До начала войны жил я в Колпинском районе Ленинграда. Работал шофером на Ижорском заводе. Проезжал через перекресток у Ижорского завода, увидел необычное скопление людей. Остановил машину. Подошел и тоже услышал сообщение Правительства о нападении фашистской Германии на СССР. Война!!! Началась мобилизация на фронт. Шоферов брали вместе с автомашинами. Меня задержали на несколько дней выполнять обязанности оборонного значения. День и ночь мне пришлось водить на автомашине с прицепом борта для танков КВ и другие детали на ряд заводов Ленинграда для ускорения выпуска грозного оружия - танков.
Люди стройными колоннами расходились с заводов на окраины города для выполнения оборонных работ (копали противотанковые рвы, строили доты, дзоты). Я подвозил цемент на поля военных сооружений и огневое вооружение. Враг приближался к Ленинграду. Нас ижорцев зачислили в истребительный 75 батальон. Заняли мы под Колпиным рубежи обороны. Фашисты яростно шли на Ленинград. Город подвергался непрерывной бомбежке, артиллеристскому и минометному обстрелу. В воздухе разрывались зажигательные снаряды, из которых вылетала масса в виде бумажных ленточек, они медленно падали, рассыпаясь по всему Колпину, вызывая очаги пожаров. На улицах пройти стало невозможно, сплошной треск осколков от взрывов снарядов, трещали оконные стекла, кругом дымило. В нашу линию обороны фашисты уперлись и ни шагу вперед. Фашистские бомбардировщики, по несколько десятков штук сразу бомбили нашу оборону, пытаясь смешать все с землей. Делали по несколько заходов. Яростные атаки немцев не сломили оборону Ижорцев. Мы были в домашней одежде, обвешаны гранатами, патронами, бутылками с зажигательной смесью против танков. Немцы почувствовали дух ленинградцев и признали, что это были не те солдаты, которые отступали. Здесь сражался костяк Ижорского завода. Через некоторое время наши рубежи заняли регулярные войска, и нам приятно было слышать отзывы от них о героической стойкости ижорцев.
Потери были с той и с другой стороны (но я затрудняюсь о них сказать подробно).
Некоторое время мы были на отдыхе, несли службу в 1 км от линии огня. Располагались в 2-х полуразрушенных школах, где часто нас обстреливали. Был такой случай. В классе, в котором было 20 человек, влетел снаряд и не взорвался. Какое это было счастье после пережитого!!!
Ижорский завод-гигант немцы разрушили до основания. Вспоминается, как летели снаряды через голову с шуршанием, некоторые не взрывались, и только слышен металлический звук по заводу. Кругом слышен треск пулеметов, это немцы прочесывают прифронтовую территорию.
Поля, где выросли овощи, картофель, капуста, прочесывались немцами. Продуктов много, но не возьмешь, кто пытался взять продукты оттуда не возвращались.
Наступил страшный голод. Мы получали 250 г хлеба, рабочие столько же, а кто не мог работать - 125 г. Это была осень 1941 года. Город помрачнел, стал суровым, строгим, дома разрушены и обгорелые. На улицах валялся разный хлам, битое стекло, бумага.
Враги яростно стреляли по городу беглым огнем из минометов и артиллерии, переводя огонь с одного участка на другой. Трассирующие пули летели, сверкая голубым огнем, описывали траекторию и падали здесь же на окраине города. Врагу все было видно, ведь расстояние от него 1,2 км. Особенно ловил днем на переезде железнодорожной станции Колпино, здесь особенно обстреливал машины. Однажды мне прорешетило капот, кабину, разбило фары, выбило стекло волной воздуха, но меня немного задело, и я проскочил. Мы стали умнее, ездить стали больше ночью, без света, да и город во мраке. А это тоже трудно, надо сильно напрягать зрение, спусти в голову на дверцу, чтобы хотя бы немножко видеть дорогу и двигаться. Очень мешали нам воронки на проезжей части, большие можно замечать, а мелкие пробоины мостовой замечали лишь тогда, когда машина запрыгает.
Насмотревшись на различные взрывы снарядов, научились, как от них защищаться.
