Полянцев Василий Павлович

Родился 3 марта 1919 года в деревне Медведка Бузулукского уезда Средне-Волжского края (Самарской губернии), впоследствии наше село в 30 годах было отнесено к Тоцкому району Чкаловской (Оренбургской) области.

В 1939 году сдал экзамены в педагогический институт в г. Махачкале и начал учиться на физико-математическом факультете.

В этом же году Верховный Совет СССР, принял решение о призыве в Красную Армию всех выпускников и студентов, имевших среднее образование.

Я учился в Махачкалинском педиституте и нас, ребят, всех призвали в ряды Красной Армии.

В ноябре 1939 года я был призван в армию и попал в город Ленинград в 112 запасный стрелковый полк, из которого после усиленной боевой подготовки и принятия присяги весь личный состав был передан в 168 стрелковый полк 24 стрелковой Самаро - Ульяновской Железной дивизии.

Мы были очень молоды, нам было по 18 - 20 лет, опыта естественно ни какого. Зато была молодость.

Я служил стрелком в первом отделении, первого взвода, первой роты, первого батальона 168-го стрелкового полка. Судьба сложилась так, что я попал во всё первое. В первые дни мы не знали, что это за воинское соединение и каковы её боевые традиции и командование.

«К ноябрю 1939 года Финляндия провела негласную мобилизацию и увеличила численность своей армии почти в семь раз. На её восточной границе сосредоточилось до 15 дивизий.

29 ноября в войсках проводились митинги, на которых зачитывалось заявление Советского правительства.

7-я армия, в состав которой входила Железная дивизия, развернула свои войска на Карельском перешейке. Ей противостояли 7 пехотных дивизий, кавалерийская бригада и другие части поддержки и усиления – всего 200 тысяч человек. Советским воинам предстояло вести бои в лесисто-болотистой местности и преодолеть линию Маннергейма. Это была эшелонированная полоса обороны с мощными укреплениями. Она насчитывала свыше 1000 дотов и дзотов, в том числе 296 долговременных железобетонных сооружений. Финские политики и генералы уверовали в то, что линия Маннергейма, достигавшая глубины 90 километров, окажется неприступной для любой армии.

30 ноября полки железной дивизии заняли исходное положение на границе. Накануне вечером к разведчикам пришёл командир 168-го стрелкового полка майор Уткин: Утром – наступление. Наш полк в первом эшелоне. А впереди полка пойдут разведчики. До местечка Помпола вас проводят пограничники…

В 8 утра началась тридцатиминутная артиллерийская подготовка. За 20 минут до её окончания к реке Сестра двинулись разведчики 168 полка. Когда артиллерия смолкла, перешли в наступление стрелковые батальоны.

В первый же день части встретили ожесточённое сопротивление. Под прикрытием мощной системы укреплений гарнизоны полевых опорных пунктов, группы автоматчиков, снайперы – «кукушки», замаскировавшиеся в самых неожиданных местах, пытались сдержать наступление дивизии. Подступы к вражеским позициям были сплошь заминированы. К исходу дня части продвинулись всего на 5-6 километров, буквально прогрызая оборону противника».[1]

Участие в финской войне на Карельском перешейке я принял в составе 168-го стрелкового полка в качестве рядового.

Финская война, была необычная война, стояли суровые морозы, доходившие до - 400, при большой влажности, такой, что затвор винтовки примерзал, и его невозможно было открыть.

Одеты мы были в валенки, ватные брюки и фуфайки, что крайне затрудняло передвижение.

Каска с подшлемником. Шапок тогда не было, мы носили шлемы или как их называли в народе «будёновки», но в них было очень холодно и они совсем не грели.

Будёновки были летние и зимние. Зимний шлем одевали при переходе на зимнюю форму одежды.

Выдавали нам по шкалику водки и корейку. Так как среди нас были красноармейцы из Азербайджана (мусульмане), то водку они не пили, и свинину не ели, им это запрещал Коран. А мы с большим удовольствием уплетали и за них.

Помню, привезли нам хлеб, есть который было невозможно, он был мёрзлый, и нам приходилось распиливать его пилой.

В прифронтовой полосе все деревни были пустые. В них не было ни одного человека, хотя и имущество и утварь, за исключением скотины всё было на месте.

Когда, после боя, мы заходили в дома, было очень много случаев подрыва красноармейцев. В доме, на самом виду, финны оставляли что-нибудь ценное, например наручные часы, портсигар, красивую игрушку или даже кружку, около ведра с водой, и всё это минировали.

Офицеры наши сначала ходили в белых полушубках, но когда «кукушки» [2] стали выбивать их одного за другим, переоделись в шинели.

На всём протяжении фронта и в глубине обороны у финнов были надолбы, колючки, завалы из толстенных сосен, противотанковые рвы и минные поля.

«К исходу 4 декабря передовые батальоны 168 полка овладели деревней Харвала. 5 декабря вышли на берег озёр Суула-Ярви и Лоунатйоки. Утром 6 декабря наши атакующие подразделения овладели селениями Лавола и Пэркярв».[3]

Когда комбриг Вещев со своим штабом переместился за наступающими в район Лаволы, то попал в засаду, и погиб.

После того как был убит командир дивизии комбриг Петр Евгеньевич Вещев, командиром дивизии назначили генерал- майора Галицкого Кузьму Никитовича. Конечно, тогда ещё не было таких званий.

Мы, как солдаты, конечно, этого не знали.

«В середине декабря войска 7 армии, куда входила и 24 стрелковая дивизия, начали штурм линии Маннергейма и в первый же день вплотную пробились к укреплениям главного рубежа. Чем глубже вклинивались части во вражескую оборону, тем упорнее становилось сопротивление противника. Через несколько дней тяжёлых боёв Главный Военный совет принял решение приостановить наступление.

Хотя наступление было приостановлено, бои продолжались днём и ночью. Противник располагался в тёплых благоустроенных казематах. Наши войска находились в окопах, в наспех отрытых землянках. А морозы в ту зиму были необычайно суровы даже для этих студёных мест».[4]

Было очень много больных и обмороженных.

«11 февраля после мощной 2-х часовой артиллерийской подготовки наши войска начали штурм линии Маннергейма. Артиллерия разбила многие укрепления переднего края противника. Как только орудия перенесли огонь в глубь обороны, стрелковые части двинулись в атаку. Мороз был 36 градусов. Уцелевшие огневые средства финнов и их дальнобойная артиллерия образовали сплошную завесу огня перед фронтом наступающих».[5]

5 марта дивизия вышла к тыловым рубежам финских укреплений. Война была окончена.

По окончании войны наш полк возвратился под Ленинград на казарменное положение в лагеря, которые находились на Чёрной речке и мы начали готовиться к параду. Была ежедневная усиленная строевая подготовка, но затем всё переменилось.

Вскоре после первомайского парада, примерно в июне месяце ночью наш полк подняли по боевой тревоге, нам подали 160 автомашин (газиков), и мы двинулись на Эстонскую границу.

Заняли боевые позиции. Выдали нам боекомплект патронов и гранат. Наше Правительство предъявило ультиматум прибалтийским государствам. Мы стояли на чеку. В случае отклонения ноты, мы должны были силой вторгнуться на территорию этих государств.

Конечно, сейчас об этом не пишут, но так ведь было в действительности. Две ночи мы стояли перед границей в боевой готовности. Затем приказ и мы в июне 1940 года, в четыре часа утра перешли эстонскую границу и двинулись вглубь страны.

В начале двигались в развёрнутом боевом порядке и в полном боевом снаряжении.

Но эстонские пограничники сбежали, и никто ни какого сопротивления нам не оказывал. Через несколько километров, полк свернулся в походную колонну, и мы пошли в глубь страны.

Чем дальше мы продвигались, тем больше появлялось любопытных жителей Эстонии, которые выходили к дороге и разглядывали нас. Встречали нас сначала не доверчиво, а затем приветствовали, дарили цветы и улыбки, выходили встречать целыми деревнями.

«С красными флагами и цветами встречали самаро-ульяновцев рабочие, крестьяне, рыбаки. В городе Пайде, где разместилась часть дивизии, устроили восторженный приём бойцам и командирам».[6]

Наш полк остановился в самом центре Эстонии, в маленьком городке Пайде.

Нам этот городок очень понравился. В городке ходили полицейские, которых мы увидели впервые в жизни.

Еженедельно командование полка приказывало совершать марши на 40 -50 километров в полном боевом снаряжении в разные направления.

Стояла сильная жара, под 40 градусов. Дождей не было. Идём, жарко, но мы не унываем. Всю дорогу пели песни, но как только придём в расположение полка, на ужин не идём, а заваливаемся спать и спим до утра как убитые. Утром ели-ели поднимаемся. На ногах у многих были кровавые мозоли. Мы мало тогда понимали, во имя чего это делается. Мы так уставали, так изматывались, что передать на бумаге не возможно. Это испытать надо только самому.

В походах выпускали боевые листки, мне часто приходилось писать эти боевые листки. Прямо тут же на привале. В них обращали внимание бойцов, на то, что во время похода нельзя пить воду, иначе не дойдёшь. А такие случаи были, когда отдельные бойцы изнемогали, и их приходилось сажать на повозки к старшине роты.

Не все не выдерживали этих изнурительных маршей. Приближаясь к населённому пункту, запевали походные песни, это облегчало движение.

Песня солдатская очень помогает в походе. Кто не испытал это, тот не может понять, что значит для солдата песня.

На большом привале давали селёдку и чай, пей сколько хочешь. Это помогало в походе. Очень тяжело было тем, кто тащил на себе пулемёт Максим.

Командир роты ехал на коне. Хорошо помню командира батальона старшего лейтенанта Хованского. Подтянутый, чисто выбритый, и со шпорами.

В Пайде мы пробыли месяца три, не больше. Агитацией не занимались. Когда давали увольнительную, то ходили в город. Нам был приказ: на улицах города не курить и этот приказ строго выполнялся.

Раз в неделю привозили нам кино, и местные жители приходили смотреть, приезжали даже на велосипедах и мотоциклах.

Наш полк стоял в усадьбе, окружённой парком. Вдоль забора усадьбы стояли велосипеды и мотоциклы, и никто их не трогал.

Платили нам эстонскими деньгами. Солдат первого года службы получал 3 кроны, а старшина - 18 крон. Наш командир взвода лейтенант Цаплин получал 80 крон, на которые можно было купить золотые часы.

В Эстонии тогда было буржуазное правительство.

Вскоре эстонские коммунисты сумели захватить власть, и Эстония была объявлена республикой в составе Советского Союза.

Историческая правда восторжествовала. Известно, что такой страны ни когда не существовало, а вот в нынешние времена – Ельцина, она объявила самостоятельность. В петровские времена Россия вышла к балтийскому морю. Недаром сказано, что Петр прорубил окно в Европу. Это было справедливо. Эти земли когда-то принадлежали Швеции. Но в результате русско-шведской войны они перешли в собственность Российской империи. Петр 1 был собирателем русских земель, а нынешние правители всё это порешили в прах. Я думаю, что всё равно когда-нибудь Россия возродится. Когда к власти придёт подлинное русское правительство, а не марионетки.

Сейчас воспроизвести в точности всё как было тогда, я не могу. Слишком много времени прошло с тех далёких лет. Мы были молоды и проходили службу в рядах Красной Армии. Мы всему верили и свято выполняли приказы. Что может знать рядовой красноармеец? Знали только те, кто отдавал приказы на их выполнение.

Особо надо подчеркнуть отношение командира к рядовым красноармейцам. Это было уважительное отношение, но дисциплина была строгая, на высоком уровне.

Командиром взвода у меня был лейтенант Цаплин, это я хорошо помню. Такой подтянутый молодой блондин, опоясанный ремнями.

После трёхмесячного пребывания в Эстонии, в конце 1940 года, нашу дивизию перебросили в Западную Белоруссию, только что освобождённую от поляков. Наш полк стоял в городе Воложин, это такой небольшой городок, но как он выглядел, я уже не помню, так как нас редко отпускали в увольнение.

Жили мы в бывших польских казармах. Нары в два этажа. Соломенные матрасы и подушки набитые сеном. Каждый месяц содержимое матрасов и подушек заменялось. Постоянно устраивали так называемые субботники. Кормили нас не плохо. Но с приходом нового наркома обороны Тимошенко С.К. стали кормить хуже. Два дня в неделю был вегетарианский день – кормили только гороховым пюре.

Появилась у нас тогда такая присказка: Командир спрашивает после окончания обеда у солдат: «Поели?», ему отвечают: «Поели». Он опять спрашивает «Наелись?», ему отвечают: «Наелись, даже остаётся». Он опять спрашивает «А куда остатки деваете?», а солдаты отвечают: «Съедаем».

В полку был горнист, который в зависимости от времени по распорядку дня, указаний дежурного по полку или командира полка подавал горном различные команды. Были команды отбой, подъём, приём пищи, тревога, сбор и т.д. К каждой команде горниста мы придумывали свои слова, чтобы легче было запомнить музыку горна. Например, для приёма пищи были такие слова: «Бери ложку, бери бак, хлеба нету, кушай так».

Командиром полка до начала войны был полковник Уткин, такой высокий, плотный мужчина. Он очень любил сажать на гауптвахту за всякую малейшую провинность и упущение. Очень хорошо помню, как мы капали яму для уборной. Была осень, форма одежды – в шинелях и пилотках. Вдруг подходит полковник Уткин, командир взвода лейтенант Цаплин подаёт команду смирно и докладывает, что 1 взвод 1 роты копает яму для уборной. Полковник Уткин указывает: «Вот те, что в шинелях по 5 суток ареста» и ушёл. Командир взвода в недоумении и мы так и не поняли, за что эти бойцы были наказаны.

Учения мы проводили формально и мы, бойцы, надо сказать мало, что смыслили в этом. Высшее командование к нам приезжало очень редко.

Кстати о командире полка. После Уткина, командиром полка был назначен майор Степанов, а Портнов [7] был начальником штаба, это я помню хорошо.

Мы рядовые бойцы чувствовали приближение грозных событий, но нам об этом ни на занятиях, ни на политинформациях ничего не говорили.

Летом перемещались в лагеря.

Часто бывали тактические учения. В 1941 году зимой снега выпало, как никогда, очень много. День быстро кончается, и сразу становиться темно, и я вдруг заболел куриной слепотой. Врач сказал, что это результат плохого питания и недостатка витаминов.

Наступило лето 1941 года. Наш полк находился в летних лагерях. Перед этим усиленно обустраивали лагерь. Ставили палатки, строили всевозможные препятствия и т.д. Буквально не было ни одного выходного дня и вообще ни чего не чувствовалось. Была полная беспечность. Жили в палатках, рядом лес и небольшая речка. Утром бегали на зарядку, а затем умывались холодной водой.

«Очередное учение должно состояться в двадцатых числах в районе Лида – Гродно. Вечером 20 июня командир дивизии встретился в Гродно с командующим 3-й армией генерал-лейтенантом В.И.Кузнецовым. Поводом для этой встречи явилось тревожное сообщение командира 168-го стрелкового полка майора Степанова. В тот день утром С.И. Портнов обнаружил в своём почтовом ящике записку необычного содержания: «Пан полковник! Увозите семью в Россию. Скоро здесь будет война».[8]

22 июня 1941 года выдался жаркий солнечный день, первый выходной день после напряжённых будней и обустройства лагеря. Мы только, что выпустили номер стенной газеты, и я решил пойти в парикмахерскую и побрить голову. Бороду я в то время ещё не брил, её попросту не было.

Иду в парикмахерскую. Стою, жду своей очереди, вот доходит моя очередь.

Заходит командир полка майор Степанов. Его принимают без всякой очереди. Он садится в кресло. Вдруг подходит дежурный по полку и ждёт его. Майор Степанов побрился и вышел. Моя очередь садиться в кресло, но я не успел этого сделать, Как только майор вышел из палатки и к нему тут же подходит дежурный по полку и что-то говорит ему на ухо. Командир полка командует: «боевая тревога». Горнист играет «боевую тревогу».

