован полностью пункт, с указателями, стоянками и т.д. На въезде стоял регулировщик, который направлял машины: грязные к АДМ-48, остальные к АРС-12, где обработку проводили струёй из пистолетов.
Далее шли стоянки для машин. И сразу за ними две палатки. Одна наша с паром, а вторая военторга просто душевая. Для подачи воды к душевым использовалась небольшая помпа. А дальше располагалась на берегу реки Цна четыре больших палатки в которых осуществлялось питание. Первыми были покормлены солдаты. Как потом вспоминал сержант Будкин: «Такую пищу я ел только дома, да и то по праздникам!»
К 14.00 стали прибывать первые клиенты. Многие были удивлены порядком прохождения процедуры. Часть с удовольствием прошли санпропускник. А некоторые обрадовались возможностью попариться. Где то в 15.00 прибыл полковник Стрельцов в сопровождении майора Кубасова. Он внимательно осмотрел ПуСО, побеседовал с расчётами и наконец сказал: «Ставлю взводу отлично - и поймав вопросительные взгляды сопровождающих добавил - солдаты не причём побудьте на такой жаре в защите 3-4 часа, а с просчётами в управлении мы будем разбираться!» Полковник оказался заядлым баньщиком. Он в Москве всегда посещает Сандуны. Раза три он посетил парилку, а потом нырял в реку Цну. Прощаясь со мной, он пожал руку, пожелал дальнейших успехов и заключение сказал: «Не обижайся.
Главное в жизни не то, что совершил ошибку, а то, что во время это заметил и исправил!» В знак примирения подарил мне бутылку коньяка «Белый аист». Для меня это было уроком жизни уроком порядочности и заботы о подчинённых. Кстате сказать тогда в военторгах свободно продавалось спиртное. В обед или ужин можно было заказать для аппетита 100-150 грамм.
По итогам учений два солдата получили отпуск, трое были награждены ценным подарком, остальные в том числе и я получили благодарность. Вскоре в газете Красная Звезда появилась большая статья Т.А. Гайдара «О преемственности поколений», в которой было уделено место и нашей встрече. Я очень сожалею, что не удалось сохранить эту статью.
После завершения учения дивизии отправились в Ворошиловские лагеря, для выполнения летнего этапа обучения.
После обустройства в лагере я взял с собой сержанта Будкина (он окончил 2 курса МАИ), ефрейтора Абрамова (окончил радиотехникум) поехали в Калинин. Полдня просидели в библиотеке. Наконец нашли схему портативной рации с радиусом действия 15-20 км. К итоговым дивизионным учениям было изготовлено три радиостанции, которые были продемонстрированы командованию в действие. Но это не решило проблему в целом. Частоты наших радиостанций не совпадали с штабными. Но для нас это было находкой. Я даже одну забрал домой, поскольку телефонной связи со взводом не было.
Вышний Волочёк в 1958 году стал знаменитостью по всей стране, после того как Валентина Гаганова приняла под начало отстающую бригаду. В этот период каких только делегаций не было. Посещали город Ворошилов, Фурцева и другие видные деятели партии и правительства. Мне особенно запомнился визит маршала Советского Союза А.М. Василевского, командовавшего полком в 20 годы, который также размещался в монастыре.
В этом же году на базе взвода была сформирована отдельная рота химзащиты дивизии.
При формировании роты было выделено помещение для развертывания РЧМ, канцелярии роты и т.д. Я занимался обустройством канцелярии. Вдруг забегает старшина роты и только успевает сказать: «К нам гости». Открывается дверь заходит А.М. Василевский с ним целая свита. Я представился. «Смотрите, как меняются времена. В двадцатые года это был кабинет командира полка» - сказал маршал. Задал ещё пару вопросов и удалился в сторону нового городка (шесть многоэтажных казарм, столовых и т.д.). Как, выяснилось потом, это был прощальный визит маршала победы.
В 50 годах было разрешено окончившим училище с отличием, через год поступать в академию. Из-за смены места службы я потерял это право. Поступление на командный факультет не позволяла должность. И тут подвернулся счастливый случай. Начиная с 1956 года войска стали обучаться по новой программе, действию в условиях применения оружия массового поражения (ядерное, химическое и биологическое).