На твердое покрытие (мостовая) упал снаряд, осколки летят горизонтально. Здесь важно не растеряться, спрятаться за укрытие (например, телеграфный столб), осколки пролетят мимо и ты невредим, шагаешь дальше. Упал снаряд в мягкий грунт - осколки летят вверх, фонтаном - это менее опасно. Был случай, снаряд упал в мягкий грунт рядом с человеком, его подбросило на 2 метра, он встал, отряхнулся и пошел дальше.
Силы слабели, с большим трудом заводили машины, наступил холод. Не стало той твердости в руках, чтобы завести ручкой мотор, давали людей на помощь, но они еще слабее меня, ноги отказывались двигаться. Командир хозяйственной части батальона т. Мельников заявил - продовольствие кончилось, питаться будем, как сможем, будем ждать замерзания Ладожского озера. Варили суп из воды и зерен пшеницы, где на человека было 10-12 зерен и хлеба 250 г., который состоял из 6 частей - темный, сырой, тяжелый. Позже, в подвале подсобного хозяйства нашли несколько кадок квашеного зеленого хряпья (силос), приготовленного для животных. Это уже было хорошо. Хотя щи были очень горькие, но они нас поддержали.
Враг засыпал нас листовками различного содержания, чтобы мы сдавались, иначе вы погибнете от голода. Листовки собирали и сжигали.
Противник яростно бомбил город. Пикирующие самолеты достигали своей цели, чтобы воспрепятствовать пикирующим самолетам над городом повисли огромные воздушные шары на определенной высоте, но враг приспособился их расстреливать с воздуха, уничтожал.
Наступил январь 1942 года. Нас зачислили в 288 стрелковый оперативный полк В.В. НКВД, где военкомом был майор Росин. В истребительном батальоне нам выдали хлеб на 2 дня - 500 г и в 5 часов утра мы из Колпина вдоль Невы пошли в Ленинград, в расположение полка. Расстояние около 40 км, шли мы 20 часов, едва передвигая ноги, а многие падали и не могли встать, их подбирала машина. Здесь нас переодели, расформировали. Меня записали в минометный взвод, а потом шофером в авто взводе.
Город Ленинград - фронт. Кругом канонады, вспышки ракет и снарядов. Город подвергался перекрестному артобстрелу. Объявлялись воздушные тревоги, гудели сирены, гудки заводов и паровозов. Люди спешили в укрытия. Налеты вражеских самолетов бомбили город и важные объекты обороны. От сильных взрывов бомб содрогалась земля, рушились здания, возникали пожары. Наша зенитная противовоздушная артиллерия отражала атаки противника и так легко на душе становилось, когда стервятники объятые пламенем падали на землю. Осколки зенитных снарядов падали на снег с шипением и были опасны для жизни.
Тайные враги народа выпускали ночью ракеты, указывали объекты для бомбежек. Тревоги длились по несколько часов, даже по 12 часов, то прекращались, снова начинались и так всю блокаду - 900 дней. Тревоги сильно изматывали голодных и холодных людей, мы были суровы и непримиримы к врагу.
В осажденном городе водопроводы, канализация не работала, трамваи не ходили, не хватало электроэнергии. Люди за водой ходили на Неву, канали, или кое-где были колонки. Рабочие ходили на работу пешком за несколько километров. В домах можно было слышать стоны умирающих, призывали они к себе на помощь. Женщина, поняв, что утеряла хлебные карточки, упала на снег замертво. Видишь, идет человек медленно, присел отдохнуть и умер. Вечером, с наступлением темноты, граждане отвозили на саночках умерших, завернув в простынь, одеяло, оставляя их подальше от своего дома.
Через ладожское озеро город стал получать продовольствие с Большой земли (так принято было говорить). Нам постепенно увеличили норму питания, силы наши прибывали, но некоторые умирали и в нашем полку, особенно те, кто много пил воды с сухарями, в которые превращали скудный хлеб (сушили на времянке). От воды отекали и умирали. Белье длительное время не меняли, появились вши. Единственное спасение от них было - это натирание внутренней части белья жестким снегом, а потом вытряхивали их, т.е. вшей. Натирали и тело снегом. Не забываем был день, когда нам сменили белье, это было весной 1942 года. На Неве стояла баржа и через дезинфекционную камеру нас пропускали по очереди. Я слышал жалкие голоса старушек, когда мы шли строем: "Сдавались бы, сынки, все равно все умрем с голоду". Но дух наш был высок и непоколебим.