Я бегу в палатку, надеваю снаряжение, беру вещмешок, боеприпасы, автомат и шарю в тумбочке, где у меня лежали документы об образовании, аттестат об окончании Данпедрабфака. Но найти не успел, звучит команда «строиться».

Полк выстроен в полном составе. Командир полка произносит речь. Фашистская Германия внезапно, без объявления войны, напала на Советский Союз. В 12.00 слышим речь Молотова В.М. по радио.

«В 15 часов, когда части подготовились к маршу, была восстановлена связь с Минском, и из штаба Белорусского особого военного округа поступило распоряжение: «24-й стрелковой дивизии немедленно выступить в район Лиды по маршруту Молодечно, Вишнево, Ивье, Лида». От Молодечно до Лиды – 160 километров».[9]

Покидаем лагерь. Идём в неизвестность. Чувство такое тревожное. На душе не спокойно. Что нас ждёт впереди не известно.

Колонна полка выступила, и мы идём на сближение с противником.

Примерно часа через два видим вражеский самолёт. По команде «воздух» все уходим с дороги и ложимся на землю. Самолёт обстрелял колонну и улетел. Появляются первые раненые.

Вот так для меня началась другая жизнь. Чувствую себя в каком-то напряжении, это надо пережить.

Через некоторое время нас догнала дежурная смена (дежурные по полку, по штабу, по батальонам, по ротам, дневальные, посыльные и т.д.), которая оставалась для ликвидации лагеря. От одного из дневальных по нашей роте я узнал, что все мои документы об образовании, как и документы других солдат, найденные в тумбочках, были по приказу командира уничтожены.

«3-й армии, в состав которой входила 24-я дивизия, противостояли три армейских корпуса 9-й армии гитлеровцев. Противник создал троекратное, а на направлении главного удара – пятикратное численное превосходство».2

Дальше наш полк продолжал движение вместе с другими частями дивизии. Двигались ночным маршем. Днём маскировались в лесу, а с наступлением темноты продолжали движение и к утру 24 июня расположились в лесах вокруг села Юратишки.

«Наступил четвёртый день войны. Выйдя на рубеж южнее местечка Трабы, далее по восточному берегу реки Гавья до деревни Субботники полки железной дивизии столкнулись с основными частями противника».[10]

Потом мы заняли оборону у какой-то речки, название сейчас не помню. Да и у нас красноармейцев не было карт, и мы не знали, в какой местности находимся. Но я хорошо запомнил, как окопались мы перед небольшой речкой. Впереди был мост и наши должны его взорвать.

Приготовились к отражению атаки. Тут налетели фашистские самолеты, и давай нас поливать свинцом.

Зенитных пушек в полку не было, а был спаренный 4-х ствольный зенитный пулемёт Максим. Но что он мог сделать с бронированными самолётами.

«На левом фланге дивизии, в районе деревни Субботники, появился моторизованный полк гитлеровцев. Он двигался осторожно, соблюдая меры боевого охранения. Но его разведка была уничтожена, наткнувшись на засаду, устроенную боевым охранением 168-го стрелкового полка. Это насторожило противника, и он приостановил движение. Через некоторое время над деревней и над боевыми порядками появились фашистские самолёты.

Не успела осесть пыль после бомбёжки, как вражеские танки, ведя на ходу огонь из орудий и пулемётов, двинулись на позиции 168-го стрелкового полка. От танков не отрывалась мотопехота, следовавшая на автомашинах и мотоциклах».1

«Первый бой воинов Железной закончился победой. Части 19-й танковой дивизии генерала Клопенсдорфа были отброшены за реку Клева с большими для них потерями. На поле боя остались догорать около трёх десятков немецких танков Т-III. За ними застыли остовы более 50 сгоревших автомашин. Картину дополняли десятки разбросанных по полю вражеских мотоциклов»[11].

Так продолжалось двое суток. В том бою было подбито несколько танков противника.

Утром 26 июня над нашими позициями появились пикирующие бомбардировщики. Один был сбит и упал на наши позиции. После бомбёжки немцы начали артиллерийский обстрел. Затем на нас снова двинулись танки.

«Десять уничтоженных танков было на счету полковой батареи и противотанковой батареи, действующей на участке обороны 168-го полка».[12]

В этот день было отбито четыре атаки. Под вечер немцы снова отступили.

Используя сведения о месте скопления не заправленных немецких танков, полученных от пленного танкиста, и подтвердив их результатами разведки, командование дивизии приняло решение о проведении огневого налёта всей дивизионной артиллерийской группой. И в назначенное время более ста орудий разных калибров обрушили огонь на фашистский лагерь.

Дивизионная газета «Красноармеец» писала: «За вчерашний день нашими частями на одном из боевых участков было расстреляно 97 танков противника. Большинство экипажей фашистских бандитов было убито в машинах, уцелевшие взяты в плен».[13]

«На рассвете 168-й и 7-й стрелковые полки перешли в наступление. Главный удар на Трабы, Ошмяны наносил полк подполковника И.С. Портнова, усиленный сводным танковым батальоном. … Ещё 22 июня на станции Юратишки был остановлен следующий в Гродно эшелон с 14 танками КВ-2 и полностью укомплектованными экипажами. Генерал К.Н. Галицкий, узнав об этих «бесхозных» танках, приказал выгрузить их и направить в подчинение командира 168-го стрелкового полка. В этот же день танковая рота вступила в бой.

Разведчики, действующие в районе Ошмян, встретились с танковым подразделением, которое в ходе оборонительных боёв потеряло связь со своим командованием и расстреляло все боеприпасы. Узнав, что поблизости находится 24-я дивизия, командир подразделения привёл свои танки к генералу К.Н. Галицкому. Так в железной дивизии появилась ещё одна танковая рота в составе 15 «тридцатьчетвёрок». Третья рота, насчитывавшая 14 лёгких танков Т-26, присоединилась к одному из батальонов 168-го стрелкового полка 26 июня во время боя за Ивье. Генерал приказал свести все три роты в батальон. Сводный батальон был подчинён командиру 168-го стрелкового полка».[14]

К дивизии прибилось несколько танковых подразделений, их придали нашему полку. Для организации связи и взаимодействия, меня послали к танкистам с сообщением. Они находились в 500 метрах от нас.

Я взял свой автомат и отправился к ним. Передвигаться пришлось по открытой местности. В начале я бежал в полный рост. Потом вдруг налетел немецкий самолет и стал за мной охотиться. Пришлось передвигаться перебежками, вилять из стороны в сторону, ложиться на землю, но немец не отставал и поливал меня огнём. Вдруг я понял, что у него закончились патроны, а он как раз летел на бреющем полёте, причем так низко, что я разглядел лицо лётчика, и казалось, время остановилось. Я встал, направил на него свой автомат, прицелился как в тире, и спустил курок, но выстрелов не последовало, я нажал ещё раз, бесполезно. Видимо когда я бросался несколько раз на землю, в затвор моего автомата ППД попал песок. Вот такие были капризные автоматы.

Когда я пришёл к танкистам и доложил их командиру всё, что мне передали, он предложил мне перейти к ним, у них были потери в экипажах, сказал, что нам такие геройские ребята нужны. Оказывается, они наблюдали, как я бегал от самолёта и пытался в него стрелять, но помочь ни чем не могли. Я почистил автомат, командир танкистов дал мне записку для нашего командира и я вернулся.

«Двадцать минут длилась артиллерийская подготовка. Ещё не отгремели последние залпы, когда стрелковые батальоны, поддерживаемые танками, ринулись на противника и прорвали его оборону… Поддерживаемый танкистами 168-й стрелковый полк с ходу ворвался в Трабы и продолжал наступать на Гольшаны».1

В субботу 28 июня Совинформбюро сообщило, что фашистским войскам удалось овладеть столицей Белоруссии Минском, а также городами Бобруйском, Дзержинском, Волковысском, Несвижем и другими.

Дивизия оказалась в глубоком вражеском тылу. Командир дивизии принял решение отходить на восток, чтобы соединиться с Красной Армией.

Затем поступил приказ начать отступление. Отход полка был организован чётко. Днём отступали, а ночью рыли окопы и занимали оборону.

«Отход на восток решено было начать в час ночи 30 июня через Налибокскую пущу в направлении Юратишки, Бакшты, Налибоки, Рубеживачи, Негорелое. К 5 июля сосредоточиться в лесах в районе Узды. …

Дивизии предстояло следовать двумя колоннами, имея в арьергарде 168-й стрелковый полк, усиленный танками и артиллерией…

В ночь на 30 июня главные силы дивизии начали отходить на юго-восток и на рассвете вышли к Березине. Поскольку кругом был густой лес, комдив разрешил начать переправу, не дожидаясь ночи. Однако «юнкерсы» обнаружили скопление войск в районе единственного моста, уцелевшего в селе Бакшты, и обрушили на отступающих бомбовые удары и пулемётно-пушечный огонь».[15]

Наши тылы, а вместе с ними и продовольствие где-то отстали, а может их разбомбили, поэтому ели не каждый день. Помню когда мы, отступая, проходили через какую-то деревню, несколько красноармейцев попросили у жителей еды, да и некоторые женщины сами предлагали её нам, видя нас голодных и измученных.

Только мы прошли деревню, вдруг нас останавливает какое-то начальство, не то комиссар дивизии, не то особый отдел. Приказали всем построится, вывели из строя тех, кто брал еду у жителей, и тут же собрали военный трибунал, короткий суд и всех их приговорили к расстрелу за мародерство.

Затем тактика изменилась, начали отступать только ночью. Нам сказали, что дойдём до старой границы и там займём оборону. Но противник нас опередил.

«Продвигаясь на восток, полки Железной дивизии разгромили множество тыловых органов противника, несколько штабов, один полевой аэродром (сожгли, находившиеся там пять самолётов связи противника) нанесли значительный урон фашистским частям, нападая на места их ночлегов.

Утром 3 июля части дивизии вышли к старой государственной границе. Но здесь, в оборонительных сооружениях подготовленного нами укрепрайона, уже закрепились части 17 танковой дивизии гитлеровцев. Атака с ходу не увенчалась успехом. Не дала она желаемых результатов и на следующий день».[16]

Чтобы прорвать оборону немцев, рано утром мы пошли в атаку, но она захлебнулась, так как немец открыл ураганный огонь из всех видов оружия.

Заняли оборону, окопались, невдалеке поставили 45-ти мм противотанковую пушку. Это орудие в последствии прозвали «прощай Родина».

Если пехотинец мог окопаться, то артиллеристы этого орудия этого сделать не могли, не могли и закопать это орудие, так как оно было очень низкое, и сектор обстрела при этом резко снижался, а ставили такую пушку только на прямую наводку, практически на позициях пехоты.

«На рассвете 5 июля после короткого артиллерийского налёта 168-й стрелковый полк и остатки танкового батальона, действующие на главном направлении, перешли в наступление. Фашистской артиллерии удалось отрезать пехоту от горстки танков, прорвавшихся к шоссейной дороге Столбцы - Дзержинск. Но в решающий момент из залёгших цепей поднялись коммунисты, увлекая за собой остальных бойцов… Батальоны капитана В.С. Иванченко и старшего лейтенанта И.Г. Хованского овладели несколькими дотами, и после непродолжительной, но жаркой схватки полк ворвался в местечко Негорелое.

Прорвавшись через Минский укреплённый район, части дивизии в течение дня продвинулись на 15 километров, выбили гитлеровцев из городка Узда и углубились в лес. Более тысячи убитых фашистов осталось на поле боя в районе Рубежевичи, Дзержинск,  Негорелое. Кольцо окружения, созданное в первые дни войны соединившимися в районе Минска 2-й и 3-й танковыми группами противника, было прорвано. Однако до линии фронта, оставались ещё сотни километров, не менее трудных, чем те, которые уже пройдены. 4 июля передовые части гитлеровских войск вышли к Днепру в районе Быхова и Рогачёва.

За десять дней боёв запас боепитания в подразделениях дивизии почти полностью истощился. Бойцы вооружились трофейными автоматами и пулемётами. «Во всех трёх стрелковых батальонах и в батальоне 7-го стрелкового полка капитана Байды, - доносил комдиву подполковник С.И. Портнов, - по две роты полностью вооружены немецкими автоматами, так как к ним имеются неограниченное количество патронов…»

Прежде чем продолжить наступление, предстояло определить направление дальнейшего продвижения».[17]

«К вечеру, - вспоминал К.Н. Галицкий, - разведчики 168-го стрелкового полка, организовав на дороге засаду, подбили немецкий броневик и захватили в плен офицера. У него нашли приказ командира 47-го моторизованного корпуса от 4 июля, непосредственно касавшийся нас. Он требовал от командира 29 моторизованной дивизии, находившейся в районе Столбцы, воспрепятствовать прорыву русских частей, окружённых западнее Минска, и совместно с 1-й кавалерийской дивизией, прибывшей в район восточнее Слуцка, разгромить и уничтожить их».[18]

«К утру 6 июля на командный пункт возвратились все разведывательные группы. Они доставили топографические карты с обстановкой, важные документы и пленных немецких офицеров высокого ранга. Захваченные документы и показания пленных позволили комдиву принять наиболее целесообразное решение: прорываться не на восток, где сосредоточились крупные танковые силы гитлеровцев, а на юг, в общем направлении на Слуцк и Мозырь. По свидетельству пленных офицеров, противник в этом районе не ожидал наступления выходящих из окружения советских частей. … После полуночи стрелковые полки Железной дивизии нанесли удар по фашистам в районе шоссейной дороги Слуцк – Минск. Как потом выяснилось, в ночном бою на шоссе были разгромлены тыловые подразделения моторизованной дивизии СС «Рейх», входящей в состав 46-го моторизованного корпуса».[19]

Затем мы попали в окружение. Что делать? Как дальше сложиться судьба? До нас доводят, что командование приняло решение выходить из окружения мелкими группами. Мы так и сделали.

Мы выходили из окружения в составе взвода, которым командовал лейтенант Колбанцев и заместитель начальника штаба батальона капитан, фамилию не помню.

«Стрелковые полки тремя колоннами упорно продвигались к линии фронта по лесам и болотам Полесья. Крупных сил противника в этих глухих местах не было».[20]

Ночью вышли к селу, подошли к дому, где жил активист села. Сам он находился в сарае и как только услышал нас, явился и кратко охарактеризовал обстановку. Какое это было село, не запомнилось.

Хозяйка дала нам по ломтю хлеба и сала, так как мы были голодные и не ели двое суток.

Немного передохнули и рано утром пошли дальше в условленное командованием место сбора.

Утром мы подошли к шоссейной дороге, по ней двигались беспрерывно немецкие войска, мы залегли в кустах и стали ждать темноты, чтобы пересечь дорогу. В это время шла очередная немецкая колонна на автомашинах.

Вдруг колонна остановилась, мы подумали, что нас увидели и приготовились к бою. Но что мы могли сделать с такой силой, если нас всего 12 человек с автоматами ППД и одним станковым пулемётом при ограниченном запасе боеприпасов.

Умирать не хотелось, но и сдаваться ни кто не желал. Мы лежали, не шелохнувшись всего в нескольких десятках метров от немцев. Наконец колонна двинулась дальше.

Целый день мы пролежали в этом перелеске. Самолёты противника на бреющем полёте совсем низко пролетали над нами, но ни чего не замечали.

Когда стемнело, двинулись дальше, сначала пересекли шоссе, затем перебрались через полотно железной дороги. Железная дорога уже охранялась немцами.

Рано утром подошли к одной деревне. Немцев там не было. Командир взвода и заместитель начальника штаба, который был с нами, знали одного жителя этой деревни. Подошли к его дому, окружили его.

Когда постучали, вышла хозяйка дома, ещё молодая женщина, она очень испугалась, но когда ей сказали кто мы, то она успокоилась и показала, где находиться её муж. А он был в сарае на сеновале.

Он обрисовал нам всю обстановку, что творилось в деревне и вокруг неё, и сказал, что немцы пока к ним не заходят.

