Мой дед - Пожидаев Алексей Григорьевич (1913-1996гг)  родился в с. Токарёво Тюкалинского района Омской области, куда его семья переехала во время переселенческого движения из Воронежской губернии, и где он прожил всю свою жизнь. В жены взял девушку из соседней деревни – Богородска – Сбитневу Прасковью Марковну (1919-2006гг). Это был очень счастливый брак, жизнь они прожили, что называется «душа  в душу». Но их,  как и каждую семью в стране, коснулась страшная трагедия – война. Коснулась дважды – в 1939г., когда деда призвали на советско-финскую войну и в 1941г.  На финской войне он получил ранение в руку, лежал в госпитале. Закончилась война, и он вернулся домой. Боль в руке не давала покоя, но надо было работать, и дома, и в колхозе.

             Мирное время продлилось недолго. В 1941г. пришла новая беда.

             Деда призвали осенью 1941г., когда в Сибирском военном округе, в Алтайском крае, формировалась 59-я резервная армия ставки Верховного Главнокомандующего. На тот момент он был отцом двоих детей – сына Виктора (1938г.р.) и дочери Марии (1941г.р.). Прощаясь, дед подошел к детям, обнял и,  глядя на сына, сказал: «Теперь ты, сынок, за главного остаешься. Слушайся мать и помогай ей, качай в люльке Машеньку». И вышел из избы. Жена не побежала вслед, она присела на колени у двери сеней и со слезами на глазах шептала: «Живым, живым домой вернись!» И он вернулся.

              Дед воевал в 372-й Краснознаменной Новгородской стрелковой дивизии 1238-го стрелкового полка рядовым телефонистом.  Позже эта дивизия входила в состав 52-й, 2-й ударной армии в составе Волховского фронта.  Эта та самая дивизия, которая  соединившись с 123-й отдельной  стрелковой бригадой,  18 января 1943г. прорвала блокаду Ленинграда.

             372-я стрелковая дивизия участвовала в Маловишерской наступательной операции, в ходе которой  противник, прорвавшийся в октябре 1941 на тихвинском направлении, был вытеснен на восточный берег Волхова. Сразу после окончания этой операции дивизия участвовала в Любанской наступательной операции (07.01 - 30.04.1942), но в основном на начальном её этапе, так как основные события развернулись в полосе соседней 2-й ударной армии. После окружения в марте 1942г.  2-й ударной армии дивизия приняла также участие в деблокирующих контрударах Волховского фронта. Также 372-я стрелковая дивизия была задействована и в операции по выводу из окружения 2-й ударной армии, проводившейся в период с 13.05 по 10.07.1942.

               Осенью 1942г. дивизия переброшена в район Синявино, где, войдя в состав 2-й ударной армии, приняла участие в Синявинской наступательной операции (на заключительном этапе). После завершения этой операции продолжала действовать на внешнем фронте Ленинградской блокады. В составе 2-й ударной армии Волховского фронта дивизия участвовала в наступательной операции «Искра» (14-30.01.1943), завершившейся прорывом блокады. Эта дивизия участвовала и в других крупных сражениях, и была в составе армии до мая 1945г.

              Дед не любил рассказывать о войне. О его участии в финской войне почти ничего не известно. В те редкие случаи, когда удавалось вывести его на разговор о войне, говорил, что было очень страшно. Рассказывал про бои под Ленинградом,  как почти сутки пролежали в болоте, как попали в окружение,  как в рукопашную дрались с немцами в окопах, о голоде и холоде... Под огнём противника приходилось устанавливать связь,  исправлять технические средства связи, разрушенные противником, и тем самым обеспечивать  непрерывность управления боевыми действиями наших войск. Однажды, в самый разгар артобстрела, он и его товарищ прокладывали кабель, и в воронке от взрыва увидели немца. Взяли его в плен и сдали в штаб. За это деда наградили орденом Красной Звезды, который нашел героя только в 1968 году.  Дед награжден  и орденом Отечественной войны 1й ст., а также множеством юбилейных медалей.

              Это  были тяжелые кровопролитные бои за Ленинград, сопровождавшиеся огромными потерями. Местность действительно была болотистая. В своих воспоминаниях командующий армией Константин Мерецков пишет: "Я редко встречал местность, менее удобную для наступления. У меня навсегда остались в памяти бескрайние лесные дали, болотистые топи, залитые водою торфяные поля и разбитые дороги.... Обширные торфоразработки, протянувшиеся от побережья Ладоги до селения Синявино, а к югу от Синявино сплошные леса с большими участками болот, труднопроходимых даже для пехоты...» Командующий немецкой армией Эрих фон Манштейн в своих воспоминаниях писал: "...мы никогда не организовали бы прорыва на такой местности".