Естественно для обучения потребовалась новая материально-техническая база. Новые тактические классы, тренажеры в условиях применения ОМП.
Летом 1958 года проводилась Окружная выставка рационализаторов и изобретателей. Наша дивизия представляла шесть экспонатов, четыре из которых заняли первые места по своим разделам. За успехи в рационализаторской работе я как победитель в двух номинациях был награждён грамотой и ценным подарком. Награды вручал Заместитель командующего Московским военным округа генерал-полковник Кожанов. Я не знаю в шутку или в серьёз генерал спросил меня: «Что желает победитель?» - «Хочу получить разрешение на обучение в гражданском ВУЗе» – ответил я. Генерал кивнул и что-то сказал, стоящему рядом офицеру.
Через месяц пришло разрешение. Это было полной неожиданностью для всех, как это без рапорта, ходатайства командования и т.д. Мне пришлось объясняться с начальником штаба дивизии полковником Шелатониным.
После моего объяснения начальник штаба, человек эрудированный, с отличием окончивший Академию Генерального штаба сказал: «Везун, ты Поляков, желаю удачи». Пожал мне руку. На том инцидент был исчерпан.
В июле я стал студентом заочником ВЗПИ, по специальности «Автоматизация химических производств» к моей радости при оформлении документов, я узнал, что в Калинине (Твери) есть филиал института. Дело в том, что дивизия с мая месяца по октябрь находилась в Ворошиловских лагерях под Калининым.
Май – июль и сентябрь – октябрь офицеры в лагерях находились без семей. Поэтому многие из них заходили ко мне на огонёк, кто тряхнуть стариной, кто скоротать время. Сообща мы решали задачи и примеры домашних заданий по математике, физике, сопромату и т.д. Однажды зашёл начальник политотдела, посидел с полчаса. Поднялся и сказал: «Я ни черта не понимаю, вашего разговора!» - попрощавшись ушёл. Мы ждали нагоняя.
Но на первом же партийном собрании он поставил нас в пример. Вот его слова дословно: «прихожу я к ним, а один говорит сейчас будет ТТМ и поясняет тут, моя, могила. А вообще молодцы. Не то - что в 110 полку посетят Петрова – Рюмкина и потом режутся в преферанс до утра».
В июне 1961 года умерла дочь Елена. Похоронена в Ленинграде (она проходила там лечение) на Киновеевском кладбище.
Всё это проходило одновременно с общими реформами в Вооружённых силах; сокращение округов, расформирование военных училищ. В наибольшей степени это коснулось Московского военного округа. В нём было сокращено 3 пехотных (Ярославское, Владимирское и Шуйское), танковое (Ковровское) и артиллерийское (Дзержинское) училища.
Особо тяжёлым грузом эти реформы легли на химические войска. Ещё не закончились мероприятия по выполнению решения Верховного Совета, Министра обороны по реорганизации РХБЗ войск, как посыпался целый каскад организационных и штатных мероприятий.
Было расформировано Костромское училище химической защиты. Архивы, оборудование были переданы Саратовскому химическому училищу. Генерал П.Г. Вершинин был назначен начальником командного факультета ВАХЗ. Ликвидированы военные кафедры в химических вузах. Уже через три года проявились негативные стороны такого решения:
- в войсках стало не хватать офицеров химиков;
- в институтах резко сократилось число поступающих юношей, что вскоре отразилось дефицитном инженерных кадров на химических предприятиях.
Реформы коснулись и строевых частей. Только в Московском военном округе было сокращено три МСД, два пехотных и одно артиллерийское училище. В Высшний Волочёк были собраны офицеры в звании майор, подполковник около 500 человек. Разместили их в одной из казарм. Была создана комиссия для рассмотрения их дальнейшей судьбы.
Коснулись реформы и роты. В этот период решалась судьба ЦНИВТИ. Решением министра обороны он объединялся с Шиханским полигоном. Здания передавались Министерству химической промышленности, а техника и имущество химическим частям округа. В дивизию пришла шифровка: «Срочно направить в город Москву представителей для получения по разнарядке техники в ЦНИВТИ». Какой и сколько? После уточнения в химическом отделе округа, было уточнено по штату роты военного времени.