Хозяйка вынесла нам ломтю хлеба и по куску сала. Это нас подкрепило, и мы двинулись дальше.

В полдень показалась деревня вдали от дороги. Какая? Название её, уже не помню, да и нас это не очень интересовало.

Главная наша задача соединиться с основными силами и выйти из окружения.

В этой деревне нас накормили блинами. Через некоторое время у всех у нас разразился понос. Это видимо следствие употребления воды из речки.

«Переправившись через реку Птичь, части дивизии после ночного марша 14 июля вышли на территорию, контролируемую нашими войсками и белорусскими партизанами. Это произошло в районе населённых пунктов Озаричи, Карпиловка, в 80 километрах северо-западней Мозыря. За 22 дня части дивизии прошли по вражеским тылам свыше 500 километров, нанеся значительный ущерб фашистским войскам».[21]

О героическом подвиге нашей дивизии узнала вся страна. 10 августа 1941 года газета «Правда» в передовой статье «Военное искусство, помноженное на храбрость» писала: «Большинство подразделений и частей показало поразительные образцы доблести, решительности и высокую тактическую выучку. Окружённые части дрались хладнокровно, и умело, наносили врагу серьёзные потери и частенько сами окружали фашистов в их тылу. Большинство пограничных советских соединений сумели выйти из окружения крепкими, сплочёнными победоносными боевыми коллективами… Именно так действовало соединение, которым командует генерал-майор Галицкий. Оно одно из первых приняло на себя удар германских танковых колонн и отразило его, уничтожив огнём артиллерии 265 танков. А когда немецкие танковые и моторизованные дивизии, прорвавшись на соседних участках, окружили наше соединение, генерал Галицкий разделил его на отряды и приказал им самостоятельно пробираться на восток. Дни и ночи шли храбрецы по лесам и болотам Советской Белоруссии, уничтожая немецкие обозы, сея панику, нападая с тыла на вражеские части и штабы. Когда бойцы израсходовали боеприпасы, они «перевооружились» отбитым германским оружием. Две трети личного состава вывел генерал-майор Галицкий из окружения, нанеся врагу значительно большие потери, чем понёс сам».[22]

14 июля 1941 года меня тяжело ранили. На санитарной двуколке меня увезли в Калинковичи. Там сняли гимнастёрку и уложили в постель. Через два дня немцы должны были подойти и к этому городку. Но в тот же день меня и других тяжелораненых на грузовой автомашине отправили в г. Гомель.

Когда нас несколько тяжелораненых солдат везли на открытой машине, немецкий самолёт на бреющем полёте обстрелял нашу машину, но к счастью не попал.

В Гомеле нас поместили в госпиталь, находящийся на пригорке. Из его окна было хорошо видно, какая-то речка или овраг, точно не помню. Со временем всё стёрлось. Хорошо помню, что часто фашистские самолёты налетали на город и бомбили его. Ходячие больные и персонал срочно уходили в подвал. А мы как лежали, так и не могли сдвинуться с места. Однажды прошёл слух среди персонала госпиталя и раненых, что нас отправят самолётом в тыл страны, но видно не было возможности.

Погрузили нас в вагоны – теплушки и повезли. По дороге опять налетели фашистские самолёты и эшелон разбомбили. Я и ещё несколько человек раненых чудом остались живы.

Затем нас перетащили в другой поезд. Надо отдать должное медсёстрам и персоналу госпиталя, которые нас не бросили и тем самым спасли нам жизнь. Кто эти люди? Я не знаю. Таких записей мы не вели. С тех пор прошло много времени, но мне очень хочется выразить им огромную благодарность.

Наконец-то наш эшелон тронулся, и повезли нас на восток. Когда проезжали мой родной Бузулук, я написал записку, и попросил медсестру, чтобы она отдала её на станции, а там передали отцу. Добрые люди это сделали.

Удивительно, что в такое страшное время люди были отзывчивы и всячески помогали раненым бойцам и командирам.

Тогда мы уважительно назывались красноармейцы и когда ввели погоны, для нас это выглядело странно. По-моему, слово красноармеец, ассоциируется с уважением и доброжелательностью. Слово солдат это холодное и презрительное слово и не подходит к рабоче-крестьянской армии.

Наконец 6 августа 1941 года наш путь по железной дороге закончен, мы остановились в город Чкалов, так раньше назывался Оренбург, это был эвакогоспиталь № ЭГ-3327.

В госпитале пролежал полгода, дали третью группу инвалидности и меня отправили домой. Нога не сгибалась, ходил на костылях. Дали пенсию 30 рублей. Вот и живи на них.

До армии я не работал и стажа, ни какого нет. Начал разрабатывать ногу. Зимой пытался ходить на лыжах. Поступил работать в железнодорожное училище комендантом. Потом меня перевели работать военруком в этом же училище.

В сентябре 1942 года я вступил в комсомол, а в первого марта 1943 года был снова призван в армию.

С 1-го по 5 марта мы находились в Чкалове.

     Фронтовой дневник вычислителя взвода управления 1305 пушечного артиллерийского полка РГК 61 пушечной артиллерийской бригады 16 пушечной дивизии РГК рядового Полянцева В.П. со 2 марта 1943 по 5 марта 1944 года

Вот тут и началась моя другая боевая молодость. Я попал в артиллерийский учебный центр, который находился в городе Чебаркуле Свердловской области, там формировались артиллерийские части и соединения.

2 марта 1943 г. Сдал команду. Прибыл в Чкалов в Кировский РВК. Зачислен в команду отправки в 581 запасной…… Молоко 50 руб. литр. [23]

6 марта 1943 г. Утром стояли в Орске. Погода …

8 марта 1943 г. Стоим в Челябинске часов 10. Сварили кашу и покушали. Сходил на вокзал слушал последние известия. Продвигаемся вперёд. Объявили через 3 – 4 часа будем на месте.

9 марта 1943 г. Приехали на место … поместили нас в землянках. Не жилая, холодная. Не служившим ни когда в армии показалось тяжко. Но мне, не привыкать. Со своим отделением примостился на нарах, плотно прижались друг к другу и заснули.

12 марта 1943 г. Сегодня нас распределили по подразделениям. С Николаем Васильевичем нас разбили. Я попал в штабную батарею топографом. Находимся пока в карантине. Работа заключается в вычислении элементов боевого порядка батареи и дивизиона.

«Из города Бузулука нас приехало 8 человек. Меня назначили старшим по команде, так как из всех призванных, в армии никто не служил, и, естественно, не знает армейского порядка.

Разместили нас в землянках, не далеко от леса. Вернее в двух шагах от нас начинался лес. После десятидневного карантина началась наша учёба, учили тому, что нужно на войне».

21 марта 1943 г. Первый раз за 10 дней записываю. За это время познакомился со своей работой вычислителя, привязка элементов боевого порядка. Плоховато, что нет весёлого Николай Васильевича.

Ездили на полигон, деревня Барановка, где были боевые стрельбы. На другой день ездили на штабные учения в деревню Малковские. Прочные уральские строения, как из рассказов Мамина – Сибиряка.

«Избы и другие строения сделаны на совесть. Иначе никак нельзя, так как климат здесь не то чтобы суровый, но морозы доходят до 45 градусов и довольно продолжительная зима. Зима в этом году стояла довольно суровая. Морозы крепкие. Снега много». [24]

Почти нет ни одного дома в деревне, где не было бы родных в армии. Живут плохо, нет хлеба, едят картошку.

Зашли в дом, хозяин недавно вернулся с фронта по ранению. Суровая действительность непрестанно даёт о себе знать во всём. Напоминает, что война это страшное дело. Отечество надо защищать всеми силами. Народ понимает это и готов отдать всё во имя разгрома ненавистного врага.

26 марта 1943 г. Стоят утренние морозы, ветер, беспрерывный ветер. Скоро должны отсюда, уже сказали ППС 49571. Начинаю немного работать на планшете и апидейде. [25]

4 апреля 1943 г. Первое время наш топовзвод ходил на артполигон деревню Барановка. Были посланы на 5 дней. Один день поработали, и вечером пришёл приказ возвратиться. Устроились в одном доме. Хозяин пришёл с фронта раненый. Живут неважно. Пришли в лагерь к 2.00. Завтра отправка, получаем, готовимся к выезду. Пришили погоны.

«Странно как-то получается и не привычно пришивать погоны. Всегда и всюду их носили «золотопогонники» и на тебе погоны. Как их пришивать? Были красноармейцы - получились солдаты. Вспоминаю об этом теперь конечно с улыбкой. Привыкли, как будто мы носили их вечно.

Мне пришлось носить шлем и петлицы – быть красноармейцем. Хорошо звучало, а теперь «солдаты», как-то попахивает стариной. Ну что же, видимо так надо, поживём - увидим.

Откровенно говоря, шлем (будёновка) очень холодный. Когда участвовал в финской войне и служил в Ленинграде, запомнилось, что ходить в нём очень холодно, поэтому одевали подшлемники.

Одеты мы были в шинели, которые не очень то и грели.

Помню такую байку, когда солдата спрашивают: «Солдат, а тебе зимой в шинели не холодно?» Солдат отвечает: «Нет, ведь она же суконная». «Солдат, а летом в шинели не жарко?» Солдат отвечает: «Так ведь она же без подкладки».

Летом шинель носили на себе в скатку через левое плечо.

В наших землянках холодно не смотря на то, что почти находимся в лесу. Рубить лес не разрешают, да и некогда ходить за дровами. Прижмемся, друг к другу и так терпим.

Да и кормили нас не очень густо. Мёрзлая картошка и три крупинки плавают в котелке, а хлеба всего 400 грамм. И представьте себе, никто не роптал. Все понимают, что хлеб насущный неоткуда взять. Враг захватил Украину и дошёл до стен Сталинграда. Всё разорено. Это ещё легко сказано, а, поди, посмотри на нашу израненную искалеченную землю. Стонет земля Русская. Ещё со времён татаро-монгольского нашествия не было такого разорения.

Враг коварен, силён и беспощаден.

Потому наш народ как один поднялся на священную войну против гитлеровских оккупантов.

Цифр, я не собираюсь приводить ни каких, да их и не требуется. Тот, кто однажды видел это, никогда не забудет.

Избрали меня в бюро комсомола, и стал я комсоргом батареи».[26]

12 и 13 апреля был семинар парторгов и комиссаров, где и был я. Лекции вели: заместитель командира бригады, командир бригады полковник Медведев, начальник штаба, начальник политотдела.

Война идёт, а партийно-комсомольская работа не прекращается ни на один день. Брюхо пусто. Урчит во всю, а мы слушаем лекции. И это я считаю правильно. Нельзя оставлять каждого как он захочет. Люди у нас всякие и разные.1

«В соответствии с Постановлением Государственного Комитета Обороны № ГОКО-3164сс от 12 апреля 1943 года началось формирование 16 пушечной артиллерийской дивизии Резерва Главного Командования». [27]

 

14 апреля 1943 г. Готовились к отъезду, но обратно вернулись со станции. Сегодня готовимся к отъезду на фронт, это, по всей вероятности точно.

23 апреля 1943 г. Мы погрузились в теплушки. Наш вагон набит до отказа. Можно лечь только боком. На спину нельзя. Нет места. 45 человек, это не шутка.1

Находимся в пути. Батарея помещается в одном пульмановском вагоне. Выехали в 17.00. Вот уже доехали до станции Воскресенск, что под Москвой. Пишу ночью под Москвой, станция Воскресенск.

26 апреля 1943 г. Приехали на место в Ногинск.

4 мая 1943 г. Первое мая встретили в привычных для нас условиях. Построение, зачитка приказа заместителем командира полка, где он поздравил нас с днём Первое мая. Затем массовые мероприятия. Наша батарея сделала городки, где и я принял участие. Мешала паршивая погода. Пасмурно, моросит мелкий дождь. Меня по приказу ком полка перевели в 1-й дивизион химинструктором. Командир батареи не отпускает. Сегодня проводил занятия по химделу в своей батарее. …... Сегодня…...

Наша дивизия придана Брянскому фронту.

6 мая 1943 г. Стоит яркий солнечный день. Сегодня проснулись по вине дежурного раньше обычного. После завтрака прихожу на кухню и слышу хорошие вести с фронта, наши войска на Кубани вели ожесточённые бои с немцами и продвинулись на 25 километров и, согласно сводке Совинформбюро уничтожили 7 тысяч фрицев.

«Под Москвой находились не долго. Первого мая приказ комполка с поздравлением и больше ни чего. Вот война что сделала».1

Теперь надо готовиться к сражению. Лагерь наш находится на окраине города Н. на опушке хвойного леса недалеко от станции.

«Теперь уже не помню, что это был за город под Москвой. Раньше писать с точными координатами не разрешалось».[28]

В отношении питания - не важно, я здорово похудел, но ничего, тяжела жизнь солдата. Нас и призвали не панькаться, а воевать. Солдат должен всё перетерпеть, иначе он не солдат. Уничтожим гадину фашизма и заживём по-новому. Будем налаживать нашу мирную жизнь.

«Мы рыли окопы, совершенствовали оборонительные сооружения. Вдоль дороги были расставлены ветви деревьев, для маскировки.

От меня остались кожа да кости. Но мы живём, двигаемся, учимся, овладеваем оружием. Чтобы не заболеть цингой пьём хвойный настой. Приказ делать это, в обязательном порядке. Противно, но надо. Передние зубы берём, вынимаем и опять их на своё место вставляем, словно они не наши.

Писать о тех не забываемых днях тяжело и грустно. Многие детали со временем забылись».[29]

12 мая 1943 г. Яркий солнечный день слабый зюйд вест, на небе изредка покажется кучевое облако и долго стоит в зените, как будто его кто-то привязал. Появились комары, начинают беспокоить своим поведением. Написал открытку брату в Чкалов.

Сегодня купил 100 шт. открыток и думаю отослать их до дому.

Навожу учёт в старшинском деле.

14 мая 1943 г. Сегодня пасмурный день, в такие дни здесь холодновато. Сегодня дочитал книгу «Десантники» Николая Старостина. Книга рассказывает о героических делах советских десантников. Я конечно не критик и критиковать книги не умею, но как мне подсказывает мой здравый смысл, говорю, что это очень простая книга, написанная простым, доходящим даже до самого неграмотного языком читателя, вселяет в него уверенность в правоте нашего дела и победе нашей доблестной Красной Армии.

До этого я прочитал военные корреспонденции замечательного писателя воина Евгения Петрова, рассказывающие про Германию на кануне войны и сравнительно с той же Германией, которая была до прихода к власти Гитлера.

Это совершенно не похожая на теперешнюю Германию – Германию фашизма. Прочитав в газете ноту народного комиссара иностранных дел тов. Молотова об уводе советских мирных жителей в немецкое рабство, бойцы возмущены не слыханной в истории порабощения такого количества людей.

До чего дошли проклятые фашисты, нет слов, описать такие издевательства. Советский народ и его союзники питают надежды на скором разгроме орд Гитлера победоносной Красной Армией.

17 мая 1943 г. Целый день идёт дождь. Вечером выходим на учения, но куда не известно. Думал сегодня кое-что сделать, дождь не даёт такой возможности. Но, между прочим, дождь сейчас очень нужен сельскому хозяйству

22 мая 1943 г. Погрузились в эшелоны 20 мая, лил проливной дождь, люди промокли так, что нитки сухой нет. Утром 21 отправились, агитатор полка сказал, что будто бы едем на Орёл. Остановка станция Скуратово, видны следы разрушения, правда, вокзал целый, но стены побиты пулями. А вот и приехали на место, уже разгрузились, находимся в лесу. Наши разведчики и топографы уехали на передний край обороны. Говорят, что это 10 километров от передовой. Выгрузились замечательно, погода стоит пасмурная, чуть накрапывает мелкий дождь. Пообедали и легли в сарайчике отдыхать.

