Родилась и выросла в крестьянской семье, в старообрядческом селе Красный Яр Кировоградской области, основанном в 1756 г. на землях Новорóссии переселенцами из Курской губернии. После сельской школы закончила Днепропетровский педагогический техникум в 1940 г.

В апреле 1942 г. ушла добровольцем на фронт с должности учительницы в детском доме № 12 в селе Чурки Волгоградского района Волгоградской области, куда была эвакуирована с детьми и воспитателями детского сада г. Верхнеднепровска Днепропетровской области.

Участвовала в боевых действиях с апреля 1942 по август 1944 на Сталинградском, Юго-Западном и 1 Белорусском фронтах в составах: запасного батальона связи 19-го отдельного  полка связи, 115-го укреплённого района, 573-й отдельной роты связи (в боях на Мамаевом кургане), 140-го миномётного полка.

После демобилизации работала учительницей в семилетней школе родного села.

из книги маршала СССР Василия Ивановича Чуйкова «Сражение века»

В пятидесятых годах я встретил бывшую связистку — бойца 62-й армии Василису Разумееву. Впервые я познакомился с ней 13 сентября 1942 года на Мамаевом кургане. Узел связи был разбит фашистскими бомбами и снарядами, а она продолжала сидеть у телефона и вызывать командиров частей.

Разумеева пришла в армию сознательно, по убеждению, и отдавала все свои силы и знания делу защиты Родины. Передо мной была скромная, серьезная женщина, которая говорила о своих боевых подругах, а о себе лишь тогда, когда я задавал ей прямые вопросы и просил рассказать подробнее о том, что делала она сама.

— О себе? — удивленно пожимала она плечами. — Так ведь я о себе и говорю. Вместе со мною на Мамаевом кургане были Мария Гуляева, маленькая девчушка из Камышина, та самая, с которой мы вместе 12 сентября 1942 года под беспрерывной бомбежкой вырыли блиндаж (правда, выход мы сделали в сторону противника, но не беда, наш узел связи находился там с 1 по 14 сентября). Вместе с ней, а потом с Шурой Шешеней мы дежурили на коммутаторе. Там же, в городе, но в других местах были Тая Вдовина, Люба Стукалова, Клавдия Штонда, Лена Перетолчина и другие…

Помню 31 августа 1942 года. Яблоневая балка. Фаня Резник, маленькая, смуглая, с чуть вьющимися каштановыми волосами, со своей подругой сидят в палатке у радиостанции, которая развернута на голом месте, если не считать маленький ровик рядом с палаткой. Девушки уже слышат гул приближающихся бомбардировщиков, но не уходят: нужно передать срочное сообщение о наступлении немцев, о том, что вражеские танки прорвались в тыл одной из наших частей. И они не ушли. Ни Фаня, которая вела передачу, ни ее подруга, сидевшая рядом с ней. Так уж повелось у девушек-связисток: не бросать подруг, какая бы опасность не угрожала. Наблюдая за летящими самолетами и прислушиваясь к вою бомб, девушки определили, где примерно будут рваться бомбы. Один, второй заход самолетов. А они все передают... Но вот самолеты сделали третий заход, и... на месте палатки зияет воронка. События в те дни развертывались так стремительно, что не удалось даже похоронить наших боевых товарищей. Так они и остались навсегда в Яблоневой балке, незаметные рядовые бойцы Красной Армии, погибшие, но выполнившие боевое задание...

Я часто вспоминаю, в каких условиях жили и работали наши связистки. Для них в гуще сражений никто блиндажей и укрытий не строил. Они сами, каждая для себя или вместе, коллективно, вырывали в земле щели, слегка перекрывали их сверху тем, что попадало под руку, и в таких щелях ютились месяцами. Они часто и засыпали там, где работали.

В октябре, когда противник разрушил все штабные блиндажи, условия для женщин на правом берегу стали еще более тяжелыми. Они работали в душных и тесных укрытиях, спали под открытым небом и месяцами не знали, что такое горячая вода.