Начальник химической службы дивизии подполковник Рыбалкин поднял все документы и подсчитал. Нам не хватало – 2-х АРС-12, и 1-ой ДДА-53.
Через день с 3 водителями я убыл в город Москву. Нашли институт на Богородском валу. Оказалось, что техника находится на полигоне в Кузьминках. Где это я не имел представления, о чём заявил встречающему нас офицеру. Меня пригласили к начальнику института генералу Василию Тимофеевичу Золотарь. Встретил он меня нормально. Объяснил ситуацию, почему имущество и технику раздают по частям. Все склады округа были забиты до отказа.
Оказалось нашей дивизии по разнарядке из УНХВ мне необходимо получить: 6 единиц - АРС-12, 3 единицы - ДДА-53. После часового согласования с УНХВ и химическим отделом округа, остановились на цифре 4 единицы - АРС-12 и 2 единицы - ДДА-53.
Вызвали автобус, и мы отправились в Кузьминки, где меня уже ждал капитан Сергачёв. Выпускник КВУХЗ в 1953 году.
Он собственно и взял на себя всю нагрузку с приёмом и отправкой техники. Уже первые осмотры показали: один АРС-12 заполнен дегазирующей рецептурой; два не полностью укомплектованы. Снова начались звонки и согласования. Вместо двух дней я провёл там почти неделю. Наконец технику погрузили на платформы, и мы убыли в город Вышний Волочёк.
После доклада о прибытии подполковник Рыбалкин спросил присутствующих заместителей (в тот период их было двое), что будем делать. Я предложить раздать часть техники по частям. «Кому она нужна!» - возразил майор Андреев. «Если покажем возможности техники как следует, с руками заберут!» - возразил я. Мы поспорили на «кампот».
Позвонили начальнику штаба дивизии полковнику Шалатонину. Он пригласил нас к себе. Я изложил свои соображения. Выслушав меня начальник штаба одобрил идею. Велел готовить показ, а сам пошёл согласовать сроки с командиром дивизии генералом Щур.
Для подготовки показа были привлечены все химики дивизии. Уже первые занятия показали, что не все начальники химических служб полков знают досконально возможности техники. Часть из них были раньше артиллеристами, пехотинцами в начале 50-х годов прошли курсы по переподготовке. Некоторые ранее были сверхсрочниками и получили младших лейтенантов – продолжали службу.
Два дня упорных тренировок дали свои результаты. На показ были выведены все имающиеся машины. Особый интерес я бы сказал, вызвали АРСы. На показ были приглашены от командира батальона (дивизиона) и выше. Техника стояла на плацу.
Слева от плаца была алея из кустов сирени. Справа основная дорога с небольшим подъёмом к штабу дивизии. После небольшого вступительного слова начальника штаба дивизии полковника Шалатонина, начался показ. Начальник ХС подполковник Рыбалкин через мегафон сделал два пояснения.
Особый успех имели АРСы с насадкой ВР-10. Показаны были три варианта: полностью включена и с заглушками на правом и левом отводе. Когда АРСы двигались по аллее, поливали кусты сирени, то многие побежали поближе смотреть.
Затем было показано действие насадки ДН-3. Дорога от штаба дивизии сияла, словно её вылизали языком.
Наконец показали действие расчётов по обработке боевой техники, к нашей неожиданности особый интерес вызвал у артиллеристов.
После показа было столько вопросов! Я невольно вспомнил 1956 год во Фролищах. На плацу подняли настоящий бум, как на аукционе. С ДДА-53 не было проблем, генерал Щур ещё раньше приказал передать их лазарету. АРС-12 были выделены начальнику тыла, КЭО, ДАРМ и автошколе. Как объяснил подполковник Рыбалкин. Эти подразделения относились к войсковой части 06705, и на передачу имущества внутри части не требовалось разрешение округа.
Выявленные слабые знания НХС полков устройства и правил эксплуатации техники заставил пересмотреть планы командирской подготовки.
Раз в месяц проводились занятия НХС и химическими нструктарами полков.
После доклада в химическое управление округа, там удивились. Каждый год проводим сборы на базе Кишенёвской бригады, в посёлок Дощатый под Выксой.