24 мая 1943 г. Из этой рощи двинулись дальше, я ехал на машине. Проехали мы километров сорок, остановились в лесу. Машину часто приходилось вытаскивать, грязь, дождь, пронизывающий ветер. Через четыре с половиной часа подъехали к деревушке. Машина встала, бензина нет. Водитель встречает машины и просит бензина. Жителей ни кого нет. Село не разрушено, но всё заросло травой. Лес очень густой. Бойцы сами сеют хлеб и картошку. Из-за горизонта появился красный диск солнца, сержант говорит: «давай пройдёмся». Мы слезли и немного прошлись. Но вот и приехали на место. Сосредоточиваемся для прорыва обороны немцев. День солнечный, но ветреный, раза два проходили тучки с градом.

30 мая 1943 г. Находимся в шести километрах от передовой линии. Пушки свои установили, и сегодня в 12.00 будет пристрелка. В полку есть трое раненых. Работы у меня очень мало. С сегодняшнего дня я и секретарём ….. майора и политчасти.

Вчера пришли с нашего взвода в Вихем украинец парень очень хороший, работает хорошо. Часто летает рама. Изредка слышится артиллерийская перестрелка, разрывы снарядов и треск пулемётных очередей. Бухают одиночные винтовочные выстрелы. Роща берёзовая на горке. Недалеко река.

Отсюда переехали опять в деревню Сальница.

6 июня 1943 г. Пока стоим писать не о чем. Такая ерунда в голове, что и не поймёшь, написал письмо Гратопянко.

13 июня 1943 г. Получил сегодня два письма от отца. Пишет, что живёт не важно. Я написал ему и директору.

В 3.00 был открыт огонь из всех орудий. Наши тоже выпустили 115 снарядов, уничтожили 5 батарей противника и рассеяли скопление вражеских автомашин.

Немец был застигнут врасплох, даже не стрелял из орудий. Стоят яркие солнечные дни.

На горизонте пролетели два наших самолёта и поставили дымовую завесу.

7 июня 1943 г. Сегодня получив газеты, прочитал, что произошло на нашем участке фронта. Южнее Мценска взято 4 населённых пункта, уничтожено до 300 немецких солдат и офицеров, 3 танка, 3 самолёта. Сегодня майор меня ругал, почему я такой растеряха. Да я и сам не знаю, но здесь ни как не могу привыкнуть к одиночеству.

Сегодня стоит абсолютная тишина, ни одного выстрела, ни одной пулемётной очереди, прямо-таки удивительно. С утра шёл дождь. К обеду ветер разогнал все тучи. Дует сильный ветер, солнце ярко светит.

17 июня 1943 г. Получил письмо от кого не ожидал. Я думал, расстался на всегда, оно вон и нет. Первый раз в жизни я так любил. И никогда больше этого не повториться. Сейчас я нахожусь на фронте, даже и не знаешь, где тебя поджидает смерть. Вчера немец вёл редкий артиллерийский огонь по нашей шестой батарее. Первый дивизион открыл беглый огонь по немцу, выпустил шестьдесят пять снарядов.

Скоро очевидно перейду в первый дивизион, а то здесь сидим и совершенно ни чего не видим.

Землянка хорошо оборудованная, в три наката. Внутри стоит столик, накрытый газетой. На стене висит карта политико-административная. К стене приспособлена кровать.

23 июня 1943 г. Приезжала бригада артистов из орденоносной Татарии, особенно понравилась исполнительница пляски Любовь Бердникова. Вчера смотрели кинокартину. Работаю химинструктором. Вчера оборудовал газоубежище и площадку для проверки противогазов.

Стоит относительная тишина. Ночью летали немецкие самолёты, сбрасывали противопехотные мины. Получил письмо от сестры Ирины.

28 июня 1943 г. Прошли митинги по итогам двух лет войны, выступающие от имени бойцов и командиров, говорят единодушно о том, что бойцы горят желанием скорее разгромить врага.

Сегодня писал историю 1-го дивизиона. На фронте стоит абсолютная тишина.

3 июля 1943 г. Утром в 5.00 меня разбудил сержант Коноплев и сказал, что вызывает майор Гирнев оформлять протоколы по приёму в партию. С 9.00 провёл тренаж, а затем меня вызвал начхим полка, майор увидев меня заставил писать план. Сегодня ночью будем переезжать на 25 км. Готовимся к маршу. На фронте тишина.

6 июля 1943 г. Вчера на ночь штаб, второй и третий дивизионы уехали на другие позиции. Я долго ходил с капитаном Никоновым, любовались замечательной русской природой воспетой Тургеневым. Вспоминали прошедшие дни, он рассказывал, как неоднократно попадал в окружение и выходил из него. Я рассказывал ему о своей учёбе до армии, теперь уже бы работал где-нибудь преподавателем физики. Да много воды с тех пор утекло, не повернёшь вспять. Присевши к скошенной копне сена, лицом на восток, капитан вслух подумал о жене, доме. Я о невесте, отце и своих товарищах, с которыми вместе ночами проводили на улицах и пр.

Да, сегодня жив, а завтра может быть и …..

Быстро свой разговор опять перевели на войну, скоро мы должны сделать решительный удар по немцу и закончить войну в этом году. Получил вчера письмо от Ара Ивановича Лейни, который пишет о моей работе, кто на моём месте и как работает, и ждут скорейшего возвращения на Родину и включения в бурливую физкультурную работу. Сегодня до обеда писал, как советский закон карает за измену Родине. Погода стоит пасмурная. Небо всё в тучах. Чёрт возьми, вот уже полмесяца нет настоящего жаркого летнего дня.

10 июля 1943г. За эти дни буквально некогда было записать прошедшие события в свою книжку. Полк вернулся на старые огневые позиции. Начхим[30] лейтенант Кулаков объяснил, проинструктировал и поставил нам задачу на устройство убежищ с переводными дверями. Так что эти дни я раз по пять в день ходил на НП [31], подбор химинструкторов и так далее лейтенант Кулаков из штаба имеет высшее образование, до войны работал агрономом-почвоведом, хорошо знаком с органической химией, он быстро попал на курсы и стал лейтенантом – химиком. Я ему очень симпатизирую. Всегда гладко выбритый, с румянцем на щеках, нос чуть с горбинкой, с ясными серыми глазами. Всегда в хорошем расположении, глаза блестят как слеза. Сегодня утром написал анкету на одного лейтенанта. Затем пошёл на огневые позиции. Встретил там капитана, он сразу на меня: «Слушай, а на себя анкету, почему не заполнишь». Я говорю у меня нет рекомендаций, а анкету написать не долго. «Ну, ты прособираешься целую неделю». За эти дни капитан внутренне изменился, стал крикливей.

«11 июля 1943 г. В составе батальона была произведена разведка боем. Форсировали реку Ока.

Заняли несколько населённых пунктов». [32]

12 июля 1943 г. 3 ч. 20 мин.

До этого времени ночи были в основном тихие, лишь изредка раздавался выстрел тяжёлой артиллерии.

Но вот темноту ночи в предрассветной тишине разорвал гул тысячи орудий и сотни тонн смертоносного металла обрушились на голову немцев, земля вздрогнула как колыбель. Я заполнил на себя анкету в кандидаты ВКП(б). Проходя по дороге, я видел колонну пехоты и лёгкой артиллерии, бойцы почти бегом шагали за орудием, оживлённо рассказывая смешные истории.

Вот идёт коренастый сержант, строго шагая впереди орудия, у него на рукаве морской якорь, признак советского флота. Молодёжь преобладает. По выражению глаз сразу можно определить, что они, идя в бой с проклятым фашизмом, горят желанием скорее добить проклятого немчуру.

Вот я на огневой позиции (капитан Никонов дал мне задание оформить заявление о приёме в партию). Сегодня отличился красноармеец Кайнов. Он заявляет о том, что хочет быть членом партии.

«С 13 на 14 июля в 3 часа утра начали артподготовку, участвовал наш 7-й артиллерийский корпус. Река Ока была форсирована на нескольких участках.

Получен приказ. На станции Чернь погрузились в эшелоны и поехали на станцию Чернянка.

Участок Орёл – Белгород. Стоим в лесу. Резервы в секрете». [33]

30 июля 1943 г. Вот только к обеду проглянуло солнце. Пишу за полмесяца, всё некогда было написать, всё время занимался оформлением документов, то на занятиях, то просто нечем было писать, на счёт карандашей дело плоховато. За это время многое изменилось. Мы участвовали в сражении в составе Брянского фронта, нам сообщил об этом командир дивизиона. Нашей дивизией лично доволен был тов. Сталин. Проехали Касторное, которое так живо описал Эренбург. В Касторном и начался разгром немцев. Тысячи фашистских головорезов остались лежать для удобрения советской земли. Затем проехали Елец, Старый Оскол и высадились на станции Чернянка. Чудом уцелевшие здания гордо будут стоять, и смотреть в будущее. С этой станции мы начали своё движение на Белгородское направление. Кругом видны лиловые горы, хаты все беленькие, культурные. И вот 27-го июля прибыли в рощу. Здесь в деревне дней пять назад были немцы, видим своими глазами разрушения, эта деревня выжжена целиком, это сделали немцы. Забрали весь скот: коров, свиней, птиц и даже принялись рыть картошку. Это всё немцы и такие бандиты как Власов. Рассказывают, что в одной деревне, у старосты, стали рыть картошку, его жена пришла и просит: господа у меня ведь муж староста, зачем же рыть. Солдат, рывший картошку, на ломаном русском языке проговорил: «уйти Русь наша».

Стоим сейчас в дубовом лесу, где много диких яблонь. Наши старшины (старичьё) приспособились варить эти яблоки с сахаром и дело идёт.

Мы себе сделали шалаш, но ветер проходит через него, не задерживаясь. Писарь дивизиона Козлов, так и говорит это наш пятиминутный. Вот и проходит день, коммунисты ушли на партсобрание, а мы остались делать своё дело. Начальник штаба старший лейтенант Овсянников, молодой парень, 1922 года рождения. Задубевший, даже и не подумаешь, что ему всего 21 год. Да, война сделала из него настоящего воина - мужественного и принципиального.

Сейчас он сидит и наяривает в карты с лейтенантом Галлиевым и Наркиным, выставив предварительно часового, чтобы предупредил их при неожиданном появлении командира дивизиона. Многое хочется написать, но я выражать свои мысли не научился.

Сейчас ходил в третью батарею, у всех замечательное настроение. Люди в большинстве своём положительные, один обращается ко мне с вопросом: ну как земляк, что нового? Да, новостей много, уход фашистского главаря Италии в отставку, массовые волнения в крупных городах Италии. Народ итальянский не хочет войны. Наконец роспуск фашистской партии Италии, бегство войск с фронта в Сицилии, отсюда вытекает, что Италия должна неизбежно заключить сепаратный мир и таким образом покончить с войной, покончить со своим навязчивым союзником фашистской Германией. Таким образом, приближается тот час, когда фашистским головорезам будет суд, суд народный за смерть тысяч детей, отцов, матерей ни в чём не повинного мирного населения, за грабёж, за руины Смоленска, за разрушенные памятники старины, которые наш народ хранил, как великую память наших предков. Немцы не учли урока прошлых столетий, когда русские выгнали их со своей земли, не заказали своим потомкам, что участь постигнет и фашистов также, это и в 1242 году, когда отпустили пленных рыцарей. Великий наш полководец, гордо стоя на мосту сказал: «Идите и закажите всем, что кто к нам с мечом войдёт, тот от меча и погибнет.

События надвигаются большие. Фашистскую Германию ждёт бесславный конец. Послушал бы этот зверь двуногий Гитлер, что говорит народ, занёсший свою справедливую карающую руку. Не помогла Гитлеру и тотальная мобилизация и больше ни чего не спасёт его от конца.

После ужина в третьей батарее возник просто стихийно вечер самодеятельности под руководством старшины Назарова, спели песенку «Москва майская», после песни красноармеец Гришагин плясал, большинство в батарее пожилые, но все чувствуют особый задор, затем Илисов и Имангулов спели казахскую народную песню, как «Русская девушка Мария влюбилась в молодого джигита». Эту песню прослушали все в абсолютной тишине, звонкие голоса далеко раздавались по лесу в вечерней тишине, голос особенно у Илисова очень приятный и протяжный. И, с песней «Москва моя, страна моя» разошлись на отдых.

31 июля 1943 г. С утра баня. Затем заполнил анкету. Опять пасмурно, идёт дождь, чёрт возьми, здесь очень дождливое лето.

«1 августа 1943 г. Двинулись под Смородино». [34]

2 августа 1943 г. Вчера перед рассветом выехали из леса поближе к фронту. Наша машина часто буксовала, дорогу развезло, постоянно приходилось слазить и вытаскивать её. В одной деревушке встали, и пришлось стоять и дожидаться трактора. Подошла к нам старушка и рассказала о немцах. «Насмотрелись мы на этих гадов, всё прут, режут курей гусей, забрали у меня тёлку черти и увели». Но вот приехал трактор, и мы тронулись, обгоняя многочисленные колонны пушек БМ  [35]. Сегодня двигались без конца наши мощные 203-мм орудия.

Приехали на место. Вечером начальник штаба поехал на машине на ОП[36]. Целую ночь где-то ездил. Вызвали на парткомиссию для принятия в ВКП(б).

«Здесь же на фронте вступил в компартию. Одну рекомендацию дал командир дивизиона Никонов, другую замполит дивизиона Гончалов, а третью красноармеец Назаров, так как в дивизионе было всего три члена партии. Затем после нескольких боевых действий в дивизионе была создана полноценная партийная организация. И вместо заместителя командира дивизиона по политической части Гончалова, исполнявшего обязанности парторга, был прислан штатный парторг Кудрук, который прошёл с нами всю войну, вплоть до Австрии.

Я был избран секретарём комсомольской организации дивизиона, но не освобождённым.

Мы проводили большую работу среди бойцов, заслушивали на своём заседании даже командира батареи, так как он являлся комсомольцем». [37]

3 августа 1943 г. Сегодня в 5.00 наши доблестные артиллеристы открыли огонь из всех пушек. Сигнал подала Катюша. В течение часа в воздухе стоял грохот тысячи орудий, затем пошли наши танки. Через некоторое время в воздухе появились наши самолёты, воздух наполнился гудением сотни самолётов.

Немец совершенно не отвечал, лишь только отдельное орудие изредка стреляло бризантными снарядами. У всех бойцов не сходит улыбка. Один боец выразился так: «Вот это порядок».

Позавтракал я и пошёл в штаб бригады к майору Гуриеву оформлять партдокументы, по дороге мне встретился заяц, медленно перебежал через дорогу и в кусты. Даже зайцы чувствуют войну. Но вот появился немецкий самолёт, но не тут то было, зенитчики окрыли сильный огонь, и в небе появились белые всполохи разрывов, и фриц быстро набирая высоту, уходит в свою сторону. Пока пишу эти строки, три раза появлялись немецкие самолёты по семь штук. Это дело нескольких минут. За день немец пытался раз десять налетать по 7 – 8 самолётов.

Наши доблестные соколы беспрерывно бомбили фашистов по 15-25 самолётов.

«Артподготовка к вечеру закончилась, и мы поехали дальше».1

Вот уже 5.00 вечера, наши продвинулись на 10 километров. Наши пушки перевозят поближе, сейчас можем проверить точность своей работы.

5 августа 1943 г. Взят Орёл и Белгород. Записать вчера не было возможности, сегодня пишу в немецкой землянке, видно, что она сделана из разрушенного дота, наделаны двух ярусные нары. Идёт бой, колонны беспрерывно движутся как в огромном городе, танки, пушки, машины и так без конца. Сейчас ходил на НП[38], немцы пытались бомбить наши боевые порядки. Солнце как никогда эти дни нещадно жарит, кругом холмистая бедная местность. Насчёт воды здесь плоховато, вода очень редко где есть, речек по близости нет. В воздухе беспрерывно стоит гул, «И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой» [39].

7 августа 1943 г. Хотел кое-чего написать, но некогда. Когда есть время, идёт дождь, а то передвигаемся.

