Мой папа, Попов Виктор Иванович родился 24 ноября 1922 г. в деревне Конецдворье Приморского района Архангельской области. Семья была большая: мать – Попова Марфа Петровна, отец – Попов Иван Петрович, братья: Василий, Григорий, сестры – близняшки Оля и Поля, после войны родилась Анастасия.

Отец руководил рыбаками, они ловили рыбу и возили ее в Архангельск. Папа закончил 8 классов и поступил в учеником кузнеца в Соломбале (пригород Архангельска), на завод «Красная Кузнеца». Он добился высокого мастерства: закрывал спичечный коробок большим молотом (так проверяли их мастерство, нужно было опустить молот так, чтобы коробок не помялся). Он собирался в Армию, но тут началась война. Он попал на Крайний Север, в группу разведки. Многому научился у вологодского парня, с которым прошли почти всю войну (до ранения).

Много общался с финами, там их научили не замерзать ночью зимой, справляться с цингой и многому другому. Когда его просили рассказать что-либо о войне он только плакал.

Как-то к нему приходил работник штаба и расспрашивал о той или другой операции (папа был разведчиком). Этот работник штаба написал книгу о «своих походах за линию фронта». Когда папа прочитал эту книгу он сказал – «все сказки» (все в книге было написано иначе). Этот мужчина пришел потом к папе в новом костюме и рассказывал о параде, о Москве. Папа выгнал его, от переживаний получил очередной инфаркт.

Потом папа стал рассказывать мне о войне. Он просил никому не рассказывать, боялся, что не поверят.

Во время войны они заваривали хвою, пили чай и полоскали им рот – для зубов. Пришел новый лейтенант (взамен убитого), попросил чаю. Ему налили этот хвойный чай, а он счел, что солдаты специально пьют этот отвар для того, чтобы не идти в бой и задержать выполнение задания. Сильно кричал, грозил отправить тех, кто пьет отвар в штрафбат или расстрелять. Но позднее, когда у него у самого начались проблемы с зубами, он понял пользу этого отвара.

Папа говорил, что Долина Славы в Мурманске – долина Смерти. Был июнь… Забрали тулупы, теплое белье…, а шинели не привезли. Все в летних гимнастерках, пилоточках, кольсонах и т.п. Ночью ударили морозы. Костры жечь нельзя – немцы следят за перемещением войск. Многие не выжили – замерзли («погибли смертью храбрых»). У них были плац палатки, вспоминали советы финов и каждый час менялись местами (с центра на край), все остались живы, и никто даже не заболел.

Был еще такой случай, при возвращении с заданий стали часто попадать на засады, так потеряли хорошего командира, лейтенанта Каспера. Его считали предателем, думали, что он работает на врага. Папа потом переписывался с его женой и помог вернуть его честное имя. Было понятно, что в штабе есть предатель, который передает сведения немцам. Командир тоже это понимал и дал задание, вычислить предателя. Они стали давать разные сведения людям из штаба и так смогли вычислить врага.

Еще папа рассказывал, что, когда они уходили на задание на неделю и больше, а еды им давали на 2-3 дня. Потом питались чем попало, что растет в природе (опять же вспоминали советы финов), иногда удавалось раздобыть что-то у немцев, особенно нравились немецкие галеты и хлеб. Все было очень маленькое, но когда хлеб или булочку опускали в воду они набухали и становились мягкими и были очень вкусными.

Как-то раз при выполнении задания он вышел в незапланированном месте, поэтому дольше возвращался в штаб. Так как вернулся позднее, а потерь понесли много, на него домой отправили похоронку. Он попросился у командира сообщить домой, что он жив. Его отпустили. Днем мать его получила похоронку, а вечером он пришел живой. Она не хотела его отпускать, но он сказал, что будет воевать за себя и за братьев. И сказал не верить похоронкам, говорил, что вернется живым и здоровым, говорил, что молитвы ее его спасают. Он вернулся домой в мае 1946 года сержантом, с множеством медалей и орденов. Мама – Марфа Петровна очень им гордилась. Его фотографию держала за печкой рядом с иконой.

Папа очень не любил хвастунов. Многие хвастались «я убил … немцев, я подбил … танков». На самом деле часто было невозможно определить, кто убил немца или подбил танк, т.к. стреляли с разных сторон и неизвестно чья пуля убила немца, и чья граната попала в танк.