Там и произошла моя первая встреча с Ивашкиным. Он проходил службу в Выксе в огнемётном батальоне. Всё правильно, но сборы привлекались лишь командиры рот химической защиты дивизий, а НХС оставались на местах.
На этих сборах нам показывали новую технику приборы. Проводили соревнования по нормативам. Всё это так. Но возникающие вопросы так и оставались не решёнными, например:
- тактики использования ОРХЗ в МСД, танковых и артиллерийских дивизиях - была различна;
- роты небыли обеспечены средствами связи (за исключением ТД), в МСД был взвод ХР на БТР-40 с радиостанцией Р-113 (танковая), мотострелковые полки имели радиостанции Р-105, частоты не совпадали поэтому я не имел связи с НХС дивизии и полков;
- в дивизиях даже не рассматривался вопрос дезактивации, дегазации и дезинфекции обмундирования и снаряжения.
Поэтому образовался вакуум в тактике использования подразделений химических войск и подразделений МСД в условиях применения ОМП.
В ноябре 1962 года я успешно защитил дипломный проект в Москве. Защищалось нас 10 человек.
Все мы были приезжие (Дзержинск, Черкассы, Челябинск, Пермь, Чимкент и т.д.).
Многие в Москве были впервые. То защиту мы решили отметить в ресторане Телевизионной башни у ВДНХ. «Посмотреть на Москву сверху».
В 18.00 я прибыл к месту встречи у выхода из метро, вдруг я услышал: «Поляков!» Оглянулся. У меня даже в глазах потемнело.
Генерал-майор В.Н. Дегтярёв – начальник химических войск Московского военного округа: «Что делаешь тут?» - спросил он.
Я объяснил причину пребывания в Москве. Выслушав меня. Генерал сказал: «В понедельник к 10.00 прошу прибыть ко мне».
В назначенное время я прибыл к начальнику войск. В кабинете уже был офицер из отдела кадров. Без всяких вступлений Пётр Иванович, сказал сейчас, восстанавливаются военные кафедры в ряде химических ВУЗах. «Вам предлагаю должность преподавателя в Ивановском химико-технологического института - должность майорская».
Для меня было это приятной неожиданностью. Видя моё смущение, генерал добавил, у тебя есть исследовательская жилка, на кафедре ты будешь на своём месте.
Выходя из кабинета у меня мелькнула мысль не наваждение ли это.
Все мои крутые изменения в жизни связаны с Пётром Ивановичем Дегтярёвым.

4. Пора передавать опыт.

В декабре 1962 года я прибыл в Иваново. Всё пришлось начинать с нуля. Новая обстановка, круг общения и наконец режим работы.
В институте было четыре факультета.
Занятия организованы в две смены, два факультета в первую смену с 8.00 до 14.00 часов и два факультета во вторую смену с 14.00 до 20.00. В расписании были окна от 2 до 6 часов.
Для меня, привыкшему к жёсткому армейскому режиму, возникла проблема. Чем занять свободное время?
Квартиру я получил в Новостройке на окраине Иваново в районе камвольного комбината. Добираться туда троллейбусом 30-40 минут. Так что мотаться туда, сюда не было смысла.
Были и положительные моменты: отсутствие личного состава и отпуск в летнее время, когда у студентов были каникулы.
Начиная с 1963 года, мы совершили три путешествия на байдарках по реке Урал от Оренбурга до Лбищевска, собирая материалы по истории Яицкого казачества. Первый поход был на одной байдарке, я, П.А Колесников и А.А. Корчак, уроженец села Илек. До войны преподавал физику в одной из сельских школ.
В последующих походах состав экспедиции увеличился. Более подробно в книге «В истоке казачьих традиций и обычаев».
Чтобы не тратить зря время, было принято решение поступать в заочную аспирантуру на кафедре: «Автоматизация химических производств». Тема диссертации была «Разработка метода анализа газов с использованием коронного и искрового разряда».
Продолжал я, согласно плана, исследовательскую работу в процессе которой выявлены аномальные поведения высокомалекулярных органических соединений в плазме короткого разряда. Были так же отмечены особенности поведения бинарных смесей.