«10 августа 1943 г. Получил кандидатскую карточку, чёрт возьми, когда получал вдруг летят наши штурмовики и открыли пулемётно-пушечный огонь по своим, очевидно потеряли ориентировку, посыпали бомбы, но вот поднялась ракета, что это свои и остальной бомбовый запас повезли немцу». [40]

Сегодня 12 августа. Сходил быстро в деревню на огневые позиции, связисты проложили связь и наши пушки начали посылать смертоносный металл на голову врагу. Находимся на подступах к городу Х.

Беспрерывно ведут огонь наши пушки, но проклятый немец всё ещё огрызается, изредка отвечая своими миномётами.

Наш дивизион выдвинулся вперёд для стрельбы прямой наводкой.

Провели сегодня комсомольское бюро, на котором разобрали заявление в ВЛКСМ нашего воспитанника Купашева Петра, он ещё совсем молодой с 1927 года, но как-то мало энергичный, у него немцы угнали мать, родных ни кого нет.

Смотрит своими детскими глазами, круглое лицо не по юношески сложенные губы и складки говорят за то, что он пережил многое.

Вчера написал два письма отцу и Шуре.

Вот сижу сейчас на возвышенности и предо мной раскинулись на многие километры сёла Украины. Хорошо отштукатуренные дома, покрытые железом. Вокруг домов сады, сады и без конца разноцветные поля, густой зеленью покрыто картофельное поле, а сбоку полоска подсолнечника. И вдруг война в этой красивой долине.

Вон на той стороне, на бугре, видны разрывы немецких снарядов, наши пушки не умолкают, ведут непрерывный огонь по врагу. Чёрные столбы поднимаются на месте разрыва, сметая всё на своём пути. «Война». Само слово говорит за себя всей действительностью, вой, гул моторов и стоны тысяч ни в чём не повинных людей, замученных фашистами требуют возмездия. И не уйти, ни куда ни уйти, от суровой карающей руки советского правосудия. За всё, за стоны, насилия, грабежи, издевательства, за всё они «фашисты» должны быть сметены с лица земли Русской. Вот он идёт грозный русский народ, вот кто будет мстить. Пишу эти строки, как раз «заиграла» наша Катюша [41], про которую уже сложили песенку. Играй за упокой немцам.

«К вечеру получен приказ взять Харьков». [42]

14 августа 1943 г. «Приняли сильный танковый бой»2. Вчера продвинулись вперёд, чёрт возьми, оставленный немцами в одном доме радиоприёмник корректировал огонь немецких батарей, а старик со старухой ходили по улице. Проклятые изменники были обнаружены и уничтожены. Вот он лежит у перекрёстка дороги и написано за измену Родине, долго ни чья рука не прикоснётся к предателю, чтобы похоронить его.

Сейчас идут бои за г. Харьков, вчера ходил на НП [43]. Видны многоэтажные дома этого большого города. Стоим сейчас в деревне Дергачи.

16 августа 1943 г. Чёрт возьми, стоим в 18 километрах от города Харьков. Немец здесь укрепился, а тут ещё недостача снарядов, очень далеко приходится ездить за ними. На войне не так просто всё делается. Вчера ходил на НП заполнил анкету на награждённого медалью «За отвагу» Курылёва. Вообще-то мне приходится заполнять на всех.

По подразделениям прошли митинги о приказе командующего фронтом, о взятии города Харьков.

Вот теперь эти дни стоит настоящее лето, не выносимая жара. А ночь тихая, тихая, как выразился знаменитый классик русской литературы Н.В. Гоголь «Тиха Украинская ночь». Вчера был в бывшем детдоме, где расположился наш штаб. Красивая усадьба стоит на горе, в тени сада, имеется клуб, столовая, мастерские, учебный корпус. И видать была богата обстановка, остались зеркальные шкафы, мягкие диваны и заграничное пианино. Но ни так оно выглядит сейчас, разбитые стёкла, на полу мусор, бумага.

Капитан Никонов уехал за снарядами, хлопнул меня по плечу и говорит, оставайся за меня.

Сегодня с утра стоит жара, солнце нещадно жжёт землю, вот и привезли снаряды по 40 штук на батарею[44]. И это дело будет. Вчера прочитал в сводке, что наши войска прорвали фронт в районе Спас Демена протяжением 35 километров и продвинулись на 25 километров, это сообщение ещё больше воодушевило бойцов на выполнение задачи. Я думаю так, что в этом году немец должен быть уничтожен.

22 августа 1943 г. Наш дивизион постигла большая утрата. 20 августа на новом НП[45] в 8 километрах от деревни Полевое были убиты прямым попаданием фашистского снаряда наш замечательный командир дивизиона капитан Фролов Иван Макарович, рождения 1917 года совсем молодой, он обладал неиссякаемой энергией большевика, отдавший всю свою молодую жизнь, всё своё мастерство на дело разгрома немецких захватчиков. Второй это старший лейтенант Анисимов, тоже замечательный командир. Здоровый мужик, на гражданке работал горным инженером, кандидат ВКП(б).

Минуты ожидания, по телефону передали, что ничего неизвестно, но уже собравшиеся бойцы и командиры сидят напряжённо, тихо беседуя между собой.

Пошёл я собирать членские взносы в 3-ю батарею. Записал Измайлова, подбегает сержант Марков и говорит командир дивизиона убит и капитан Ануфриев, но после передали по телефону убит командир дивизиона и старший лейтенант Анисимов. Бойцы очень любили этих командиров. Небольшого роста, всегда с улыбкой на устах Иван Макарович Фролов совсем просто разговаривал с любым из бойцов, он умел подойти к любому бойцу. Худощавое его лицо с острыми глазами, обветренное, говорило, что это закалённый в боях воин, дравшийся с немцами уже 18 месяцев. У гроба с прахом капитана Фролова и старшего лейтенанта Анисимова, через каждые 30 минут сменялся почётный караул.

Похоронили их на возвышенном месте, откуда видна дорога, по которой наши войска день и ночь идут на запад, на разгром немецких оккупантов.

Митинг на могиле открыл майор Больдясов, затем выступает капитан Никонов, сержант Коноплёв, сержант Кочинский. Все они говорят о замечательных качествах командиров Красной Армии, о беспредельной преданности их своему народу.

Бойцы и командиры над свежей могилой своих командиров, клянутся отомстить проклятым фашистским оккупантам, посягнувших на нашу Родину. Не дождались они, когда пришла новая сила, с которой погоним немцев.

Вчера вечером переехали на новые огневые позиции, на 8 километров вперёд, беспрестанно приходилось останавливаться из-за создававшихся пробок. В предвечерней тиши столбы пыли стоят на всём протяжении дороги, все бойцы, сидящие на машинах и тракторах покрыты серой пылью, от чего видны только глаза, да белые зубы при улыбке.

Спал в соломе, зори стали уже холодноватые, чувствуется приближение осени. Лес дубняк, подсобное хозяйство одного совхоза. Беспрестанно стоит шум машин, лязг гусениц, гудение самолётов, выстрелы и разрывы снарядов и мин, всё равно как огромный цех завода. От проезжающих машин в воздухе постоянно стоит облако пыли. Небо покрыто редкими облаками, непрерывно за облаками патрулируют наши доблестные ассы. Вот удивительно, как летят наши самолёты, всегда низко, низко, а немцы взбираются чёрт знает, на какую высоту.

Сегодня утром произошло интересное событие. 53 наших самолёта полетели бомбить немцев, не все ёщё возвратились, а когда возвращаются, то летят низко, чуть не задевают верхушки деревьев, а над ними на большой высоте появились немцы, наши зенитчики открыли ураганный огонь, немецкие самолёты беспорядочно сбросили бомбы и улетели восвояси. В ближайшие дни должно произойти что-то серьёзное.

«23 августа 1943 г. Харьков полностью освобождён».[46]

28 августа 1943 г. Нахожусь на наблюдательном пункте. Вот уже вторую неделю не утихают ожесточённые бои, немцы буквально цепляются за каждую складку местности. Здесь местность очень удобная для обороняющейся стороны и неудобна для наступающих. Впереди н.п. [47] Гавриловка, два дня шёл бой за это село. За эти дни всё ни как не выберу время записать. Вчера читал рассказ Золя «У мельницы». Великий французский патриот ещё в прошлое столетие говорил о прусаках как жестоких и зверских людях, но тогдашняя война с французами ничто по сравнению с этой.

29 августа 1943 г. В 4.00 должны были сделать артподготовку, но немец уже дал драпака, вот уже к обеду не слышно ни какой стрельбы, пришли уже сведения, что наши уже заняли Люблин. Вчера мы получили впрок сухой паёк на НП [48]. писарь дивизиона Козлов, командир топографического отделения Шабанов сегодня занялись кулинарией. Обед вышел на славу - суп картофельный с консервами, заправленный луком и рисовая каша. Сегодня стояла исключительная жара, просто солнце нещадно жгло.

Напишу немного о Козлове. Замечательный старик. Только вчера он играл с начальником штаба в шашки. Старший лейтенант Овсянников говорит: Козлов давай с тобой сыграем в шашки. Давайте что ж, только Вам черпачёк надо для воды. Я вот дам тебе черпачёк, в сартир посажу. И началась напряжённая игра. Жалко окончилась быстро.

Начальник штаба ездил выбирать новые огневые позиции. Очевидно, завтра дальше поедем. Уже подходит вечер. Сейчас начальник штаба тренируется в стрельбе из пистолета ТТ по окопу, а начальник связи из своего парабеллума.

31 августа 1943 г. Переехали уже за Н. Любожин. Вчера наши прикупили помидор, прямо как дома.

Вот проехали деревню, которая совершенно не тронута.

Сегодня нам с Козловым пришлось ходить по окрестностям пешком. Проезжаем линию железной дороги, а затем едем вдоль неё. Немец ещё не успел порвать телефонную и телеграфную линии. Даже чудом уцелел мостик, который уже охраняет красноармеец.

Вот едем по дороге, где беспрерывно движутся машины, пушки, танки.

В воздухе беспрерывно висят наши самолёты. Это наступательный порыв частей Красной Армии. Приехали на место, дивизион быстро разворачивается и начинает стрелять.

Мы с Козловым сели на копну гречихи и немного отдохнули.

4 сентября 1943 г. Вчера вечером немец отступил с рубежа обороны село Мерчик. Наших двоих Федченко и Гончарова послали за трофеями.

Федченко, посыльный старшего лейтенанта Овсянникова и он же его ординарец, здоровый парнище, как говорится косая сажень в плечах. Ну, а Гончаров наоборот: небольшого роста, худенький, щупленький, но довольно подвижный, под глазами мешки: результат бессонных ночей.

Он телеграфист, всё время дежурил у телефона, представлен к награде. Пошёл к немцу и начал сматывать хороший трофейный кабель красного цвета. Уже смотал и начал отходить обратно, вдруг неожиданно немец обстрелял нас из ручного пулемёта. Я залёг в яму и лежу, откуда ни возьмись, ко мне заполз один боец. Гранат у нас не было. Только мы начинаем подниматься, как он по нас из пулемёта.

Сидим мы в яме, а немец в роще из окопа строчит и строчит сволочь, не даёт голову поднять. Что ж мы решили так: погибать, так погибать, давай на него с криком «Ура» кинемся, мой товарищ говорит «давай».

Мы встали и как бросимся вперёд с криком «Ура».

Немец в окоп, за ним ещё трое тоже попрятались в окоп. Я прыгаю в окоп с автоматом, и хотел стрелять в него, а мой товарищ замахнулся гранатой.

А я, по правде сказать, не умею хорошо обращаться с автоматом, по тому, что артиллеристам, особенно 152-мм орудий редко приходится стрелять из стрелкового оружия.

Ну а он мне по скуле своей гранатой как заедет. А граната у немцев с длинной деревянной ручкой, ну я и свалился и притворился убитым. Фриц здоровый, как бык, кинулся на моего товарища, подмял его под себя и начал колотить по голове гранатой. Я поднимаюсь, смотрю, а немец сидит на нём и бьёт.

Я схватил ППШ [49] и как дал очередь по нему, попал по пяткам, прострелил ему обе ноги, подошёл ближе, да ещё по носу очередью заехал, он весь кровью облился, а сам всё лезет в карман, очевидно за ножом. Я ещё раз по нему выстрелил, и остался у меня только один патрон в магазине.

В это время один из тех троих немцев, которые спрятались, вскочил и начал целится в меня из автомата, я выхватил из под своего товарища автомат и дал очередь по нему, тот свалился, как мешок. Я подошёл к окопу, смотрю, оставшиеся два немца лежат, притаились, очевидно, черти испугались, ну я и в этих дал по очереди, мне сразу на душе легче стало.

Я истребил 4-х фрицев. Всё это произошло очень быстро, потом смотрю, а у меня кровь по лицу ручьём течёт. Вдруг подходит какой-то капитан, перевязал меня, записал с какой части и уехал в свою часть.

6 сентября 1943 г. Находимся пока на старом месте. Сварили утром суп, пожарили картошку. Пехота наша находится в 8-10 километров от нас.

Под утро мороз, холодно. Под одной шинелькой спать холодновато. Вчера вечером, чёрт возьми, возле нас упал снаряд и не разорвался. Я лежу в шалаше, слышу, мчит мой Шабанов. Как бросится внутрь, чуть шалаш не свалил.

С утра каждый начал рассказывать свои похождения.

12 сентября 1943 г. Сегодня прибыли в деревню Левандовка.

Живу хорошо, немножко выпил. Открылись танцы под патефон. Несмотря ни на что капитан Никонов танцует с медсестрой. Хорошенькая такая. Написал письмо Саше. Ночевал в куринце.

13 сентября 1943 г. В районе деревни Перекоп противник проявляет особенную активность. Немец очень сильно обстреливал своими 6-ти ствольными миномётами [50]. В нашей 3-й батарее, убило командира отделения связи Исаева.

15 сентября 1943 г. Вчера был солнечный день, летела паутина, что показывает, что это бабье лето. Сегодня день пасмурный, но тёплый. Сегодня была артподготовка, наши открыли сильный огонь по немцу, потом прекратили, тогда немец открыл огонь из 6-ти ствольных миномётов.

Сегодня очень активна наша авиация. Чёртов немец, отчаянно сопротивляется. Из этой деревни угнал насильно многих жителей, некоторые дома сжёг, хлеб на полях пожёг, вот проклятый немец.

18 сентября 1943 г. Вчера переехали на новое место. Вечером разместились в одном доме, из которого немцы угнали хозяев. В разговоре с одной женщиной, она рассказала, что немцы говорили, что Русь сюда не придёт, а потом когда фронт приблизился, они говорили, что Русь дойдёт до Полтавы, а там ему капут.

Но посмотрим как это капут. Сегодня солнечный день немного с ветерком. Дома в этой деревне в большинстве сожжены. Да и жителей осталось всего только десятая часть. Видел двух женщин: вырезаны щёки, отрезаны носы.

Вот уже едем дальше не успев, и пообедать, скорей на запад, там тысячи людей ждут нашего возвращения.

Наши бойцы согласны день и ночь гнать и гнать немчуру.

25 сентября 1943 г. За эти дни мы ничего особенного не сделали. Вот уже третий день находимся в одной деревне, деревня вся целая, не спалена. Почему не спалена? Нам потом рассказали следующее: одна женщина заколола кабана, наготовила кушанье и пригласила старосту, который занимался этим (поджогами), напоила его вином, он уснул, утром она выбегает и смотрит: идут красноармейцы, она вбежала в хату и обухом топора, убила его, вот так деревня и осталась целой.

Большинство деревень спалено, местность очень красивая. Вчера ходили глушить рыбу гранатами на реке Воркекла.

Сегодня катался на лодке, а в это время ребята ходили за сливами. Тихая речка, на которой сидеть в челноке с любимой девушкой и мечтать, это отличительная черта русского человека: жить и жить, и творить на счастье народа.

26 сентября 1943 г. Вчера совершили марш на 40 километров через Полтаву. Замечательная полтавская земля. Вот стоит город Полтава. Въезжаем в город, окраины домов, вернее небольшие домишки, остались целыми.

Вот стоит большой дом, видно, что выстроен до войны. Торчат только одни стены. Прекрасные тополя окаймляют тротуары улиц.

