Воспоминания связиста Попова

- Тётя Фрося, вам письмо! – старательно пряча волнение, с порога сообщила юная почтальонка.

Свёрнутых треугольником писем ждали в каждой семье. Казённых конвертов боялись. Они несли в дом непоправимое горе: «Ваш сын, муж, брат… погиб» или «Пропал без вести».

- Слава Богу, живой! – про себя поблагодарила Господа женщина и улыбнулась устало. – Спасибо, Маша, давай.

Но девичья рука опустилась в сумку с опаской и Ефросинья поняла: весть не от мужа. Торопливо распечатала конверт, развернула вдвое сложенный лист. И, собравшись с духом, прочитала первое слово, написанное и подчёркнутое незнакомой рукой.

- Плохое принесла?! – не выдержала письмоноска, с тревогой всматриваясь в лицо солдатки.

- Вроде обошлось, дочка. Справка какая-то. На, прочти, ты грамотная.

Справка.

А писем с фронта не сохранилось. Не по небрежности. Оберегая близких на случай прорыва немцев до наших мест, глава большого семейства в каждом письме напоминал: «Прочтёте – порвите!»

С беспокойной должности заведующего колхозной молочно-товарной фермы 15 января 1942 года проводила семья мужа и отца на войну. А уже первого апреля того же года передовая встретила 42-летнего связиста начинающейся распутицей и необъяснимым увиденного.

Пчёлки

Заступив на пост часовым, красноармеец чутко вслушивался в доносившиеся из темноты шорохи, звуки, шаги. С немецкой стороны в утыканное звёздами небо беспрерывно взлетали осветительные ракеты да время от времени в глубине позиций сонно и коротко бормотал пулемёт, а в нашу сторону начинали беззвучно тянуться гуськом светящиеся точки.

- Словно пчёлы, - дивился часовой, невольно любуясь их ярким разноцветьем. – Сменюсь, не забыть разузнать, что это.

- Попов, ты рот-то не разевай, - без тени улыбки внушали новичку бывалые солдаты. – В рот залетит невзначай такая «пчёлка» и поминай как звали. Пули это трассирующие, недотёпа. Для пристрелки целей в ночное время.

- Пули! – не показав испуга, про себя ахнул из запаса рядовой. С такого ляпа и начал боевой путь под Духовщиной ещё непуганый смертью солдат.

В прятки со смертью

Уменью обращаться с телефоном и тянуть связь рядовой Попов обучился ещё в восемнадцатом. На действительной службе, как тогда говорили. Теперь же, изнемогая от быстрого бега, зноя  и нервного напряжения, Сергей с напарником буквально ввалились в блиндаж. А опасаться была причина. Который день немецкий снайпер успешно охотился за связистами. Но перекура и отдыха не получилось. Начальник узла связи почему-то доклад не дослушал, прервал: «Ещё раз проверить линию и доложить!»

Напарник себе на беду не сдержался: «Да мы только что…»

Реакция на пререкание оказалась жёсткой: «Арестовать! Попов, повторите приказ».

- Есть проверить линию и доложить! – козырнул боец и шагнул к выходу.

- Тьфу, дьявол! – ругнулся связной, споткнувшись о непритоптанную кочку. Оказалось на счастье помянул нечистую силу. У самой полосы свистнула пуля. Солдат скатился в подвернувшийся на пути овражек.

- Не шальная пуля – прицельная, - вжавшись в землю, размышлял солдат. – Ага, вот и палка, словно подбросил кто. Проверим… Вторая пуля сорвала едва показавшуюся над краем оврага пилотку. А вражеский стрелок посчитал. Что повторный выстрел выполнил без осечки.

Но рассказы гвардии ефрейтора Попова не были нашпигованы только стрельбой и разящими разрывами, не были насквозь пропитаны кровью, нестерпимой болью и матом. Хотя и санитаром в медсанбате послужить довелось, и быть удостоенным ордена Красной Звезды и двух солдатских медалей: «За Отвагу» и «Боевые заслуги». Случалось и улыбнуться на войне и от души рассмеяться «купившись» на розыгрыш.