Так состоялось моё знакомство с явлением жидкокристаллическим состоянием высокомалекулярных органических соединений в определённых условиях, что потребовало проведения дополнительных более глубоких исследований.
Были коренным образом изменена сама методика работа.
Если раньше я привлекал только дипломников с кафедры автоматизации и электровакуумных производств, то теперь пришлось привлекать к выполнению научной работы студентов 3-4 курсов и с других кафедр, в процессе которых были выявлены и новые явления, например, зависимость напряжения искрового пробоя от характера п-р перехода для гальванических покрытий. Всего было 20 дипломных работ.
Эти две проблемы стали занимать основную часть моих исследований, что вызвало негативную реакцию со стороны научного руководителя Б.М. Лапшина. Срывался график обучения в аспирантуре.
В двадцатых числах августа я вернулся из очередного похода. У меня оставалось ещё 5 дней отпуска, и я решил их использовать для наладки экспериментальной установки: «Использование коронного и искрового разряда для анализа состава газовых смесей».
Как сейчас помню, 23 августа я прибыл в институт, в главный корпус. У входа меня встретил секретарь парткома Павел Матвеевич Милюков с вопросом: «И тебя вызвали?» я не понимал о чём идёт речь. И мы пошли в кабинет ректора Капитона Николаевича Белоногова. В кабинете были проректора: А.В. Шутов, Г.Н. Крестов и неизвестный полковник. Оказалось это представитель ВАХЗ А.Г. Петухов.
Капитон Николаевич Белоногов кратко ввёл в курс дела и предоставил слово представителю академии. А.Т. Петухов начал своё выступление надолго: «Современное развитие науки и бурное внедрение её достижений в производство, особенно в отраслях оборонного комплекса, потребовало наличие необходимых кадров.
По инициативе Министра химической промышленности Леонида Аркадьевича Костандова, при поддержке НУХВ МО Владимира Карповича Пикалова было принято решение правительства СССР о создании при ВАХЗ специального инженерного факультета с целью подготовки кадров для отраслей оборонного комплекса и вооружённых сил от 10 чая 1967 года № 400-149 и приказа Министра обороны от 25 мая 1967 года № 0138.»
На этом официальная часть закончилась. Перешли к конкретике. На мой вопрос: «В академии есть инженерный факультет, на который принимают после окончания средней школы?» был дан ответ, что данный факультет расформировывается и приёма на него, начиная с этого года, не будет. Согласно, приказа МО СССР начало учебного года на открывающийся факультет должно начаться одновременно на трёх курсах: первый курс – из призывников через военкомат, второй курс – формируется из числа курсантов инженерного факультета, а третий факультет – из числа студентов старших курсов химико-технологических институтов страны (с третьего на третий). Все расхода были возложены на министерство химической промышленности.
Предусматривалась подготовка химиков – технологов по трём специальностям: химия и технология основного органического синтеза (кафедра №3, академик И.Л. Кнуньянц), химия и технология сорбентов (кафедра №5, академик М.М. Дубинин) и технология переработки пластических масс (кафедра №12, профессор Г.А. Патрикеев).
Обращаясь ко мне, полковник Петухов спросил: «По какой программе мы готовим офицеров на кафедре?» и, не дожидаясь ответа, сказал, эксплуатация принятых на вооружение образцов в соответствии с устами и наставлениями. А новый факультет будет готовить специалистов для них разрабатывающиеся новые перспективные направления. Вот, например, в Шиханах в начале 60 годов создан ГИТОС. Это уникальное предприятие.
НИИ с опытным заводом, военной приёмкой.
Беседы продолжались часа два. Плюсов в пользу ВАХЗ было много. Смущал один вопрос студенты, теряли, переходя 1,5 года. Было ясно, что основная нагрузка ляжет на органический факультет.
К отбору кандидатов был подключён преподаватель военной кафедры майор Г.А. Серебряков окончивший в 1957 году инженерный факультет (вместе с А, Д. Кунцеричем).
Он также раньше вышел из отпуска. На начало сентября в ВАХЗ намечалась встреча, посвящённая 10 летнему юбилею.