Въезжаем на центральную улицу. Абсолютно по всей улице торчат только одни стены.

Город уже ожил, радостные лица жителей, все надели лучшие платья, улицы чисто выметены, в городском садике в центре города собралось много народа. В саду уже лозунги на красном полотнище.

На стенах домов наши бойцы написали: «Мин не обнаружено».

Но вот какая-то продажная шкура из стана гитлеровцев написала на стене: «Голод идёт». Но никакие такие надписи не спасут фашизм от разгрома, пускай, как он там не изворачивается.

28 сентября 1943 г. Сегодня целый день приготовлялись к походу на 100 километров до города Кр-ча, марш будем совершать ночью, настроение отличное, все горят желанием быстрее гнать немчуру.

30 сентября 1943 г. Вчера прошёл митинг нашей бригады. С докладом выступил начальник политотдела полковник Кургузов. Он сказал, что наши доблестные войска дошли до седого Днепра. На нас, как на артиллеристов, возложена задача, обеспечить переправу, и мы это сделаем.

После обеда было получено масло, и наш дивизион двинулся к Днепру. Пишу сейчас на привале, ехали всю ночь. Кругом разруха. Всё сожжено. Много сделал горя немец нашему народу.

3 октября 1943 г. Вчера приехали на место. От Днепра 4 километра. Наш НП стоит на берегу. По рассказам местных жителей здесь он сильно укрепился. Ночью взяли остров Дедов. Всю ночь шла сильная ружейно-пулемётная перестрелка. Как застрочит пулемёт, так на целую ленту.

Весь день наши пушки ведут огонь, но и немец не молчит, пытается тоже нащупать наши батареи. Вчера около второй батареи не взорвалось 14 снарядов. Думаю написать письмо домой и Симе.

5 октября 1943 г. Вчера ночью немец обстрелял дальнобойными орудиями наши огневые позиции второй батареи с близкого расстояния, ибо было слышно - выстрел и тут же разрыв. Я не мог спокойно сидеть в яме. Чёрт знает что, но ночью это давит на меня морально. Тут около нас, рядом 122-мм орудия, так они всю ночь стреляют. По-моему ночью бесприцельно вести огонь – только тратить снаряды.

Мы вчера идём с Кузминым с кухни. Я так иду немного впереди.

Вдруг Кузьмин кричит мне: «Вася держи». Я оглянулся, у него под ногами торчит серый клубок.

Я говорю, чево ты ежа поймал что ли? Какой тебе ёж, бери вот скорее, я подошёл, взял его за шею и сдавил, это оказался заяц. Он немного подрыгал ногами и умер.

Пришли на огневые позиции, ободрали его, сварили. Замечательный получился суп, только без хлеба. Вот уж три дня, как без хлеба.

Нет горючего, стоят трактора и машины. Железная дорога далеко. Шестьдесят человек наших пытались форсировать реку, но не удалось, очень плотный огонь. Здесь немец сильно укрепился и обстреливает всё вокруг.

6 октября 1943 г. Стоят замечательные солнечные дни, прямо таки лето. Просто удивительно, в Чкаловской области такого нет.

Пошли с Кузьминым в деревню и притащили морковки. Морковка сочная. Командир дивизиона пошёл получать орден «Красной звезды».

Капитан Никонов хвалится, он еще, будучи командиром батареи, был награждён, а меня не имеет права награждать командир бригады, да и на меня послали выше, чем орден «Красной звезды» и скоро буду майором.

Начальник штаба вызвал меня в штаб.

Вчера читал книгу из фронтового блокнота Василия Гроссмана «Жизнь». Замечательный подвиг советских патриотов вдохновляет на новые замечательные подвиги.

Вчера ходил на НП 2-й батареи. Наблюдательный пункт расположен юго-западнее деревни, недалеко от НП стоит сарай. Впереди НП, немного левее - река Днепр, правее - чистое место, луга и немец гад, здесь пристрелялся и сильно обстреливает. Наблюдение плохое.

Газет вот уже дня три не читал.

11 октября 1943 г. Вот уже вторую ночь едем на новое место сосредоточения. Очевидно, будет так: перейдем, Днепр и там крепко ударим по противнику, для расширения захваченного плацдарма. А на остальных рубежах оставим заслоны прикрытия.

Наступила настоящая осень, солнце уже скудно греет. Ночи очень холодные, дует сильный северный ветер. В одной шинели прямо холодно таки невозможно.

Днём, хотя и солнце, но холодно, шинели уже не снимаем. Бельё грязное. Вши. Обувь худая. Деревни здесь целые. Вот проехали деревню Солоница, выглядит прямо таки замечательно, стоит хорошая каменная школа. А то ведь буквально всё сожжено, уныло смотрят руины домиков.

Глядя на эту разруху, любой боец говорит: «Эх, проклятая немчура, чево ему надо? Зачем он жжёт и убивает, убивает и жжёт?»

Жители рассказывают, что немцы это делают так. Перед уходом собирают всё население и говорят, чтобы двигались на Кременчуг.

Кто сумеет, вернее у кого нет детей, прячется на огородах, но под страхом расстрела. Остальные уходили, буквально тысячами, как будто идёт громадное переселение.

В это время начинаются поджоги. Идёт немец с паяльной лампой и поджигает. Какую хату нельзя быстро поджечь обкладывает шкафами, стульями и поджигает. Село горит. Каменные здания взрывают.

Для того чтобы убедиться, что всё загорелось, объезжает на легковой машине и смотрит.

13 октября 1943 г. Ночевал в украинской хате на земляном полу, насморк прямо таки замучил, ни чего не могу сделать. Второй дивизион поехал утром форсировать Днепр.

Украинские хаты мне не нравятся, конечно, сады, цветы это хорошо, но это всё равно не красит.

15 октября 1943 г. Уехали второй и третий дивизионы за переправу, а мы подтягиваем свои тылы. Уехал и командир 3-й батареи за своей пушкой.

16 октября 1943 г. Находимся на месте в деревне Булахи у одной старушки. У неё дочь Луба и племянница Валя. Живут грязно, пол земляной. Печка занимает целую комнату, под печкой куры, под кроватью тыква. В переднем углу громадный стол накрыт старой клеёнкой, сшитый из 4-х сортов.

Одеты в дерюгу. На подоконниках двух, имеющихся окнах, стоят цветы, посаженные в консервные банки. Бабушка старая, лет семьдесят, седые пряди волос спускаются по её морщинистому лицу.

В другой же половине стоит ящик штаба дивизиона и находится писарь Козлов и ординарец начштаба [51], старый солдат, участвующий в мировой войне 1914 года и воевавший два года в гражданской войне Мошкин.

В этой же половине находится начштаба Овсянников, здоровенный парнище, начнёт баловаться с девушкой, так та от него кричит. Он схватит её как медведь. Вообще, что к нему попадёт, всё поломает. Раза два сядет на стул и стул готов сложиться. Увидит кошку, начнёт с ней ласкаться, да и стуканёт ей нечаянно по голове, как медведь.

17 октября 1943 г. В течение прошедшего дня ни чего особенного не произошло. После завтрака было партсобрание, капитан Никонов провёл беседу: «Партия большевиков в отечественной войне».

После сообщил, что наши войска на нашем участке фронта продвинулись на 6-8 километров, и вступила в бой наша танковая армия.

Немец упорно сопротивляется, переходит в контратаки, на этот рубеж обороны немцы имеют большую надежду. Но скоро их сопротивление будет сломлено и не далёк тот час, когда немцы будут бежать.

Далее он сообщил, что скоро состоится встреча с Черчелем, Рузвельтом и Сталиным в Москве.

Позавчера получил письмо от Семена, на которое написал ответ. Сегодня беседовал с Любой и Валентиной, они тоже были членами ВЛКСМ, но сожгли свои билеты. Я им сказал, что истинные комсомольцы так не делают.

Вечером у нас разгорелись споры о войне.

Козлов, писарь нашего дивизиона, шутник, пятидесятилетний старикан, говорит, что немца ни черта не выгоним с Днепра, вон как дерётся.

Я говорю, что октябрь месяц должен стать кульминационным пунктом в войне.

17 октября 1943 г. Сегодня часть дивизиона с тремя пушками во главе с командиром дивизиона капитаном Ануфриевым и капитаном Никоновым поехали дальше. Штаб остался здесь в селе Булажи.

Вечером младший сержант Хирный заводит бесконечный разговор с бабкой. Ну, это бабка и чёрт, малоразговорчивая, жадная и ненавидящая нас, считая нас «ворами» и прочее, не говоря в слух. Своих девчат и то не пускает ни куда, а они в свою очередь уже так воспитались, что бы на старости лет станут точно такими, как эта бабка.

Козлов вечером рассказал прочитанную книгу «Георг Карасик». Эта книга в виде сказки, рассказывающая о красавце Георге, в которого влюбилась царица и предложившая выйти замуж за него. Но он страстно любил свою невесту, такую же красавицу. Под влиянием судьбы он стал разбойником и в последствии погиб бесславной смертью, захваченный врасплох в своей пещере.

Я рассказал прочитанную книгу Толстого «Князь Серебряный». Далее Козлов рассказал из жизни партизан довольно смешной и интересный случай, произошедший с ним в 1922 году.

«Ночевали мы тогда в одной избушке. Народу было набито битком, лежали на кучах соломы кто под столом, кто на печке, в общем, где попало. Оружие стояло в беспорядке, грязное. На дворе стояла суровая зима, но была тихая звёздная ночь.

На небе было видно мерцание мирриадов звёзд. Был мороз. Лежавший под столом наш отрядный фельдшер шутник и чудак, задумал устроить шутку. Взял сапог, плотно прислонил его к лицу и начал кричать в него: «Эй, в избе, хто там есть, давай выходи, туды вашу мать, … Я кому говорю черти… белые близко».

Все услышали, что на улице кто-то кричит. А его товарищ смотрит в окошко и тоже кричит: «Кто, мол, такой, чево тебе надо». «Я тебе дам чево надо, выходи быстрей». В тот момент, когда шла эта перебранка, вернее, переговаривались эти два друга, партизаны сонные начали обуваться, торопиться, кто-то взял винтовку, но не может открыть затвор и пытается открыть его ногой.

Кругом стоит мат, хозяин перепугался. Быстро начали выкатываться на улицу. А фельдшер сидит под столом, закатывается со смеху и не выходит. Когда вышли на улицу смотрим, снег около окошка не потоптанный и никого нет. Этого фельдшера спрашиваем: «Чево ты не выходишь». «А чего я пойду, когда там ни кого нет», а сам хохочет. Потом он сказал, что это шутка и показал, как он её исполнил. После смеху было, ой, ой, ой.

21 октября 1943 г. Сегодня думаем ехать дальше, как только придёт трактор ТД-14. чёрт возьми, хлеба опять нет. Кушаем картошку.

22 октября 1943г. Выехали дальше. Я шёл пешком 35 километров по дороге. Шли мы с Шибановым. В деревне Озёры переночевали. Хозяйка славная такая. Её сын заезжал домой, капитан. Переночевали хорошо и двинулись на утро дальше.

«25 октября 1943г. Двинулись под Кременчуг, остров Дед. Сильные бои. Отвлекая на себя большие силы, наше командование приняло решение форсировать Днепр в другом месте. Началась постройка моста.

25 октября перешла Днепр и введена в бой 5-я танковая армия маршала Ротмистрова. Узкий клин.

Сломлено сопротивление немцев и мы продвинулись дальше, на Солдатские хутора, Байрак, Красноконстантиновка, это мышеловка». [52]

27 октября 1943 г. Находимся в селе Сопошино на берегу Днепра. Вечером налетели немецкие самолёты. Наши сбили два самолёта. Теперь летают только ночью. Сегодня ночью летали самолёты и сбросили часть бомб. Сегодня день пасмурный.

Вырыли мы себе землянку, и ночью нам Козлов рассказывал свои похождения.

31 октября 1943 г. Вчера было 25-летие Ленинского комсомола. Был митинг, на котором вручали медали награждённым. 40 человек получили медаль «За отвагу» и «За боевые заслуги». У нас получили повар Лизун, 2 шофёра и ещё несколько человек.

Как я посмотрю, эти медали даются как-нибудь - давай дадим, давай.

Спали сегодня тепло. Погода стоит пасмурная, туман.

2 ноября 1943 г. Наконец-то опять можем двигаться так же успешно, как и раньше. Трактор отремонтирован. Сегодня должны двигаться дальше, пушки уже прицеплены.

Позавчера получил три письма, от отца, братишки Валентина и Симы. Самые мои дорогие письма, сколько в них чувства. Вчера получил от Саши письмо, не могу понять её характера. Письма дышат холодностью, а в конце: твоя Саша. Очевидно, пишет от нечего делать.

Она мне очень нравится, её спокойный голос, глаза и уважение к человеку, или я просто ошибаюсь и очень глубоко. Потому, что я человек с мягким и доверчивым характером.

Погода стоит пасмурная, не очень холодно.

Читал сводку СовИнформБюро, очень хорошо двигаются наши в излучине Днепра и Сиваша. Занят городок Тенигеск.

Наступила осень, приближается знаменательная дата: 26-летие великого Октября. ЦК ВКП(б) написал призывы к знаменательной дате.

Вчера ходил в баню, замечательно, настоящая русская баня. Наши старички – сибирячки замечательную сделали баню, веничком, как попаришься так, легче становится. Три раза подряд ходил. Вообще-то сделал зарядку на будущее.

5 ноября 1943 г. Приехали на новое место, почти всё время мы ехали ночью. С другом Коноплёвым вели разговоры о доме, о знакомых, об учёбе в техникумах, рассказывали друг другу свою небольшую жизнь. Затем пели песни. На дороге познакомились с регулировщицей, сама воронежская, открытая девушка. Работала на заводе в Воронеже, где и Коноплёв.

Погода стоит пасмурная, в одной шинелишке, потрепанной продувает насквозь.

Сегодня прочитал статью Мамушильского к 26-й годовщине Октября. В своей статье пишет, что совещание трёх министров в Москве. Это совещание предусматривает скорейшее окончание войны и декларация об …….. и наказании тех преступников, которые делают чудовищные преступления.

7 ноября 1943 г. Сегодня праздник. Вчера ночью ходил с командиром дивизиона и начальником штаба на наблюдательный пункт, где трудились всю ночь, и пришли только утром. С утра пасмурно. Убило ночью красноармейца Ряховского. К вечеру идёт дождь. Думаем переезжать дальше на 100 километров. Настроение плохое проклинаем всё и всех. Немножко прослушал речь Сталина.

Ходил разыскивать корректировщика 2-й батареи. Сейчас был митинг, посвящённый 21-й годовщине Октября.

8 ноября 1943 г. Всю ночь лил дождь и весь день. Сегодня очевидно будем переезжать дальше.

Сходил в штаб. Ни чего существенного. Редкая ружейно-пулемётная перестрелка.

Спим в окопе сверху закрытом соломой. Холодновато, но ни чего.

Думаем, когда же эта заваруха окончится, надоела как горькая редька. Товарищ Сталин сказал: «Победа не за горами». Вот только союзники то наши ни как не надумают открыть второй фронт.

Получил письмо от сестры, ни как не могу написать ответ.

10 ноября 1943 г. Приехали на место сосредоточения. Деревня Зелёный Гай. Небольшая деревушка расположена в лощине, как и все украинские селения. Жители даже своей деревни не знают прежнего наименования.

По рассказу одной женщины, как она начала строиться, её называли Краснокутская. С тех пор и забыли прежнее наименование.

Погода стоит скверная, беспрерывно идёт дождь.

По дороге к этой деревушке валяется много разбитых немецких машин, вернее груда исковерканного метала. Вот на дороге стоит «Тигр», опора немецкого фашизма. На эти тигры немцы рассчитывали как на себя при наступлении на Курско-Белгородско-Орловском направлении.

Моросит дождь. Тучи низко идут над землёй. Право и не знаешь, когда кончится дождь. Такая погода ограничивает военные действия, машины буксуют.