              Синявинская наступательная  операция (как и Любанская)  завершилась поражением наших войск и сопровождалась огромными потерями, несопоставимыми с потерями противника. Но даже ряд неудачных операций неизбежно приближал наши войска к победе. Тяжелые бои на Ленинградском направлении, участником которых был мой дед,  не позволили противнику бросить силы на южное направление, что способствовало достижению крупнейшей победы под Сталинградом.  Эта победа стала переломом в войне и определила дальнейший ее ход.

                13 января 1943г., за несколько дней до прорыва блокады, в боях под Ленинградом дед получил осколочное ранение в руку, он потерял сознание, и при взрыве гранаты его засыпало землей. После боя деда нашли санитары с собаками, которые искали раненых и убитых.  В Книге памяти Пожидаев Алексей Григорьевич ошибочно числится погибшим в Кировском районе Ленинградской области.  После операции он был комиссован. Дед, рассказывал, как находясь в госпитале, вместе с другими ранеными солдатами смотрел документальный фильм о прорыве блокады и видел свою дивизию в этом фильме, о слезах радости, о гордости за товарищей.

               Дорога домой со станции Драгунской (ближайшая ж.д. станция от д. Токарево) была длинной – 25 км дед прошел пешком. Подходя к деревне, увидел группу односельчанок в поле, одна бросилась ему навстречу, думая, что это ее муж, но подбежав и поняв, что ошиблась, молча отвернулась и пошла прочь.      

               - Анна! Анна! – окликнул ее дед. Но горе и отчаяние было настолько велико, что женщина  не смогла справиться с подступившими слезами. Через много лет они породнились – их дети связали свои судьбы узами брака. Соседка, увидев и узнав бойца, схватила ребенка – девочку, подбежала и стала протягивать ее деду.  Опешивший, он не сразу понял, что это его дочь – Машенька.

                Он вернулся живым, но с ранами не только на теле, но и в душе. В голове был шум, слышался свист пуль. Долго еще ему будет сниться война. На закате жизни, когда память стала покидать его, в периоды приступов,  вспоминал вдруг войну,  вскакивал с кровати, выкрикивал несуразное: «Не хочу быть дезертиром, сумку собирай, быстрее, быстрее, а то самолет улетит. Хлеба, хлеба больше клади, там голодные». Жена бросалась к нему, успокаивала:
– Господи, да у тебя все еще война идет!

                 После войны дед работал в колхозе, в лесничестве, у них с бабушкой родилось еще четверо детей  (Зоя, Валентина, Николай, Галина   - моя мама). Они строили свою жизнь после войны  и воспитали в своем доме несколько поколений семьи. Бабушка пережила деда и дождалась правнуков почти от всех своих внуков. Дедка был удивительно добрым, мягким, порядочным и деятельным человеком, который никогда не ругался, не употреблял спиртное, всегда был чем-то занят. У них с бабушкой было огромное хозяйство, держали даже песцов.  Помню, как мы с дедом ездили на лошади за дровами – разбирали какой-то старый дом, укладывали их в телегу, потом пилили вместе; ходили по грибы, гуляли по Ряму (так назывался лес), варили на улице в большом чугуне мелкую картошку поросятам... Однажды в лесу наткнулись на сруб без крыши, а в нем на земле валялся чугунок и деревянная ложка. Дед сказал, что это избушка Бабки-ежки, я тогда поверила...

              Дедка любил «путешествовать». Несколько раз в год, собрав сумку с гостинцами, отправлялся к детям и внукам, оставляя бабушку на хозяйстве.

              Сейчас это милое сердцу место, д. Токарево, где я гостила у дедушки и бабушки, состоит из нескольких дворов. Дом, который построил еще мой прадед в начале прошлого века – наше родовое гнездо - остался без хозяев, покосился, зарос бурьяном. Осталась лишь память и... могилы.

              Бесчисленное множество воспоминаний, интересных эпизодов, приятных моментов связывает с этими любимыми, дорогими  людьми. Остается лишь много вопросов к себе: почему не расспросила деда о войне, не записала, не расспросила бабушку: как она жила без него?  где она была когда он вернулся с фронта, что делала в этот момент? как они встретились? Ведь бабушка ушла относительно недавно, а эти несвоевременные мысли возникли только сейчас...  Теперь, когда спросить уже некого, приходится собирать осколки воспоминаний родственников, обращаться к Книгам памяти и бороздить бесчисленные пространства интернета, отдавая дань памяти своему дедке  и всем воинам-участникам Великой Отечественной войны в благодарность за Великую Победу.

Вечная память! Я помню, значит, я живу!