Фотокарточка на память

Бой затих, как свирепый, уставший от лая пёс. Каждый из переживших его теперь старался по-своему побыстрее придти в себя. Кто, смежив веки, неподвижно сидел, привалившись спиной к стенке окопа. Другие дрожащими пальцами доставали из кисетов табак, вертели самокрутки и жадно затягивались. Обмениваясь эпизодами благополучно завершённой схватки и… не заметили, когда и откуда появился этот человек с фотоаппаратом на треноге.

- Товарищи бойцы, сфотографироваться не хотите? По одному, группой, с товарищем, - настойчиво предлагал фотограф необычную услугу. Желающих угодить в объектив фотокамеры выстроилось порядочно.

- Потесней, потесней, - командовал из-под накидки фотограф. – А вы писядьте, сержант, не загораживайте товарища.

Под гомон и прибаутки возня длилась долго. Рассаживались и так и эдак. Наконец прозвучало: «Внимание! Улыбнитесь! Снимаю» А из объектива, к изумлению публики, не «птичка» вылетела, а появилась… рука фотографа: «Готово!»

А с оголённой треноги на позирующих уставилась консервная банка без дна. А рядом улыбался довольный проделкой шутник. Среди «снимавшихся» свой юморной отыскался и поддел «фотографа» незлобливой шуткой: «Мать честная! Вот так фотокарточка вышла. Век хранить буду!».

Весёлый и дружный хохот обманувшихся солдат заполнил только что дышащую смертельным огнём передовую.

Госпитальные заморочки

За считанные месяцы до победы вражеский осколок всё же оставил гвардии ефрейтору Попову свой неизгладимый автограф. Один за другим выписывались соседи по палате, а рана на правой ноге Сергея не поддавалась лечению. Распрощавшись, ушёл и сосед по койке, и вдруг в один из дней в палату буквально ворвался лечащий врач.

- Попов, ты не поверишь, твой сосед по койке с твоей незаживающей ногой давным-давно дома.

- Как это с моей ногой, товарищ военврач?

- Снимки ваши рентгенолог всегда почему-то путал. Отсюда и нелепость. Словом, собирайтесь, с демобилизацией, надеюсь, проблем не возникнет.

Возвращение

Весть, что Сергей Ильич пришёл с войны, обогнала самого ходока на костылях. Семья встретила его и заключила в объятия на полпути к дому. Слёзы радости, поцелуи. Торопливые расспросы. Только сероглазая семилетняя Аня, в суматохе забытая всеми, стояла в сторонке и во все глаза рассматривала незнакомого дядю-солдата.

- А ты что же не подходишь, Нюрошка? – улыбнулся отец.

- Я не знаю, не помню тебя. А ты правда мой папа?

- Правда, доченька, правда!

Трудовые будни

Участком транспортной бригады МТС имени Вильямса проработал Сергей Ильич до её расформирования. Израненная нога с возрастом всё чаще давала о себе знать. А на ногах учётчику тех лет находиться приходилось постоянно. Ежедневный пеший переход от дома до полевого стана и обратно (10 километров) в расчёт не брался.

Каждое колхозное поле за весенне-осенний сезон исхаживал учётчик-землемер не один десяток раз, отмеряя трактористам саженью и плановые гектары, и замеряя выполненное. Даже лёгкие, сшитые своими руками сандалии, мало помогали.

- Уморился, отец? – участливо спрашивала Ефросинья возвратившегося поздним вечером мужа, видя как тяжело ступая, припадает он на натруженную за летний день ногу.

- Ничего, мать, ничего, сейчас полежу, пройдёт, - успокаивал он жену.

- Ты поешь сперва. Я на стол собрала.

Не оставил колхозной работы и выйдя на пенсию. Шорничал на дому, сторожил МТФ. Даже когда четверо зятьёв разом восстали, отшучивался: «Да что вы, ребята, сторожить не трудно. Как барин лежу на топчане».

А внукам доказывал и убеждал:

- Не было такой хорошей жизни и не будет, поверьте.

63 года в любви и согласии прожили супруги Поповы. Пятерых дочерей и сына вырастили. Сумели воспитать их людьми достойными уважения. Помогли 10 внучат поставить на ноги, и на каждого хватило внимания, любви и терпения. А в личном супружеском общении мудрости и такта бранное слово не пользовать.