Здесь мы переночевали. Мы с Николаем Васильевичем хорошо покушали борщ с мясом, вырыли ровик, накрыли плащ-палаткой и заснули. Утром встали опять дождь. Зашли в квартиру, переобулись, побрились, помылись и поехали дальше.

Не доехав 6 километров до места, трактора встали, нет горючего. На ночь мы с Кузминым пошли в стог соломы, переночевали. Утром капитан Терещенко привёз горючее. Но трактора ни как не могли завестись. Ладно, трактор Никитина еле завелся, и мы двинулись дальше.

Ехать ни как не возможно, в одной шинелишке, продувает насквозь, да и ноги мёрзнут.

11 ноября 1943 г. Наконец приехали на место, здесь наши огневые позиции.

13 ноября 1943 г. Вчера сделали себе землянку на троих, как раз к окончанию работ приехали прицепы. Взяли оттуда печку, поставили её. И вот сейчас пишу, тепло, хорошо.

Сегодня был мороз. Ночь была тихая, лунная и сразу появились немецкие самолёты и там где беспечность, жгут костры, бомбили и чайками летали.

Утром, откуда не возьмись, выскочил из-за туч немецкий бомбардировщик и сбросил бомбы впереди нас, отсюда было видно, где они рвались.

Через деревню течёт небольшая речка.

14 ноября 1943 г. Утром был открыт сильный артиллерийский огонь по немецкой обороне и в результате этого артналёта, наша пехота при поддержке танков к 11.00 продвинулась на три с половиной километра.

Сегодня дождя нет. К вечеру погода разыгралась, и выглянуло солнце.

Видел четырёх пленных. Трое из них едут в телеге, пьяные вдребезги.

Разведчик, взявший их в плен, рассказал, как он их взял. «Взял я гранату, снял с предохранителя[53], врываюсь с этой гранатой приподнятой над головой в дом, и кричу сидящим там: «Хальт», они все подняли руки, я их вывел из дома и повёл к нашим. Имеющиеся у них вещи: часы и прочее они предварительно всё разбили, очевидно, приготовились».

15 ноября 1943 г. Вчера всё время …

Взяли до полка пленных. Были и такой случай. Один красноармеец, взяв двоих пленных, увидел ещё одного с парабеллумом в руке, и устремился к нему, но немец выстрелил и ранил в руку, красноармеец вышиб парабеллум, но убивать не стал, заставил всех троих тащить себя в санчасть.

16 ноября 1943 г. Слушал выступление Черчилля, что война … решительных действий … нужной. Война – это разрушение городов. Война это … ни кому не нужна, это страдания всем, в действительности это вой, свист и гул тысячи орудий, вой снарядов, которому приносит… смерть и разрушения. Сегодня вот прошёл день без … Союзники вообще затягивают и с ними никогда не договориться. … .надеялись, но вот совещание, что оно решит, а оно решило ещё затянуть войну на год. Сейчас и только сейчас даже каждый мальчишка знает и необходимо действовать решительно, смело, а тут опять затяжка. Горит но ни как не дождёмся окончания этой войны. Войны ни когда не …

«29 декабря 1943 г. Были переброшены под Кировоград.

5 января 1944 г. Перешли в наступление и в течение 3-х дней освободили весь район.

Встала задача прорезать коридор и расширить его.

Прорезали коридор, ширина которого 3-и километра.

5 марта 1944 г. Прорыв Умыньской группировки.

На совещании военного совета сказали, что, попав под Хырлеу, пынка пропили Бухарест». [54]

«За время боевых действий нашего полка, много пришлось пережить. И голод и холод.

Особенно донимали вши. Борьба с ними велась постоянно. Во время оборонительных боёв, мы брали брошенные железные бочки и приспосабливали их для прожарки обмундирования и нательного белья. Но на третий день вши вновь откуда-то появлялись.

Время берёт своё, всё, что было, сейчас вспоминается с трудом.

Во время оборонительных боёв на Украине, пришлось многое пережить. Нас плохо снабжали продовольствием. Конечно, кормёжка была не ахти какая. Помню когда стояли зимой в обороне на Украине, под Пятихаткой, в поле валялось много убитых осенью лошадей. От них отрезали мясо и варили. Очень хорошо это делали ребята из Казахстана, которые с удовольствием его ели.

Помню, когда кусок только что сваренной такой конины бросили кошке, то даже она не стала есть это мясо.

Однажды откуда-то привели жеребца, и начальник штаба дивизиона капитан Овсянников лично из пистолета убил его. Затем тушу освежевали и сварили и съели. Свежая конина, особенно молодая была очень вкусная, даже лучше, чем говядина.

Всё это произошло в районе деревне Мышеловка. Здесь я получил свою первую награду медаль «За боевые заслуги». Ну а дальше Звенигород, Кировоград, за что дивизия удостоена почетного наименования "Кировоградская".

На Брянском фронте, помню, захватили трофей, некоторое количество пшеницы, так мы её распаривали и ели. Животы наши потом вздувались. Всё захваченное трофейное продовольствие шло на питание солдат.

В такой пище, конечно же, практически не было ни каких витаминов.

Начиналась цинга, дело доходило до того, что можно было выплюнуть свои зубы, а потом обратно вставить. Поэтому командир дивизиона приказал варить хвою, которую собирали с ёлок и сосен. Затем весь, повзводно и побатарейно, подходили к котлу, где это варево разливали по кружкам, а назначенный офицер, следил, чтобы каждый солдат и офицер выпил это варево.

Блиндажей себе мы не строили, да и не из чего их было делать. Дай бог окопаться, тем более вырыть место для огневой, такой пушки, как 152мм гаубица-пушка. Это было самое главное, а уж потом окапывался и обустраивался её расчёт.

Особенно запомнилось форсирование Днепра в 1944 году.

Масса войск. И вот дивизиону приказано перейти на правый берег по понтонному мосту, который возвели сапёры. Как только пушки выехали на мост, налетели самолёты противника и разбомбили переправу. Тут же сапёры начали устранять повреждения, и мы наконец-то переправились на правый берег Днепра». [55]

29 декабря 1943 года за отвагу при выполнении боевых заданий командования при форсировании Днепра приказом командира полка старший сержант Полянцев В.П. награждён медалью «За боевые заслуги».

Не раз наши позиции обстреливала немецкая артиллерия, а наши вели ответный огонь, то есть начинали контрбатарейную борьбу. Когда летит немецкий снаряд, у него особенный шум, и если ты его слышишь, значит, снаряд в тебя не попадёт. Это уж поверьте, так как на практике убедился в этом.

    Фронтовой дневник помощника командира взвода управления 1 дивизиона 1305 пап РГК 61 пабр РГК 16 пд РГК старшего сержанта Полянцева В.П. с 24.09.1944 по 08.06.1945

24 сентября 1944 г. За прошедшее время многое изменилось, наконец-то опять вступили в бой с мадьярами. Вредный народ. Отчаянно сопротивляются, пытаясь удержать наши войска в районе города Турда, пускают бомбардировочную авиацию, часто и мессера используются как бомбардировщики.

А в ночное время тоже очень часто летает, как заметит огонёк, так и раскрывает свои шторки.

Едем вперёд, часто пробки, вот и сейчас стоит хорошенькая регулировщица и сопровождает нас жёлтым флажком.

Несмотря на сопротивления в Турде, где немец бросал до полка пехоты в контр атаку, всё же наши части сломили сопротивление левее этого города и обходят его слева.

По сообщениям информбюро в Прибалтике войска Красной Армии успешно наступают.

С Финляндией и Румынией заключены перемирия совершенно на справедливых началах.

Правильно поступает наше правительство, отрезав финнам выход в северное море. Вся иностранная печать, комментируя заключение соглашения, подчёркивает правильность этого решения.

 

28 сентября 1944 г. Слушали меня сегодня на партбюро, ну и в конечном итоге меня поругали за мою бездеятельность, примерно за последние 4 дня. Вот ведь как, чуть ослабнет работа, сразу видно.

Заместитель командира дивизиона по политчасти капитан Гомцров ни на минуту не забывает о партийно-комсомольской работе, преданный товарищ, стареется своей работой помочь выполнению боевой задачи.

Три дня лил дождь, все буквально вымокли до нитки. Я с Кузьминым натянули две плащ-палатки, постелили сена и так спасались.

Противник часто идёт в контратаки. Вот вчера пытался захватить наш НП.

Наши огневые позиции обстреливает из артиллерии, особенно район 2-го дивизиона. Одна пушка стоит у него на прямой наводке. Как выстрел и тут же разрывы. Затем стреляла его 4-х орудийная батарея. 2-й дивизион сделал огневой налёт. Вот сегодня предполагалась артподготовка, но оказывается, она не потребовалась. 2 наши самоходные пушки, поддерживаемые гаубицами и миномётами пошли в наступление и заняли одну деревню, вот уже вечер,

наша лёгкая артиллерия посылает снаряд за снарядом.

В Прибалтике дела идут хорошо. В газетах сообщение, что части 3 Украинского фронта по договорённости идут по Югославии к Венгрии, громить её. Написал два письма оба адресатам Гу. Г.

Не знаю, чего выйдет, играю на два лада. Баранов много, так, что кушаем не плохо.

30 сентября. У меня был особенно радостный день, я получил правительственную награду орден «Красная звезда». Вместе со мной её получали старшина Кухарский, автотехник Мороз и другие. Вручал награды командир бригады инженер-полковник Броварник. Команда смирно и начальник штаба зачитал приказ о награждении.  По одному  выходят из строя  и получая орден,  говорят «служу Советскому Союзу», затем после вручения наград полковник обратился с приветственной речью, от имени награждённых выступил начальник политотдела бригады Кургузов.

7 октября 1944 г. Шли дожди, погода стояла пасмурная, а сегодня тёплый осенний день, чуть дует ветерок, на небе лишь на горизонте движутся кучевые облака. Вчера переехали левее на 12 километров. Турда взята, дорога на Клуж перерезана.

Сегодня немец бросался в контратаку, которая была отбита. Отчаянно сопротивляется. Главное, говорит командование, захватить Клуж, важный узел шоссейных дорог, а то здесь войска скованы. Поэтому необходимо выйти на оперативный простор.

Построили себе палатку. Николай Васильевич пришёл ко мне отдохнуть. А Ленька уже обегал всё вокруг и ничего не нашёл.

Вчера было комсомольское собрание. Присутствовало мало.

19 октября. Нашу дивизию перебросили в другое место, ехали по железной дороге, а тем временем Клуж был занят и ещё несколько городов в Венгрии.

Вот город Арад, большой вокзал. Я спросил у одного старика, он хорошо говорил по-русски, кто это разрушил, это союзники Англия и Америка.

Воевать мы, мол, не хотели, мы знали в России 190 миллионов населения. И наш король тут же уехал в Англию.

Вообщем после трёх лет войны и разгрома Румынии они прикидываются, что не хотели воевать. Выгружались на одной маленькой станции, предполагалось ехать дальше, но мосты взорваны.

Сосредоточилась вся дивизия недалеко от города Орадио-Маре. Здесь пробыли дня четыре, отдохнули и узнали новость, что наша дивизия награждена орденом Суворова 2-й степени.

Вчера двинулись дальше, и вот сегодня стоим в 6 километрах от венгерской границы.

Сейчас прошёл пехотный полк, все обмундированы. Машины со снарядами идут беспрерывно. Я предполагаю, что удар будет за Будапешт.

Получил письмо от С. Пишет, что я не сдержу своего слова. Нахожусь с Лёнькой. Хороший парень, простой крестьянский парень, шутник.

4 ноября 1944 г. Неустанно продвигаемся вперёд, пробивая себе путь на Будапешт, сегодня находимся в городе Абону.

Прошедшие дни форсировали реку Тиесу. Авиация наша беспрерывно бомбит вражеские войска.

Несмотря на пасмурную погоду, штурмовики бомбят, не признавая ни чего.

Получил письмо от С. Пишет, что «девушки, такой как я, не найдешь».

Вот это уже сверх меры, расхваливать себя.

7 ноября 1944 г. Краткий митинг с зачтением приказа о награждении и поздравлении с 27-й годовщиной октября.

Вели огонь по противнику, а вчера отбили контратаку немцев.

Квартира мадьяра, каждый боец старается жестами рассказать о жизни в СССР. Все эти мадьяры после трёх лет войны говорят, что Русь хорош, я был в плену, знаю русских. Это они начинают говорить, когда мы пришли к ним, чтобы не повадно и потомкам ихним воевать против России.

12 ноября 1944 г. Недалеко от города Абонь.

Сегодня была сильная артподготовка, было сосредоточено большое количество артиллерии.

Как вчера начали бить миномёты, и затем подала сигнал Катюша и началась канонада, после артподготовки двинулись наши танки.

Немец огрызается.

Сидим на улице, погода пасмурная, низкая облачность.

Недалеко расположен железнодорожный узел Цеглед, в 60 километрах от Будапешта.

Ничего, великий Сталин приказал вывести в ближайшее время из войны эту Венгрию, последнего холопа гитлеровской Германии.

13 ноября 1944 г. Преследуем отступающего противника. Продвигаемся вперёд. Вчера проехали город Гапифецеле.

Ночью морозы. Это первый предвестник зимы.

Убитых немцев много. Лежат, завоевав себе пространство. На пилотке череп. По документам это панцирная гренадёрская дивизия. Хочется спать. Лёг бы и заснул, но негде.

Зашли в дом. Крестьяне живут плохо, нищета. Семья большая. Все выглядят как испитые. Отец их старик, лежит больной.

17 ноября 1944 г. Находимся в селе Жамкок.

Ночь была морозная. День солнечный осенний. Солнце светит по-осеннему.

Ночью стреляли.

Утром противник силами до батальона перешёл в контратаку, но она была отбита.

А вот сейчас уже третий раз идёт в контратаку, между тем как 3 часа остальные фронта чего-то молчат, очевидно, готовится большой и решительный удар. Написал две боевые характеристики. Чего-то долго нет писем из дому от отца, или случилось чего или ёщё что-нибудь.

22 ноября 1944 г. Стоит яркий солнечный день. Солнце греет по-осеннему, дует северный ветер. Противник, очевидно, отступил несколько, а вчера беспрерывно обстреливал из артиллерии, разов 5 - 6 миномет применил.

Такая стояла стрельба, что в голове шумит.

В сторону Будапешта имеются проволочные заграждения и траншеи, артиллерии у него много.

А наши сосредоточили большое количество танков.

Местность песчаная, перелески, есть виноградники.

Получил сегодня 4 письма, три от отца и одно от Симы. Отец живёт и работает в колхозе. А Симка жалуется, что как только кончится война я, наверное, не приеду. Переписку с ней веду уже два года. Судя по письмам, она сгорает от нетерпения, скорее встретится со мной.

Битва за Будапешт, мы идём немного вправо, очевидно имея задачу перерезать все дороги, ведущие к Будапешту и выйти к Дунаю. Но он отчаянно сопротивляется, переходит в контратаки.

Живу пока ни чего, спим рядом с Н.В. и земляками в одном шалаше. Стоим недалеко от города Туру. Небольшой городишко.

23 ноября 1944 г. День пасмурный. Получили обмундирование.

С Акиловым пошли на лекцию краткий Курс Истории партии. Сижу на лекции и пишу.

29 ноября 1944 г. Хорошо поспал, встал рано. Стоим на прежних боевых порядках около города Тура. Противник отступил только на 1 километр.

Один командир орудия 9-й батареи, стоя на прямой наводке, подбил одну самоходку и 2 транспортёра.

Живу не плохо. Сегодня поспорил с парторгом, кто пишет протокол. Я категорически отказался.

6 декабря 1944 г. Вчера был день сталинской конституции. Оглянулся на зад, прошло восемь лет. Учился я тогда в техникуме, мечтал окончить институт и войти в жизнь на полном праве советского гражданина. Да, конституция, право на жизнь, на труд, на образование и отдых.

Но война всё это устранила, германский фашизм нарушил нашу мирную жизнь.