Враг охватил плотным кольцом наш город, занял Пулково, Стрельню. Вот что писал о боях под Ленинградом генерал Л.А.Говоров ("Ленинградская правда" от 22 июня 1942 г.): "... наступал с 3-х сторон, немцы развернули под Ленинградом к 21 августа огромную ударную армию: 32 пехотные, 4 моторизированные, 4 танковые дивизии, кавалерийская бригада - 300 тыс. солдат и офицеров были брошены Гитлером на штурм Ленинграда. Эта армия располагала 3000 орудий, 19 тысячами ручных, легких и станковых пулеметов, 4500 минометов, 1000 танков. Для поддержки с воздуха была выделена трехкорпусная воздушная армия генерал-полковника авиации Кильбера, насчитывающая 1000 боевых самолетов. Дорого обходилась немцам каждая пядь советской земли. к 12 сентября - за две с лишним недели - немцы потеряли около 170 тысяч солдат и офицеров, 470 танков, 464 орудия!..."
На окраинах города были сплошные разрушения и пожары. Молодцы были кронштадцы, они мощным огнем заставляли замолчать противника, ломал их огневые установки.
Мне почему-то казалось, что я в курсе был всех приключений и ужасов в городе. Выполняя свой долг как шофер на машине, и как солдат воин был я в разных местах города и не только видел, где взлетало на воздух и рушилось, где спасали людей из развалин, но и сам ежедневно попадал в критические моменты обстрела, в особенности ближе к окраинам города.
Незабываемый Лесной Мол (грузовой причал судов на Финском заливе), куда с разных воинских частей приходили автомашины за дровами, но оттуда многие не возвращались, т.к. врагу со Стрельни было близко и все видно.
Был со мной такой случай - пробило картер мотора осколком, это полбеды. Я заострил палочку, намотал тряпочку и закрыл пробоину, это помогло удержать масло в картере и машина вернулась на место, выполнив свое задание.
Весна 1942 г., таял снег, все обнажилось на поверхности, трупы и нечистоты во дворах, угрожала эпидемия. Ленинградцы, все кто мог двигаться, и воинские части направились на уборку города. На отведенное место отвозились нечистоты, а трупы грузили на машины и отвозили на Пискаревское кладбище. В городе не было допущено эпидемических заболеваний.
Со стороны Финляндии, за Ленинградом есть лесок, из которого остались одни пни разной высоты. Это доказывает, какая масса снарядов пролетела сквозь этот лесок на город. Но ведь стреляли со всех сторон по городу. Враг широко использовал термитные зажигательные снаряды. Упавший термитный снаряд плавится изнутри, языками синими вырывается пламя как из газовой горелки, только мощнее. Вооружаясь длинными совками, сбрасывали с объекта в безопасное место, на землю.
Многие умирали от несъедобных трав летом, после чего было указание медицины, какие травы можно употреблять в пищу.
Враг продолжал разрушать город, опасность была на каждом шагу.
Автомашины во избежание повреждений от осколков снарядов, согласно приказа командования закапывали в землю для стоянки, т.е. выкапывали траншею для каждой машины, а сверху маскировали. Это помогло сохранить технику. Об этом большую проявлял заботу пом. потехполка т. Овчинников, это был выдержанный, эрудированный командир. Это мероприятие помогло сохранить технику.
Дорога через Ладогу

Зима 1942 года. Нас организованно направили за грузами на Большую землю, через Ладожское озеро, которое в январе основательно замерзло. Мы оттуда везли все, что требовалось для спасения жизни людей. Когда я прибыл первый раз на берег Большой земли и увидел огромные запасы муки, продовольствия предназначенного для осажденного Ленинграда, у меня и сейчас, вспоминая это прошлое, оставшееся чувство благодарности народу Большой земли. Принимая такой подарок ленинградцам, мы еще больше находили сил и веру в Победу.