Стыдно было ему за старших братьев. Оба пошли воевать не по своей воле. Первый месте с эшелоном попал под бомбежку, был ранен, после ранения вернулся домой и руководи колхозом (никогда ничего не рассказывал, стыдно было перед младшим братом). Второй попал под бомбежку при посадке в поезд и выстрелил себе в руку (испугался). Потом говорил, что немец ему «часы подарил». Тоже после этого ранения сразу вернулся домой. Папа потом вывел его на чистую воду, сразу определил, что брат стрелял сам себе в руку. Поэтому, когда заходили разговоры о войне братья молчали, было стыдно.

Говорил, что в партию принимали насильно. Если хочешь быть разведчиком – вступай в партию или отправляли в пехоту. Папа вступил в партию, чтобы быть в разведке (только поэтому). Но в 1946 году его исключили, потому что он отказался быть партийным работником. Он пошел работать строителем в г. Молотовск (ныне Северодвинск).

Папа прошел всю войну. Освобождал Польшу, Германию. Войну закончил в Кениксберге и там задержался по своей глупости (так он говорил). Папе сообщили, что он числится в списках на Парад Победы в Москве. Он собрал (поменял) красивую новую форму и по вызову явился в штаб. Командир увидел его такого аккуратного и заменил на другого, а его отправили помогать коменданту, помогать местному населению, чтобы местные жители видели наших красивыми и аккуратными. На Парад папа попал только в 1946 году. Он уже был в простой одежде. В Москве их переодели, долго муштровали. После парада он сел в поезд на Архангельск, залез на 2 полку и крепко уснул. Разбудили его на конечной остановке. Оказалось, что шинели нет, хромовые сапоги сняты, вещмешок исчез. Что делать? Одел рваную шинель и сапоги, которые были на полу и пошёл в комендатуру. Там посмеялись. «Спать надо дома. Не ты первый, не ты последний». Хромовых сапог не дали, но одели более-менее нормально. Накормили и с собой продуктов дали. Поэтому нигде не рассказывал об участии на Параде.

Папа долго воевал в Мурманский области, он местность знает: сопка №…, сопка №…, аэродром… Он прошёл с 14 армией Польшу, Германию и все разведчиком.

После войны в 1946 году поехал в г. Молотовск (ныне Северодвинск). В 1948 году 17 июля в родной деревне женился и уехал совсем в город. Он работал строителем – строил завод (ныне СМП – северное машиностроительное предприятие). Когда построили котельную он остался ее обустраивать и работал в ней до пенсии до 1977 года. Он очень любил рыбалку – помогал зимой рыбакам-землякам, водил катера, охотился. После войны помогал в охоте на тюленей (нужно было для города).

В их семье было трое детей (1 дочь умерла), а сына Валерия и дочь Валентину воспитали хорошими людьми. Оба получили образование. В июне 1992 года (до 70 лет) он не дожил. Несколько инфарктов. В последнее время ему часто снилось, как он ходил в разведку, спасал товарищей и т.д.

Много лет он был членом профсоюзного комитета: председателем жилищной комиссии. Жилье распределял по-честному: маленькие дети, старые родители, фронтовики… Сам стоял в очереди первым много лет. Получил двухкомнатную квартиру, когда дети уже были большими.

Работал на котельной. Предложил много рационализаторских предложений, которые улучшали работу завода и его мощность.

Папа очень любил петь песни, играл на гитаре. Любил природу: уезжал на несколько дней на катере: ловил рыбу, собирал грибы и ягоды. Ходил на лыжах в лес и приучил меня и брата. До болезни ему подарили ружье с инкрустацией. Когда пошел на пенсию ему подарили палатку и резиновую лодку. Пока позволяло здоровье помогал ловить рыбу землякам – бригада ловила сёмгу на о-ве Лебедин. Учил меня ориентироваться на островах в горле Белого моря и находить местонахождение катера, быть наблюдательной и внимательной. Это мне очень пригодилось в жизни. А сейчас я учу внуков – его правнуков. Они принимали участие в шествии «Бессмертного полка».

У папы были «золотые» руки. Первую мебель в комнату он сделал сам: буфет, кухонный шкаф, стол, табуретки. Ремонт в комнате и квартире всегда делали сами. Жили дружно до самой его смерти.