Вчера 5 декабря началась артподготовка. Нанести удар, чтобы вывести Венгрию из войны в ближайшее время.

Войск было сосредоточено огромное количество. И с 4-го Украинского фронта большое количество танков и кавалерии.

Погода вот уже 2 дня стоит хорошая, но грязь невылазная. День солнечный. Ночи морозные.

9 декабря 1944 г. Прошло 5 часов. Переехали вперёд на 5 километров.

Вчера противник пускал в ход авиацию мессеров и бомбардировщиков. Наши истребители вступали с ними в бой. Зенитная артиллерия вела сильный огонь.

Наши штурмовики беспрерывно бомбят немцев.

Сегодня наша авиация весь день бомбит, а уже немецких самолётов показывалось меньше.

Стоит пасмурная погода. Написал письмо С. и Ш.

Наши войска на правом фланге успешно продвигаются и как будто вышли к Дунаю и скоро должны соединиться с 3-м Украинским фронтом, тем самым будет завершено окружение Будапешта.

Местность низкая, метр копни и вода. Вторая батарея стоит на прямой наводке.

23 декабря 1944 г. Находимся в горах недалеко от границы с Чехословакией.

Эти три дня стоят яркие солнечные дни, буквально также как и у нас весной. Ночью мороз. Растительный покров леса - дубки.

Вот он стоит дом туриста, где всевозможные туристы богатых сословий проводили в беспечности своё время. Я спросил слугу, где хозяин этого дома? В Будапешт удрал. Вот эти господа у кого не спроси все в Будапеште.

Проезжали мимо синего Дуная, где Дунай делает поворот в сторону Австрии. В этом месте остров, на котором сидит немец. А по берегу, по пойме, движутся войска, гоня немцев.

В период с 9 декабря мы из района Будапешта, где были в 18 километрах от него, переехали к Дунаю.

Дунай, вот он синий Дунай, река широкая и многоводная.

Когда был учеником, изучал все эти страны по учебнику географии, а вот сейчас не надо ни какого учебника.

Идём по этим странам своими собственными ногами.

4 января 1945 года. Находимся под Будапештом.

Идут ожесточённые бои с окружённой группировкой.

Один полк с нашей бригады стоит на прямой наводке. Короче говоря, почти вся артиллерия стоит на прямой наводке.

Наши самолёты беспрерывно висят в воздухе. Грохот стоит днём и ночью.

Тяжёлые самолёты противника – транспортники ночью сбрасывают своим окружённым войскам боеприпасы и продовольствие.

Бои идут за каждый дом каждую комнату.

С нашего дивизиона 23 человека находятся в пехоте, в числе их и мой друг Баклайкин.

11 января 1945 года. За это время наши войска взяли уже много кварталов – около 3000, особенно вчера около 1000 кварталов.

Короче говоря, как он не сопротивляется, всё же будет взят Будапешт.

Сейчас наш дивизион едет на прямую наводку, сменяем 1-й полк.

Вчера получил шесть писем. Четыре из них из Москвы.

Это я посылал по радио письмо и уже получил от не знакомых советских людей, вот ведь страна, наш тыл не забывает нас фронтовиков.

Как хорошо, кончится война, заживём по-новому. Вот бы посмотреть.

Война многому научила нас, набрались опыту.

Я так думаю, что 1945 год будет годом окончательного разгрома и к октябрьской будем дома обязательно, в этом нет ни какого сомнения, это видно из всего.

Должно быть весной этого года начнётся наступление союзников, ну и наши фронты не останутся в долгу, уж дадут, то дадут.

9-й удар в этом месяце закончится, несмотря …

13 января 1945 г. Живём в так называемых бункерах. Обстреливает, ранило Муравыве и обожгло лицо одному трактористу, живём не плохо, немца бьём, что надо, только жаль майора Маслова, которого ранило, хороший был мужик.

Вечером перемещаемся вперёд.

Хотел созвать бюро комсомола, но не состоялось ввиду напряжённой обстановки.

17 января 1945 г. Стоим в центре Будапешта. Недалеко зоопарк. Много зверей. Голодные. Один слон убит.

2 февраля 1945 г. Находимся в Буде, нас перебросили из Пешта. Стоим на прямой наводке, на возвышенности, город как на ладони. Стреляем по замку Хорти.

Здесь дома буквально все разрушены.

Ходил вперёд, зашёл в один подвал (бункер) нас бросились обнимать, целовать.

Просто так рады, не знают, где посадить.

Предлагают вина, покушать, а между тем как у самих нечего кушать.

Выпал снег, чёрт знает, что такое, думали зимы не будет, а она вот и пришла, снегу порядочно.

Вот сидим в бункере, одна немного знает по-русски, мать её русская.

Не знаю, за что браться, ни чего не идёт.

Необходимо провести бюро ВЛКСМ. И взять сведения у Гордня.

3 февраля 1945 года убило самого моего лучшего друга весёлого Николая Васильевича.[56] Как жаль его, какой он был замечательный человек. Вот ведь, что значит война.

А как он хотел жить, жить и бороться.

Всегда он давал советы своим, как лучше сделать.

Да, буквально все о нём скорбят. Лежит, откинувши руки. Рот открыт, глаза смотрят в небо.

5 февраля 1945 г. Меня в этот день вызывали к начальнику политотдела, посылают учиться на парторга. Вот ещё угораздило, даже не охота. Так бы до конца войны воевал, интересно, надо бы побывать в Берлине у немца. Уже оформился.

Ходил капитан Кулаков и меня отстаивал, но ничего не вышло. Ребята мне советуют, но мне не охота. Не побывать у немца на его территории, это плоховато.

Ехал с Франкфурта. Шофёр быстро гнал машину по дороге ночью, какая-то немецкая машина, задние колёса в кювете, а передние на дороге, ну и наш шофёрик врезался, помял радиатор.

Капитан уехал дальше в Пешт и возьмёт там на меня аттестаты, а я с шофёром загораю. Начальник политотдела приказал к 10.00, чтобы я был в его распоряжении, но вот уже 11.00, а ничего нет.

23 февраля 1945 года. Получили приказ товарища Сталина, я внимательно прочитал. Да, победа близка, но ещё нужны усилия, чтобы её завоевать. Враг цепляется за каждый выгодный клочок земли.

Вот мы закончили дела в Буде, сейчас находимся под Естергомом. Который стоит на правом берегу, с горы его хорошо видно. Большой замок, церкви.

Отражаем контратаки. Противник сосредоточил большие силы - 2 танковые дивизии, и всё время идёт в контратаки.

На курсы уже не поеду, ездил в армию и отказался.

Погода стоит не плохая, дни солнечные и тёплые, а ночи наоборот морозные, погода похожа на нашу апрельскую.

Успехи наших войск замечательны, особенно в Германии.

Крымская конференция ещё раз показала всему миру, что стремления союзников едины.

Получил много писем, особенно от не известных из Москвы.

Получил письмо от А.Ч. прислала фото похорошела, наконец-таки признаётся, что тяжеловато одной, не с кем «по хулиганить».

Стоим на подступах к Вене.

Я так предполагаю, скоро должен быть удар нашего фронта, дней через десяток.

Чёрт возьми, одно плохо, не важно жмут немца наши союзники. Сделали бы удар такой, какой делает наша Армия, и всё было бы покончено в мае.

На душе так смутно, не с кем поговорить о доме. Моего лучшего друга Николая Васильевича нет.

Погиб, да вот даже и не верится, так и стоит он перед глазами маленького роста, худощавый, немного сгорблен тяжёлой жизнью, и всегда с искоркой в глазах.

Вот он рассказывает свою любимую сказку про «Кирчека» героя какого-то романа. Все затаили дыхание, все переживают, словно находятся вместе с этим героем.

Переживая все его похождения, немного остановиться, чтобы перекурить, каждый предлагает закурить. Хороший рассказчик. В минуты отдыха все с увлечением слушают его.

Вот о таком человеке надо писать книги, рассказы, очерки. Хороший партийный организатор. Буду, жив, постараюсь что-либо запечатлеть. Он не должен быть забываем.

Сижу в штабе полка и пишу какие-то приказы и наградные.

14 марта 1945 г. Получили приказ. Выехали 11 марта в 23.00. Совершаем марш. Едем только ночью. Вчера проехали через Будапешт, улицы уже подметены. Но дома в Буде необходимо заново строить. В Пеште уже электричество, пошёл первый трамвай. Вечером опять дальше.

Кашель замучил, болит горло. Очевидно, простыл. Живу со связистами.

22 марта 1945 года. Были не далеко от Балатона, войск было очень много, как говорят по мадьярски (schok wan) на стыках двух фронтов.

3-й Украинский фронт прорвал и пошёл. Мы должны были сделать подготовку, но он отошёл на 20 километров.

Грязь. Болота.

Получили приказ совершить марш обратно на Грон.

Сидел на машине, приказали пересесть на трактор. Вот теперь и еду на нём.

Стоим в Уйпеште, разбираем мотор, поедем не знаю когда, очевидно, как отремонтируем.

Погода стоит тёплая. Весенний ветер, на небе изредка редкие облака.

Завод в Уйпеште уже полностью работает, выпускает запчасти.

Сижу возле дома. Передо мной стоит 3-х этажный дом. Солнечные лучи обогревают сидящих людей.

Меня просто берёт интерес: все мадьярские женщины ходят в штанах, или мода у них такая, или ёщё какую цель они преследуют.

А вот на втором этаже сидит одна хорошенькая девушка с голубой лентой в волосах, всё время она смотрит на наших бойцов, которые ремонтируют трактор.

Недалеко завод, огромные цеха с первоклассным оборудованием.

24 марта 1945 г. Стоит тёплый солнечный день.

Весна. Настоящая весна.

В России такого тёплого дня в марте не встретишь. Просто июнь месяц. Замечательная погода.

Вчера очевидно был прорыв, ибо авиация беспрерывно ведёт груз на головы фрица.

А вот стоим в Дунакеси 6 километров от Будапешта. В машине нет масла.

Ночь тёплая. Луна. Сегодня так бы целый день писал и ходил без конца по лесу.

Война. Люблю сидеть один в тиши ночной.

Да вот ведь природа берёт своё.

Завтра утром едем дальше.

30 марта 1945 г. Сижу в саду не далеко от реки Нитре.

Население словены.

Сегодня накрапывал дождик. Наши продвигаются, поехали вперёд, не знаю когда приедут за нами.

Немножечко выпили. Горожане приносили нам яйца.

Охраняем снаряды.

8 июня 1945 г. Стоим в лесу в лагере, палатки оборудовали из плащ-палаток.

Орудия в парковом положении.

Начались регулярные занятия. Война закончилась для нас в дороге, был тёплый солнечный день, жара, кругом тишина, ни одного самолёта, и, только выехали из деревни, нас остановил комбриг и сообщил, что подписано соглашение, в 23.00 военные действия должны быть прекращены.

Эта весть молниеносно разнеслась по колонне, никто не верил. Жизнь я полюбил в бою. Когда, находясь в величайшей опасности, чувствуешь себя должником.

В этот момент передумаешь всю свою недолгую жизнь и думаешь, как мало сделал я для жизни.

Жил и нет.

Ибо жизнь человеку даётся один раз, и он должен прожить так, чтобы не сказали, что он прожил бесцельно. Надо от жизни брать всё.

После окончания войны и до демобилизации мне довелось стать нештатным корреспондентом дивизионной газеты «Сталинское знамя».

Службу в армии я начал в 1939 году, а закончил в 1946. Я участвовал в двух войнах Финской и Великой Отечественной.

В Финской войне, или как её называли раньше - в войне с белофиннами, штурмовал линию Маннергейма.

Во время Отечественной войны я воевал на Западном, Степном, Брянском и 2-м Украинском фронтах. Принимал участие в боях за освобождение городов: Белгорода, Харькова, Кировограда, Звенигородка-Шпола, Умань, Яссы, Сальнок, Естергом, Комарно-Комятице, Плоешти, Трнава, Братислава, Малацки, Зноймо и других городов и населённых пунктов.

Сражался с фашистами на Курской дуге. Участвовал в Корсунь-Шевченковской и Яссо-Кишинёвской операциях. За освобождение Кировограда нашей дивизии присвоено звание Кировоградской. За взятие Плоэшти нашей бригаде присвоено звание Плоэштинской.

Участвовал во взятии Будапешта, Цистердорфа и Вены.

С боями прошли Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию. Войну окончил в Австрии.

Награждён медалью «За боевые заслуги», двумя орденами «Красной звезды», орденом «Отечественной войны» 1 степени, медалями «За взятие Вены» и «За взятие Будапешта» и другими.

Демобилизовался я со второй партией демобилизации (демобилизовали тогда по возрастам) из Венгрии 14 мая 1946 года

 

[1] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.120

[2] Финский снайпер

[3] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977, с.123

[4] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977, с.124

[5] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.125,126

[6] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.128

[7] По книге Б.Комский, Славой овеянная командиром полка в это время был Портнов

[8] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.131

[9] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.133

[10] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.135

[11] К.Н.Галицкий. Годы суровых испытаний. с.72,73

[12] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.137

[13] Дивизионная газета «Красноармеец» 1941, 27 июня

[14] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.141-142

[15] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.150

[16] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977, с.152

[17] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.152-154

[18] К.Н.Галицкий. Годы суровых испытаний. с.98

[19] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.154-156

[20] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.156

[21] Б.Комский, Б.Чистов, С.Портнов, А.Бабашкин. Славой овеянная. Саратов, ПО «Полиграфист» 1977,с.157

[22] Статья А.Ф.Полякова газета «Правда», 1941 год, 10 августа

[23] Курсивом выделены записи из дневников

[24] Вставка из записок другого дневника

[25] Прибор управления огнём (ПУО-32)

[26] Из воспоминаний Полянцева В.П. Комментарии к фронтовому дневнику

[27] Постановление Государственного Комитета Обороны № ГОКО-3164сс от 12 апреля 1943 г

[28] Из воспоминаний Полянцева В.П. Комментарии к фронтовому дневнику

[29] Из воспоминаний Полянцева В.П. Комментарии к фронтовому дневнику

[30] Начальник химической службы полка (пояснение Полянцева И.В.)

[31] Наблюдательный пункт (пояснение Полянцева И.В.)

[32] Вставка из записей на листках другого дневника

[33] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[34] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[35] Орудия большой мощности - орудия калибра 203, 2 мм и выше (пояснение Полянцева И.В.)

[36] Огневые позиции (пояснение Полянцева И.В.)

[37] Из воспоминаний Полянцева В.П. Комментарии к фронтовому дневнику

[38] Наблюдательный пункт (пояснение Полянцева И.В.)

[39] Из стихотворения М.Лермонтова «Бородино»

[40] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[41] Боевая машина реактивной артиллерии БМ-13, калибра 130 мм (пояснение Полянцева И.В.)

[42] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[43] Наблюдательный пункт (пояснение Полянцева И.В.)

[44] Один боекомплект 152мм орудия составлял 80 снарядов. В батарее было от 4 до 6 орудий, т.е. на орудие доставили только 6 - 10 снарядов (пояснение Полянцева И.В.)

[45] Наблюдательный пункт (пояснение Полянцева И.В.)

[46] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[47] Населённый пункт (пояснение Полянцева И.В.)

[48] Наблюдательный пункт (пояснение Полянцева И.В.)

[49] 7,62-мм пистолет-пулемёт Шпагина (пояснение Полянцева И.В.)

[50] 6-ти ствольный реактивный миномёт на фронте его прозвали «Ванюша».

[51] Начальник штаба (пояснение Полянцева И.В.)

[52] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[53] Выдернул чеку (пояснение Полянцева И.В.)

[54] Вставка из записей на отдельных листках другого дневника

[55] Из воспоминаний Полянцева В.П. Комментарии к фронтовому дневнику

[56] Химинструктор сержант Ефремов Н.В. погиб 03.02.1945. Похоронен с отданием воинских почестей Юго-Восточнее 100 метров, высоты 259,0, что в Западной части г. Будапешта, Буде, Венгрия (из письма его дочери Люды от 3.01.1985)