Автотранспорт двигался сплошным потоком в ту и обратную сторону, с промежутками между потоками 50-100 метров. Лед имел трещины с промежутком 20-30 см, для движения это не мешало. По Ладоге дороги шли в разных направлениях. Путь, по которому мы двигались - это самый короткий 14-20 км, а самый длинный 35 км. В сильную метель, ночью мы заблудились, уехали по другой дороге, стали разворачиваться, буксовали, колонная растерялась на несколько машин, и только собрались на втором берегу К.П.П., где проверяли каждую машину и груз согласно документов. Дважды мне приходилось ездить с однополчанином, шофером Князевым, это был дружный и смелый паренек. Мы получили на 5 дней сухой паек (это был хлеб и кусочек разделенного сала на двоих). При отправке на Ладогу жирок наш исчез (украли), остался хлеб и соль в пакете. На берегу нам нагрузили обмундирование на обе машины. На обратном пути остановились в одной деревне, людей не было видно, надо было немного отдохнуть, обогреться, перекусить хлеба, но он был очень жесткий, что никак не откусить. Было холодно, мороз, ветер, метель. По очереди мы топили плиту, обогрелись, вскипятили воду в котелке, а другой охранял машины с грузом на улице. Обогревшись, двинулись в Ленинград.
Привозили мы горючее для машин, капусту в бочках. Хочу заметить, что грузы, которые поступали на продовольственные базы Ленинграда, враг пытался немедленно уничтожить. Учитывая это грузы направлять стали по магазинам.
Вражеская авиация бомбила автомашины, в образовавшиеся пробоины во льду проваливались машины, тонули грузы, люди, хотя был приказ ездить с открытыми дверцами (чтобы шофер мог выпрыгнуть). Но бомбежки врага не смогли остановить движение транспорта т.к. каждый шофер выполнял свой долг перед Родиной. Транспорт работал круглосуточно, пока не растаял лед.
Автовзвод при полку выполнял различные боевые задания. Та или иная машина при движении испытывала опасность. Командиром взвода был лейтенант Майоров, он был внимателен к каждому шоферу. За безупречное выполнение боевых заданий нам присваивали "звание" и значок "Отличного шофера" и награждали медалями за "Оборону Ленинграда". Пом. потехполка т. Овчинников много давал знаний шоферам, он умело растил и воспитывал кадры для своего полка.

1943 г.
Голодная смерть - это ужасное явление. Я и сейчас вижу умирающего голодного человека: то он смеется, то плачет, теряет связь, соображение, другие умирали спокойно засыпая. Человек борется за жизнь.
Напр. пожилая женщина на ступеньках дома торгует черной, мягкой как творог массой. Я поинтересовался: что это и откуда у вас? Она ответила, что это она накопала из земли. Я попробовал, это была безвкусная масса, но люди покупали и применяли в пищу.
Вспоминаю начало войны. Нас было 5 братьев. Самый старший Иван Леонтьевич, Георгий Леонтьевич, Николай Леонтьевич, Михаил Леонтьевич, и я Никифор Леонтьевич.
Четверо из нас защищали Ленинград, а старший Иван - воевал на Центральном фронте. Когда мы уходили на войну - наш дом оставался на замке. Когда я узнал, что наш дом разбомбили, мне жалко было своего имущества, но позже я ничего не жалел, кроме своей жизни. Но время шло - был холод, голод, обстрелы, бомбежки, частые тревоги изматывали силы и ноги отказывались двигаться - в этот момент и жизни уже было не жалко. Казалось, прибило бы и конец мучению. На все ужасы, смерть наступило какое-то безразличие.
И вот все страшное осталось позади.
Конец 1943 года и начало (январь, февраль) 1944 г. - наступил конец блокады. Вся мощь Ленинградского и других фронтов была обрушена на врага. Воздух был наполнен непрерывным громом. Это было ужасно и радостно.
Военный совет обороны Ленинграда в дни блокады обращался к воинам фронта и морякам флота, призывал: "Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца! Ни шагу назад! Бесстрашия, мужества, отваги ждет от вас родной город!" - Ворошилов, Жданов, Кузнецов, Субботин и др. - члены Военного Совета.

Свои воспоминания написал воин-фронтовик Ромашов Никифор Леонтьевич, 1911 года рождения, член партии с 1943 года апреля месяца, пенсионер, бывший механик, проживающий в г. Кувшиново, ул. Володарского д. 10
Все написанное доподлинно правильно, многие фронтовые случаи не указаны, а вообще жизнь любого защитника Ленинграда в дни блокады была героическим подвигом.
Например, проезжая переезд железной дороги на ст. Колпино, на подъезде к складу боепитания, в машине отказал мотор, и она ехала со скоростью пешехода, а в это время вокруг рвались снаряды. Почему-то я не мог бросить машину и куда-то спрятаться в укрытие, а продолжал медленно двигаться в сторону леска кладбища, что бы под его прикрытием устранить дефекты.