30 августа собрались в институте практически все студенты 3 курса. Были организованы собрания по факультетам. К общему удовлетворению, своё согласие дали 14 человек, из которых было отобрано 10 человек, среди которых был и сын проректора А.А. Шутов.
Выписали проездные и под командованием Г.А. Серебрякова убыли в Москву. Все они были зачислены в отделение по профилю кафедры № 12.
По похожему сценарию проходил набор и в других технологических и политехнических вузах страны. Наибольший вклад в формирование внесли, конечно, Московские вузы.
Так из МХТИ имени Менделеева перешли 17 студентов. МИТХИ перешли 2 (А.В. Отрошко и Е.А. Коновалов), МИХМ перешёл 1 студент. Были переведены студенты из вузов Днепропетровска, Ленинграда, Казани, Ярославля и др. Всего было набрано более 60 человек. 11 сентября 1967 года на факультете начались плановые занятия.
В ИХТИ переход 10 студентов не особенно отразился на работе военной кафедры. Но зато усиление контактов с ВАХЗ позволило внести некоторые коррективы в методику преподавания.
Мы стали чаще использовать опыт НИИ и предприятий, сотрудничающих с оборонкой.
Например, НИИ плёночных материалов и искусственных кож, специализирующихся на работе и производству окислительных материалов с определёнными защитными свойствами для средств индивидуальной защиты.
Продолжал, я согласно плана исследовательскую работу, в процессе которой были выявлены аномальные поведения высокомолекулярных органических соединений в плазме коронного разряда. Были также отмечены особенности поведения бинарных систем. Так состоялось моё знакомство с явлением жидкокристаллическим состоянием высокомолекулярных органических соединений в определённых условиях, что потребовало проведение дополнительных более глубоких исследований. Была коренным образом изменена сама методика работы.
Если раньше я привлекал только дипломников с кафедры автоматизации и электовакумных производств. То теперь пришлось привлекать к выполнению научных работ студентов 3-4 курсов и с других кафедр, в процессе которых были выявлены и новые явления, например, зависимость напряжения искрового пробоя от характера n-p перехода для гальванических покрытий.
Эти две проблемы стали занимать основную часть моих исследований, что вызвало негативную реакцию со стороны научного руководителя Б.М. Лапшина. Срывался график обучения в аспирантуре.
При детальном разборе создавшегося положения выяснилось, что защиты по моей специальности в учёном совете института не было. Надо искать место защиты. И снова мне повезло. На одном из лагерных сборов мне Москвичи сказали, что по данной проблеме есть защита в ВАХЗ.
Заканчивался срок обучения в аспирантуре.
В совете института защиты по моей специальности не было, надо было искать место защиты. И снова мне повезло. На одном из лагерных сборов мне москвичи сказали, что по подобной проблеме есть защита в ВАХЗ. Так я познакомился с Игорь Алексеевичем Пушкиным.
В 1970 году в конце отпуска я посетил ВАХЗ. В бюро пропусков мне сказали, что ни какой кафедры индикации в академии нет. Я вышел на улицу озадаченный. Проблема есть, защита есть, а кафедры нет.
Стою в раздумье. Вдруг смотрю, идёт группа офицеров. И боже мой до боли знакомое лицо.
Я от волнения даже не мог вспомнить его фамилию. Когда группа офицеров поравнялась со сном, смог только произнесли: «Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!» Полковник остановился, посмотрел на меня и только произнёс: «Поляков!» Мы обнялись, и на перебой стали задавать вопросы друг другу, к удивлению окружающих.
Это был Алексей Фёдорович Коломиец – командир взвода, когда я учился в Костромском училище химической защиты.
Он был секретарём партийной, а я комсомольской организации роты. Три года как говорят в одной упряжке были.
Наконец бурные страсти поутихли. Алексей Фёдорович спросил: «Сколько лет не виделись.
За пятнадцать! Что привело в ВАХЗ?» Я коротко изложил суть дела. Да есть у нас на кафедре №3 такая специализация – индикация ОВ. Есть и руководитель интересующей тебя проблеме – Игорь Александрович Пушкин: «Подожди немного!» И убежал на территорию. Через 15 минут он возвратился с майором Леонидом Фёдоровичем Незговоровым. Мы отошли в сторону, и я снова изложил суть вопроса. Леонид Фёдорович сказал: «Игорь Александрович будет только после обеда. Если хотите. Я закажу пропуск». Поезд в Иваново уходил вечером. Я дал согласие. В академии я был в первые.
Удачный случай познакомиться с ней поближе.
После обеда мы встретились с Игорем Александровичем Пушкиным. Что бы не отвлекаться, беседа проходила в учебном классе. После моего короткого доклада. Мы пошли в штаб, где в НИО и учёного секретаря выяснили требования ВАК и учёного совета к соискателям. Снова вернулись на кафедру, и уже в присутствии Леонида Фёдоровича Незговорова приступили к решению конкретных вопросов соответствии с этими требованиями. Этих вопросов оказалось несколько, основными были:
- совместные работы;
- рекомендации кафедра;
- акты о внедрении и т.д.
Обменялись адресами, телефонами. С тем я и убыл в Иваново. Естественно первый визит я нанёс Б. М. Лапшину, подробно изложил ему об встрече в ВАХЗ. Борис Михайлович задал мне только один вопрос: «А как же я?» На что я ответил: «Вы останетесь вторым руководителем и будите, включены во все будующие совместные работы».
К концу года все формальности были выполнены. Я написал рапорт на имя начальника ВАХЗ. В декабре состоялся приказ о прикреплении меня соискателем по кафедре №3 по специальности «Техника и вооружение по защите войск от ОМП». Приказ подписал начальник Академии генерал-полковник Д.В. Горбовский.
В беседе с И.А. Пушкиным я узнал, что в академии начинаются масштабные изменения и надо быть готовым к корректировки плана работ над диссертации.
В сентябре 1971 года на специальном факультете была организована новая 15 кафедра – военная и промышленная индикация. Начальник кафедры Олег Владимирович Чеботарёв, заместитель И.А. Пушкин. И мне пришёл на память расхожий анекдот времён Хрущёвских реформ.
«В чём суть трёх особенностей Советской Армии?
Не постоянство штатов, не постоянство формы,
Не постоянство распорядка дня».
В начале 1972 года сменилось и руководство академии. Начальником академии был назначен Герой Советского Союза генерал – полковник В.В. Мясников. Пришлось снова переоформлять документы по соискательству.
Из выпуска в Шиханы прибыли в 33 ЦИНИ В.С. Поляков (в последствии заместитель Генерального директора ГОСНИИОХТ), А.И. Булкин. В ГИТОС А.Л. Богачёв, С.Н. Кулиш, И.П. Мосин и Ю.А. Судаков.
В середине 1972 года я завёл новую семью. Возник вопрос? Оставаться в Иваново или искать новое место службы?
В 1972 году исполнилось 10 лет моей преподавательской деятельности.
Согласно существующего положения, мне необходимо было пройти курс переподготовки.
Так я стал слушателем 3 месячных курсов повышения квалификации преподавательского состава при ВАХЗ. Занятия начинались с 1 сентября. Я прибыл в Москву немного раньше.
Разместился в гостинице. Я был включён в отделение специализирующиеся по кафедре №10 (средства радиационной разведке). Это создало определённые трудности для меня.
До обеда я учился на курсах. После обеда работал на кафедре № 15 доводя до ума диссертацию. Сложность была в том, что работала гриф и я мог работать над ней в строго определённое время и месте.
К концу сентября работа над диссертацией была завершена и представлена в учёный совет. Решением совета головной организацией был назначен 33 ЦИНИ МО.
Прибыл я в Шиханы в конце декабря. Вечером, уже в гостинице, меня пригласил на беседу начальник института генерал-майор Леонид Андреевич Дегтярёв.
Беседа продолжалась около часа.
В заключении беседы генерал сказал В.Т. Заборне - оформляй. На следующий день В.Т. Заборня связался с УНХВ, а я позвонил начальнику химических войск МВО генерал - майору В. Кубасову.
После моего объяснения сказал: «Ты хорошо подумал?» И получив утвердительный ответ, добавил: «Я тебя хорошо знаю, и возражать не буду!?»
Одновременно с окончанием курсов, был подписан приказ о моём назначении старшим научным сотрудником в 33 ЦИНИИ.